"Морской дракон" - 31

Если снимки выйдут удачными, то на следующей лодке, направленной сюда, будут знать, как работали мы в этой обстановке.
Мыс Шерард— это высокий выступ на берегу острова Девон, отмечающий северный вход в пролив Парри. За мысом возвышаются горы и ледник Кан-нингхем. Я любовался этими местами во время разведывательного полета и знал, что экипажу доставит удовольствие посмотреть на ледник с близкого расстояния при прохождении подводной лодки вдоль него. В четыре двадцать пять утра по вашингтонскому времени корабль всплыл на поверхность. Мыс Шерард был затянут туманом. На экране радара маячил находящийся неподалеку айсберг. Я приказал ждать погоды и отдыхать.
На прокладочном столе Эл Бёркхалтер показал мне результаты последнего определения местоположения подводной лодки. Он определил его по высотам светил, измеренным перископным секстаном, дополнительно использовав показания гиперболической системы дальней навигации «Лоран». При искусном использовании посылаемых с берега через определенные промежутки времени радиосигналов система «Лоран» обеспечивает надежное определение места во многих частях земного шара. А мы как раз находились в одном из тех районов, где можно пользоваться этими сигналами. Перископный секстан — это совсем не то, что обычный ручной секстан, которым мне пришлось пользоваться десять лет тому назад, когда я был штурманом подводной лодки «Бекун». Я рассказал Элу, как трудно было брать высоту светила с поверхности штормящего моря, когда брызги попадают на окуляры и зеркало секстана, но Эл отнесся к моему рассказу с тем снисходительным сочувствием, которое молодые люди обычно проявляют к старикам.
Гирокомпасы и лаг неизменно давали исключительно точные показания. Корабельная инерциальная навигационная система работала безупречно и выдавала широту места с очень высокой степенью точности, хотя долготу она показывала только удовлетворительно. Приятно было убедиться в том, что точная выверка приборов перед выходом в поход приносила теперь свои плоды. Мы смогли бы благополучно дойти до этого места, даже если бы ни разу не всплыли на поверхность моря после выхода из Портсмута.
За завтраком, когда я сидел вдвоем с коммодором и помешивал кофе, зазуммерил телефон и вахтенный офицер доложил с мостика, что в рассеивающемся тумане просматривается айсберг. Я поблагодарил его и сообщил об этом канадскому наблюдателю. В полном молчании мы просидели еще несколько минут. Коммодор лукаво поглядывал на меня. Я еще не полностью отдохнул после тяжелой ночи: всплытие в столь ранний час и обычный поток докладов нарушили нормальный ночной сон. Наконец я улыбнулся этому седовласому пожилому человеку.
— Коммодор, мне кажется, стоило бы взглянуть на этот айсберг, пока мы стоим здесь в ожидании,— решился я наконец.
— Командир, вы носитесь со своими айсбергами, словно алкоголик, — шумно рассмеялся он. — Сколько раз за последние два дня вы заверяли нас, что с айсбергами все покончено?
— Ладно, коммодор, айсберг рядом и у нас есть время, — ответил я ему.
И вот «Сидрэгон» снова знакомится с айсбергом — последним на его пути. Этот айсберг оказался небольшим: высота только двадцать один метр, но зато осадка шестьдесят четыре метра и длина сто двадцать метров.
Прохождение под айсбергами стало для нас обычным делом. Двадцать два раза проходили мы уже под ними. Нами обследовано девять айсбергов и один обломок айсберга. При анализе накопленных сведений я был поражен явным несоответствием между тем, что было установлено нами, и тем, чего мы ожидали. Удельный вес айсберга равен 0,9, и более 7/8 его массы находится под водой. Я предполагал, что осадка по крайней мере в семь раз превысит высоту надводной части, но этого-то мы как раз и не обнаружили. У одного из айсбергов осадка превышала высоту только в 1,3 раза. Столовые айсберги не так глубоко сидели в воде, как это следовало из ведущих теорий.

Результаты исследования поверхности подводной части айсбергов с помощью эхоледомера представлялись нам сплошной головоломкой; решить ее предстояло специалистам из Гидрографического управления. Тем не менее было ясно, что полученную информацию можно использовать для внесения поправок в существующие способы расчета дрейфа айсбергов, как это и ожидал Уолт Уитмен. Неглубоко сидящий в воде морской лед, как правило, дрейфует по ветру, айсберги же двигаются главным образом по течению, что и следовало ожидать, учитывая их огромную подводную массу. Однако теперь можно было более правильно рассчитать пропорциональную величину влияния ветра и течения.
Мои расчеты прервал вестовой, начавший готовить кают-компанию для очередного киносеанса. В последние два дня у нас было очень мало времени для просмотра кинофильмов, а это мероприятие — для всех нас весьма желанное развлечение. Я со вздохом отложил в сторону свои выкладки по айсбергам.
Киносеансы поочередно устраивались в офицерской и старшинской кают-компаниях. Ежедневно, если только это не мешало работе, в каждом помещении проводился один сеанс.
Мое постоянное место находилось около телефона, который связывал меня с дежурным по кораблю, но из-за этого мне приходилось сидеть в одном метре от экрана.

• Вперед