"Морской дракон" - 48

Корабль плавно встал у кромки льда, заняв отличное положение. На лед бросили вторую пару швартовов. Обеспечив ходовую и усилив якорную вахту, я разрешил «увольнение на берег».
По корабельной трансляции было объявлено, что мы простоим ошвартованными не менее шести часов. Всем сходящим на «берег» приказано надеть оранжевые спасательные жилеты. Никому не разрешалось выходить в одиночку и удаляться от корабля за пределы видимости или слышимости. Вахтенные получили приказание вести строгий учет сошедших на лед людей. Матросы могли провалиться под лед: попасть в скрытую трещину или угодить в покрытую непрочным льдом снежницу. Шок, наступающий от пронизывающей холодной воды, и тяжесть намокшего теплого обмундирования могут привести к гибели несчастного, если рядом с ним не окажется товарищ, способный вовремя прийти на помощь.
Во всех отсеках корабля начались отложенные до очередного всплытия большие и малые работы по ремонту оборудования и уходу за ним. Были выключены и вновь доведены до оптимального состояния приборы, вывести из строя которые мы не осмелились бы в подводном положении. Гражданские специалисты любовно осмотрели свои драгоценные приборы обнаружения льда и сделали все необходимое для обеспечения их безотказной работы в дальнейшем. Гидроакустики открыли планктоноуловитель и извлекли оттуда образцы планктона. Писарь занялся размножением документов на копировальном аппарате. Уолдо Лайон, Уолт Уитмен и Арт Моллой собирали свои приборы и блокноты, готовясь к экскурсии на лед. На верхней палубе мы установили и включили телевизионную камеру для записи на видеоленту всех наших действий на льду. Ловкий и энергичный Фрэд Маклейрен установил перископный фотоаппарат и, вращая его, снял на пленку окружающую нас панораму. Штурман, работая вместе со старшинами своей группы, взял высоту солнца, выполнив первое из четырнадцати определений, которые предстояло делать через каждые полчаса. Аквалангисты стали выносить на верхнюю палубу необходимое имущество и облачаться в свои доспехи в радостном ожидании предстоящего первого погружения во льдах. Радисты приступили к опробованию своего нового оборудования.
Повсюду продолжалась обычная, повседневная работа. Коки готовили горячий суп и легкую закуску для возвращающихся со льда проголодавшихся матросов и заготовляли продукты для ужина. С укрепленным на планшете перечнем подлежащих проверке механизмов производили свои обычные обходы вахтенные, проверяя состояние корабля, всматриваясь в показания многочисленных измерительных приборов, чтобы убедиться в точности их отсчетов и правильности регистрации отмеченных параметров, ощупывая вспомогательные устройства, чтобы удостовериться в том, что они не перегрелись, и осматривая трюмы в поисках избыточной воды или масла, наличие которых свидетельствует об утечках. В посту энергетики и живучести вахтенные, подобно врачам, прослушивали гудение турбогенераторов и других машин, не прекращающих вырабатывать электричество и согревать; корабль, перекачивать воду и смазочные масла и удалять лишнюю влагу из воздуха. Как всегда бесшумно, атомный реактор нагревал бесконечный поток пропускаемой через него воды, отдающей затем свое тепло для выработки пара. Сейчас, когда главные турбины и винты стояли без движения, реактор расходовал мало топлива. На мостике вахтенный офицер и сигнальщик следили за положением корабля относительно льда и за находящимися на льду людьми, готовые в любой момент обрубить концы и быстро вывести подводную лодку на чистую воду, если бы этого потребовала обстановка.
С нетерпением малого ребенка собирался я на прогулку по воде, температура которой три градуса ниже нуля. Я поспешил вниз за фотоаппаратом и пригласил коммодора стать моим экскурсоводом. Он с удовольствием принял мое приглашение, и мы быстро забрались на палубу. Похоже было, что на «берегу» находилась уже половина экипажа. Матросы скакали, бегали, прыгали, потешно скользя по гладкому льду,замерзших снежниц. Мы спустились в резиновый спасательный плотик, служивший мостом между подводной лодкой и кромкой льда, перекинутым через узкое пространство воды. Подводные выступы льда касались корабля примерно в двух метрах ниже поверхности воды.
В своем обычном форменном обмундировании из синего сукна, парке *,(Парка — верхняя зимняя одежда, сшитая из оленьих шкур мехом наружу. Широко распространена у народов Крайнего Севера.) лыжной шапочке военного образца, белом свитере со стоячим воротом и тёплых сапогах на меху, я чувствовал себя весьма удобно, а огромный Робертсон в оранжевом канадском арктическом обмундировании с меховым воротником не только выглядел довольным, но и являл собой подлинный образец жителя Арктики.
Поверхность ледяного поля была неровной, зачастую оказывалась шероховатой, покрытой кристаллами старого снега, скрипевшего у нас под ногами. Длинные линии ропаков — поставленных на попа льдин высотой до двух с половиной метров — отмечали здесь направление наблюдаемых нами снизу гряд торосов, образовавшихся в результате надвигания одних ледяных полей на другие под напором ветра и течения. Эти поля ломались и торосились, приобретая невероятные углы наклона. За неделю до нашего появления здесь солнце растопило лед на поверхности и во многих местах образовались снежницы. Некоторые из них оказались довольно глубокими. На дне их чернели лунки, через которые они сообщались с океаном. Но затем снова похолодало и снежницы покрылись тонким слоем льда.
Я попробовал на вкус кристаллики льда, лежавшие живописным ковром на поверхности ледяного поля. Оказалось, что они только слегка солоноваты и вполне годились для питья, если их растопить. Соль выпадает из верхних слоев морского льда вниз, к его основанию, и отсутствует в том слое, из которого образуются совершенно пресноводные снежницы. В старые времена промышлявшие в море Баффина китобои пользовались снежницами для пополнения запасов питьевой воды.
Мы с коммодором отошли далеко от корабля. Он со знанием дела рассказывал мне о различных особенностях льда, приводя при этом наглядные примеры. Так, продолжая беседовать, мы дошли до глубокой трещины, где ледяное поле подвергалось сжатию и раскололось. Она выглядела старой и устойчивой, однако такие трещины обладают способностью быстро расходиться и сходиться, образуя или закрывая разводье размером в настоящую полынью. Обнаруженное нами «озеро», где всплыл «Сидрэгон», также образовалось из такой вот трещины, расширившейся затем до неимоверных размеров под действием, вероятно, тех необычных ветров, которые очистили ото льда пролив Барроу и большую часть пролива Викаунт-Мелвилл.
Силуэты нескольких матросов, забравшихся на гребень гряды торосов в сотне метров от кромки льда, отчетливо выделялись на общем белом фоне.
Уолт Уитмен, стоя на коленях у высверленной им лунки, осторожно брал пробы воды. Ему помогал Уолдо Лайон. Их серьезная сосредоточенность контрастировала с царившей вокруг атмосферой радостного веселья. Мы с коммодором подошли к краю полыньи.

• Вперед