Почти женский роман… - 94

—    Если б ты носил в груди мое сердце, ты бы понял, каково было мне услышать такой отказ. Как давно манил он меня этим, и вдруг отринул самые нежные просьбы, разбил в пыль, как хрустальный каль­ян, самые лестные ожидания... Ахмет-хан, верно, смяг­чился, когда присылал сказать, что желает видеть меня, и я не могу спешить к нему, лететь к Селта- нете!

—   Поставь-ка, брат, себя на его месте и потом скажи, не так ли же бы поступил ты сам?

—   Нет, не так. Я бы просто сказал с самого начала: ммалат, не жди от меня никакой помощи». Я и

теперь не прошу от него помощи, прошу только, чтобы он не мешал мне,— так нет — он, заграждая от меня солнце всех радостей, уверяет, что делает это из участия, что это впереди принесет мне счастие!.. Не значит ли это отравлять в сонном питье?

—   Нет, друг... если оно и в самом деле так, то сонное питье дают тебе как человеку, у которого хотят что-нибудь вырезывать для исцеления. Ты думаешь об одной любви своей — Верховскому же надобно хранить без пятна и твою, и свою честь, а вы оба окружены недоброхотами. Поверь, что так или иначе, только он вылечит тебя!

—            Кто просит его лечить меня? Эта божественная болезнь — любовь, моя единственная отрада! И лишить меня ее, все равно что вырвать из меня сердце за то, что оно не умеет биться по барабану!

В это время вошел в ставку незнакомый татарин, подозрительно осмотрелся кругом и с низким на­клонением головы поставил перед Аммалатом туф­ли свои. По азиатскому обычаю это значило, что он просит тайного разговора. Аммалат понял его, кив­нул головою, и оба вышли на воздух. Ночь была тем­на, огни погасли, и цепь часовых раскинута далеко впереди.

—            Здесь мы одни,— сказал Аммалат-бек татари­ну.— Кто ты и что тебе надобно?

—            Мое имя Самит. Я дербентский житель, секты сунни, и теперь служу в отряде, в числе мусульманских всадников. Порученье мое важнее для тебя, чем для меня... Орел любит горы!

Аммалат вздрогнул и недоверчиво взглянул на по­сланца... то была условная поговорка, которой ключ написал ему Султан-Ахмет заранее.

—            Как не любить гор,— отвечал он.— В го­рах много ягнят для орла, много серебра для чело­века.

—            И булата для витязей (игидов)...

Аммалат схватил посланца за руку.

—            Здоров ли Султан-Ахмет-хан? — спросил он торопливо.— Какие вести принес ты от него? Давно ли видел его семью?..

—            Не отвечать, а спросить я прислан. Хочешь ли ты за мною следовать?

—            Куда? Зачем?

—            Ты знаешь, кто прислал меня,— этого довольно. Если не веришь ему, не верь и мне: в том твоя воля и моя выгода. Чем лезть в петлю ночью, я и завтра успею известить хана, что Аммалат не смеет выехать из лагеря!

Татарин попал в цель. Щекотливый Аммалат вспых­нул.

—            Сафир-Али! — вскричал он громко.

Сафир-Али встрепенулся и выбежал из палатки.

—            Вели подвесть себе и мне хоть неоседланных коней, и с тем вместе сказать полковнику, что я поехал осмотреть поле за цепью... не крадется ли какой без­дельник под часового. Ружье и шашку, да мигом!

Коней подвели, татарин вскочил на своего, привя­занного неподалеку, и все трое понеслись к цепи. Ска­зали пароль и отзыв и мимо секретов понеслись влево по берегу быстрой Узени.

Сафир-Али, который очень неохотно расстался с бутылкою, ворчал на темноту, на кусты и овраги и очень сердито покрякивал подле Аммалата, но видя, что никто не начинает разговора, решился сам завести его.

—            Прах на голову этого проводника,— сказал он.— Черт знает, куда ведет и куда заведет он нас! Пожалуй, еще продаст лезгинам ради богатого выкупа... Не верю я этим косым!

—            Я и прямоглазым мало верю,— отвечал Аммалат.— Но этот косой прислан от друга. Он не изменит нам.

—            А чуть задумает что-нибудь похожее, так при первом движении я распластаю его, как дыню. Эй, приятель,— закричал Сафир-Али проводнику,— ради самого царя джинниев (духов), ты, кажется, сговорился с терновником оборвать с чухи моей галуны. Неужто не нашел ты попросторнее дороги? Я, право, не фазан и не лисица!

Проводник остановился.

—            Правду сказать, я слишком далеко завел такого неженку, как ты,— возразил он.— Оставайся здесь по­стеречь коней, покуда мы с Аммалат-беком сходим куда следует.

—            Неужели ты пойдешь в лес без меня с этой разбойничьей харею? — шепнул Сафир-Али Аммалату.

—            То есть ты боишься остаться здесь без меня? — мозразил Аммалат, слезая с коня и отдавая ему повод.

—            Не поскучай, милый. Я оставлю тебя в прелюбезной беседе волков и чакалов. Слышишь, как они распевают!

—            Дай бог, чтобы мне не пришлось выручать твои кости от этих певчих,— сказал Сафир-Али.

• Назад
• Вперед