"Морской дракон" - 52

— Поразительно! — воскликнул я и плавно поднял перископ. Вблизи нас не было толстого льда, корпус подводной лодки еще не вышел из-под тонкого, дюй­мового слоя черноватого льда, усеянного, как весну­шками, белыми ледяными кристалликами. Я решил, что при наличии такого тонкого льда мы можем без риска оставить телекамеру наведенной на верхнюю палубу. При всех предыдущих всплытиях мы повора­чивали ее вперед и вниз в защищенное, походное по­ложение.

— Взгляните на экран, все идет нормально, — под­бодрил я собравшихся зрителей. — Продуть цистерны главного балласта!

Из-под воды выступила верхняя палуба, подняв на себе все ледяное покрывало. На мгновение оно за­держалось на спине корабля, затем раскололось, и битый лед с шумом и всплеском посыпался в воду и на палубу, вспыхнувшую и заигравшую в солнечных лучах, преломленных в усеявших ее осколках льда и капельках воды.

На мостике застряли куски льда толщиной около тридцати миллиметров. Лед такой толщины не пред­ставлял никакой опасности для стальной обшивки ко­рабля, он был интересен тем, что состоял из двух раз­личных слоев с разной кристаллической структурой. Такой лед мог образоваться только в результате двукратного замерзания полыньи.

Еще не успели выдуть последние остатки воды из цистерн главного балласта, как я вызвал на палубу команду легких водолазов. Здесь им представилась первая большая возможность: теперь или никогда. Трудно было бы подыскать более подходящее место для их тренировки, хотя меня по-прежнему охваты­вало большое беспокойство от сознания того, что я их посылаю под лед.

Давая разрешение начать погружение, я испыты­вал беспомощный страх командира, ставящего перед своими подчиненными трудную задачу, выполнение которой он не сможет больше контролировать и ко­торая непременно должна быть выполнена до конца. Я подумал, что такое же чувство испытывали, вероят­но, и адмиралы в Вашингтоне и Нью-Лондоне, когда они давали свое «добро» на выход в Арктику «Наути­луса», «Скейта», «Сарго» и «Сидрэгона».

Через люк носового торпедного отсека подняли на палубу четырехместный резиновый спасательный плотик оранжевого цвета, надули его и подготовили к спуску на воду. Затем на узкой палубе появились спаренные баллоны, вмещающие два с половиной ку­бических метра сжатого воздуха, ласты и, наконец, драгоценные фотоаппараты. В безопасное место (от­куда они не могли бы свалиться за борт) аккуратно положили тридцатипяти- и шестнадцатимиллиметро­вые кинокамеры и специальный фотоаппарат.

В своем резиновом костюме с изготовленным на заказ шлемом, легководолазными сапогами и трехпа­лыми рукавицами поднялся на палубу капитан-лейте­нант Гленн Брюэр. Во время нашей предыдущей сто­янки в полынье Гленн, проверяя теплоизоляционные свойства костюма, пробыл семьдесят минут в воде с температурой два градуса ниже нуля без каких-либо неприятных последствий для своего здоро­вья.

Вслед за ним появились одетые в такие же костю­мы торпедист старшина 1 класса Ирл Кроулей и мо­торист старшина 2 класса Эдвард Квик. Как хорошо мы поступили, что послали этих старшин в школу лег­ких водолазов в Ки-Уэсте, как только впервые узнали о походе в Арктику. Опыт, приобретенный ими еще до выхода в рейс при совместных плаваниях под во­дой с Тленном и на тренировках в башне в Нью-Лон­доне, где отрабатывались приемы выхода из затонув­ших подводных лодок, теперь нашел свое практиче­ское применение.

Все приготовления осуществлялись под наблюде­нием корабельного врача Лью Ситона. Он же прове­рял исправность воздушных баллонов и их регулято­ров, состояние плетеного шнура, посредством кото­рого аквалангисты связывались друг с другом, и прочих водолазных принадлежностей. У каждого аквалан­гиста был водолазный пояс с грузами, нож, наручные часы и наручный глубиномер, ласты и маска. Вот уже спущен на воду и стоит у борта резиновый плот, из него тянутся сигнально-спасательные концы, привя­занные к поясу водолазов.

Вокруг корабля образовалось небольшое про­странство темно-голубой воды со сверкающими на солнце обломками льда. За ним примерно на целую сотню метров до самого конца полыньи тянулся мер­цающий тонкий темный ледяной покров. Я рассчиты­вал, что во время гребли веслами, имевшимися на плоту, легко можно будет проломить этот лед, однако пришлось бить по льду со всей силой, чтобы он хотя бы треснул. Но если аквалангисты смогут пробить лед снизу, я разрешу им двигаться подо льдом до цели.

Лью Ситон, казалось, был удовлетворен сделанны­ми приготовлениями. Он подошел к рубке, чтобы выслушать последние наставления. Я подтвердил указа­ния, данные мной на обычном инструктаже, проведен­ном в торпедном отсеке перед выходом акваланги­стов на верхнюю палубу. Каждый аквалангист знал, что ему следует делать в конкретном случае. После их ухода под воду очень трудно будет подавать им сигналы, несмотря на простоту и ясность принятых у, легких водолазов военно-морских сил США средств сигнализации (ручного семафора и сигнализации ли­нем с корабля и обратно): от одного простого рывка, означающего «Все ли в порядке у Вас?», до крайне неприятного срочного вызова троекратным повторе­нием двух рывков: «Я запутался и нуждаюсь в помо­щи другого водолаза».

Я согласился с предложением отправить всех трех аквалангистов одновременно. Посылать всех их вме­сте, не оставляя никого в резерве, было целесообраз­нее, так как два водолаза гораздо быстрее окажут необходимую помощь своему товарищу, чем третий, оставленный наверху, которому потребуется опреде­ленное время для преодоления расстояния от кораб­ля до места происшествия. Возможность их отрыва друг от друга полностью исключалась, ибо все они были связаны «дружескими узами» в виде плетеного шнура.

• Вперед