"Морской дракон" - 14

Во время движения корабля глубину моря измеряют с помощью эхолота, посылающего ультразвуковые импульсы и принимающего отражения их от морского дна. Время прохождения сигнала туда и обратно легко пересчитывается в расстояние, так как нам хорошо известна скорость распространения звука в воде. Пучок ультразвуковых волн эхолота направлен на дно непосредственно под кораблем, и поэтому без подробной карты корабль легко может налететь на не обозначенную на карте подводную гору, если не будет заранее предупрежден о ее существовании.
Не имея хороших карт, подводная лодка все же оказывается в несколько лучшем положении, чем торговое судно, так как гидролокатор предупреждает ее о появлении впереди высоких подводных пиков. Однако возникает вопрос: когда лодка идет по мелководью, а над ней лежат сплошные льды, отражается ли сигнал гидролокатора ото льда над лодкой или от морского дна под ней? Есть только один путь, чтобы выяснить, сможет ли подводная лодка найти себе проход в таких условиях, — попытаться проверить это на практике. После совещания, которое продлится два дня, нам станут более ясными наши шансы на успех. В конце концов я не заметил, как стали ускользать охватившие меня сомнения и я погрузился в сон.
На следующее утро прямо с поезда мы поспешили в Пентагон. Там, в отделе капитана 2 ранга Бейна, нас уже ждал Джим Стронг. Впервые нам троим удалось как следует познакомиться с имеющимися в отделе очень хорошими картами. Однако сведения о труднейшем районе, находящемся примерно в ста пятидесяти милях к западу от пролива Барроу, оказались гораздо более скудными, так как тяжелые льды всегда сильно ограничивают здесь движение судов, которые могли бы сделать промеры глубин. В этом суровом отдаленном краю делалось очень мало попыток измерить глубину моря с помощью ручного лота через лунки во льду. В одном месте этот проход выглядел достаточно глубоким для движения подводной лодки, в другом, всего в какой-нибудь полумиле от первого, — слишком мелким. Количество выполненных промеров было чересчур мало, чтобы показать нам место, где могла бы пройти лодка. Рельеф дна там, по всей вероятности, неровный и сильно пересеченный.
На пути к Северо-Западному проходу предстояло пройти еще через один сложный район. В море Баф-фина, в проливе Дэвиса и у берегов Лабрадора дрейфуют айсберги, представляющие большую опасность для судов, подходящих к ним слишком близко. Хотя наступление эры радиолокаторов и сделало плавание в этих районах более безопасным, все же случаи гибели судов от столкновений с айсбергами еще имелись. Атомная подводная лодка большую часть времени находится под водой, так как при данной выходной мощности корабельной установки ока обладает большей скоростью хода в подводном положении. Плавание под водой предпочтительно и по целому ряду других причин. Но под водой не работает радиолокатор, и поэтому подводная лодка может полагаться только на гидролокатор, имеющий гораздо меньшую дальность действия. Хотя нам еще не было известно, как будут вести себя по соседству с айсбергами гидролокаторы лодки и наш новый указатель айсбергов, опыт плавания атомной подводной лодки «Сарго» показал, что указатель айсбергов успешно действовал в арктических паковых льдах. Поэтому мы надеялись, что он столь же успешно будет обнаруживать и айсберги, сидящие в воде гораздо глубже, чем паковые льды.
Совещание началось с замечаний контр-адмирала Л. Рэмеджа, начальника Управления подводной войны.

Были рассмотрены намеченный маршрут, планы по сбору информации, способы связи при чрезвычайных обстоятельствах и многие другие детали нашего перехода. Я выступил последним, перед тем как адмиралу Рэмеджу оставалось только подвести итоги совещания.
Сначала я рассказывал о настроении экипажа, о том, что вся команда «Сидрэгона» готовится выполнить поставленную перед ней задачу как можно лучше. Затем, обратившись к адмиралу Рэмеджу, я спросил, нельзя ли опубликовать в печати хотя бы часть сведений о нашем переходе, касающихся только прохождения через Северный полюс с востока на запад, и при этом добавил, что это не только помогло бы нашим семьям, но и было бы целесообразно по ряду других соображений. Получение арктического снаряжения и поспешная установка в условиях мирного времени оборудования для подледного плавания на сумму в полмиллиона долларов вряд ли могут пройти незамеченными, если не принять самых крайних мер. Адмирал Рэмедж одобрил план одного эксперимента, который мы намеревались осуществить в Северо-Западном проходе, и обещал получить в верхах «добро» на опубликование ограниченных сообщений о нашем походе. Он сдержал свое слово, и в печати вскоре появилась соответствующая информация.
На вечере, который состоялся в объединенном клубе армии и флота, у нас завязались оживленные беседы со специалистами, затянувшиеся допоздна. Чем больше мы узнавали в ходе таких бесед об Арктике и Северо-Западном проходе, тем больше они нас увлекали.
Мне впервые представилась возможность лично познакомиться с нашим ведущим ученым, доктором Уолдо Лайоном из лаборатории электроники военно-морского флота США. Сидевший рядом со мной физик, спокойный, серьезный человек, лично помогал подводным лодкам в исследовании Арктики, начиная от первого рейса дизельной подводной лодки «Борфиш» в 1947 году и включая успешный поход «Наутилуса» на Северный полюс в 1958 году. По его инициативе в лаборатории была создана группа, которой министерство поручило разработать электронное оборудование для подледного плавания подводных лодок в Арктике. Он находился на подводной лодке «Скейт» во время ее плавания к Северному полюсу в 1959 году и принимал участие в плавании «Сарго» в начале 1960 года.
На следующее утро у офицеров «Сидрэгона» состоялась серьезная беседа в Пентагоне с бывшим старшим помощником и штурманом подводной лодки «Сарго» капитаном 3 ранга Уильямом Йетсом. Мы с Биллом плавали вместе на «Хардере». Он слыл одним из самых остроумных офицеров на флоте и был моим хорошим товарищем. Билл подробно рассказал нам о плавании «Сарго» и ответил на наши многочисленные вопросы' Мы жадно вбирали в себя получаемые из первых рук сведения об управлении подводной лодкой подо льдом на мелководье.
На состоявшемся накануне совещании меня представили коммодору * (Коммодор — промежуточное военно-морское звание (между капитаном 1 ранга и контр-адмиралом), соответствующее бригадному генералу.) канадского военно-морского флота Робертсону, который был представителем канадского объединенного военно-морского штаба в Вашингтоне и военно-морским атташе Канады в США. Коммодор принял приглашение участвовать в переходе на «Сидрэгоне» в качестве наблюдателя и консультанта по Канадскому Арктическому архипелагу. Робертсон пригласил нас на ленч в объединенный клуб армии и флота и предложил подвезти нас затем на своей машине в Гидрографическое управление, расположенное в Сьютленде (штат Мэриленд), на другом берегу Потомака. Его простые и непринужденные манеры быстро рассеяли мое беспокойство по поводу того, что присутствие коммодора на лодке может вызвать некоторые затруднения в наших взаимоотношениях. Коммодор Робертсон был специалистом по Арктике. Он хорошо понимал, какие трудности нас ожидают.
В 1954 году Робертсон командовал «Лабрадором», новым ледоколом канадского военно-морского флота, во время его сквозного плавания через Северо-Западный проход — первого перехода, совершенного таким крупным судном. Он прошел большую часть того пути, который предстояло проделать нам.

Этот маршрут был выбран отчасти по инициативе доктора Лайона, который уже тогда думал о сквозном плавании подводной лодки. Велики заслуги Робертсо-на в деле организации и снабжения баз и станций линии дальнего радиолокационного обнаружения «Дью лайн», протянувшейся через все Северо-Западные территории Канады и Гренландию. В этих объединенных канадско-американских операциях он принимал участие иногда как начальник, а иногда как штабной офицер. Он занимал пост директора и казначея Арктического института Северной Америки. Слушая на завтраке его остроумные рассказы об арктических морях, мы поняли, что его энциклопедические знания этого района окажут нам огромную помощь. Неохотно закончив приятную беседу за завтраком, мы забрались в его служебную машину и вместе с ним отправились в Гидрографическое управление.
Не вина, а скорее беда Гидрографического управления, что наилучшие карты Северо-Западного прохода были неполными. Известно, например, что даже острога были нанесены на карту в нескольких милях в стороне от их фактического местоположения, так как съемка местности производилась главным образом с самолетов. Под непосредственным руководством Артура Моллоя (ведущего специалиста в области батиметрии — науки об измерении больших глубин) специально для нас были изготовлены крупномасштабные карты, на которые были нанесены самые последние данные со всеми мельчайшими подробностями. Хотя пользоваться этими картами было намного легче, но это занятие порой походило на то, как если бы мы рассматривали через лупу напечатанное слово, значение которого остается непонятным. Эти подробные карты оказались очень ценными для нас, и мы со штурманом были глубоко удовлетворены проделанной здесь работой по их корректуре. Арт Моллой присоединится к нашей экспедиции, чтобы лично удостовериться в правильности сбора и обработки данных специалистами нашей лодки.
Сотрудник Гидрографического управления капитан 2 ранга Миллар, на которого возлагалась обязанность оказывать нам всяческое содействие, сделал все, что было в его силах, чтобы помочь нам. Особенно полезным для нас было посещение картографического отдела, где нам разъяснили, как следует собирать различного рода информацию, которую можно было использовать для корректуры карт.
Коммодор настоял на том, чтобы подвезти меня на своей машине прямо до двери дома моих родителей, находившегося всего в нескольких кварталах от его собственного дома. И надо же так случиться, что именно в этот момент у подъезда оказался мой отец.
— Машина канадского штаба, — заметил он. — Что бы это могло значить?
— Да просто попросил подвезти меня по пути из Пентагона, — без запинки ответил я и перевел разговор на другую тему.
Мне, конечно, не удалось обмануть капитана 1 ранга Стила, у которого за спиной было столько лет службы, но он сдержался и не стал задавать других вопросов.
После того как в печати появились сообщения о плане похода «Сидрэгона», мы получили возможность посещать крупнейшую в западном полушарии арктическую библиотеку — собрание Стефансона, хранящееся в Дартмутском колледже в Ганновере (штат Нью-Гэмпшир). Сначала мы отправили туда на разведку Эла Бёркхалтера, который нашел там много интересного материала и, сияя от радости, рассказал нам о подробностях встречи с великим стариком, доктором Вильялмуром Стефансоном, старейшим среди ныне здравствующих исследователей Арктики.
Поездка в Дартмут по шоссейной дороге, проходившей среди зеленых полей и лесов штата Нью-Гэмпшир, оказалась весьма приятной. Доктор Стефансон любезно принял нас, несмотря на большую занятость. Он прокрутил нам различные магнитофонные записи, в том числе и запись беседы Хьюберта Уилкинса — первого человека, попытавшегося исследовать Арктику на подводной лодке, — с капитаном 2 ранга Джеймсом Калвертом, командиром первой американской подводной лодки, которой удалось всплыть на поверхность океана на Северном полюсе.
Нам всем очень понравился этот все еще бодрый старик, крепкое телосложение и кипучая деятельность которого так соответствовали характеру его исследований. Две его экспедиции (1906—1907 и 1908—1912 годов) внесли огромный вклад в изучение Канадской Арктики, особенно дельты реки Маккензи. Он продолжал этнологические и археологические поиски и в 1913—1918 годах, когда возглавлял экспедиции в Канадском и Аляскинском районах Арктики. Еще более существен его вклад в картографию этих районов. В честь его назван остров, выходящий одной своей стороной на пролив Парри. Но, пожалуй, еще дольше будут помнить его за беспримерное путешествие по полярному паковому льду с одним только спутником. Он умышленно взял с собой ограниченный запас продуктов, намереваясь пополнить свои припасы охотой, которая, как он был уверен, обещала быть удачной. Эскимосы приняли его за сумасшедшего: они знали, что там, во льдах, не прожить и эскимосу. Его старший помощник по экспедиции настолько уверовал в то, что Стефансон погибнет во льдах, что не выполнил приказа своего начальника и не явился в условленное место встречи с ним.
Но Стефансон и его товарищ не погибли. Об этой истории он подробно рассказывает в известной книге «Гостеприимная Арктика». Не найдя судна в условленном месте, они двинулись дальше и несколькими месяцами позже, отлично обходясь мясом тюленей и белых медведей, которых им удавалось убивать, встретили другое судно экспедиции, оставшееся верным своему начальнику и не покинувшее этот район. Стефансон доказал, что животный мир Северного Ледовитого океана достаточно богат для того, чтобы прокормить человека, находящегося на льду далеко от берега. Возвратившись, он написал немало книг и статей.
В ходе беседы я нечаянно употребил термин «покровный ледник», хотя мне было известно и более точное выражение.

— Он называется паковым льдом, — твердо поправил меня Стефансон. — Покровный ледник находится на суше.
Закончив в колледже занятия по природе Арктики, вернулась домой элегантная супруга Стефансона, хранительница его библиотеки. Эвелин Стефансон также является крупным специалистом по Арктике. Она тут же принялась за дело и показала обширный материал, который, по ее мнению, мог пригодиться нам. Боже мой, какими невеждами почувствовали мы себя! Да и можно ли было за три месяца изучить всю ту литературу, которая содержит необходимые нам сведения?
Перебирая книги, предложенные госпожой Стефансон, мы с Элом наткнулись на целый ряд библиографических редкостей, которым просто нет цены. Там оказался «Дневник» * (Полное название: «Дневник второго путешествия с целью открытия Северо-Западного прохода из Атлантического в Тихий океан, выполненного в 1821—1823 гг.») Парри, где день за днем описано путешествие по маршруту, первооткрывателем которого он был и по которому предстояло пройти и нам, а также другие очень ценные книги и рукописи. Когда я спросил у госпожи Стефансон, не можем ли мы взять на время эти книги, она не только любезно разрешила нам сделать это, но и настоя-ла на том, чтобы мы взяли с собой в поход все, что нам может понадобиться.
Когда настало время прощаться, я пригласил доктора Стефенсона и его супругу посетить «Сидрэгон» и позавтракать с нами. Их обоих, по-видимому, заинтересовала возможность посмотреть, как выглядит внутри подводная лодка, оборудованная для действий в паковых льдах. Насколько необычным покажется это старому исследователю, которому приходилось пользоваться собачьей упряжкой!

• Вперед