"Морской дракон" - 18

Глава 8. ГОТОВЫ К ВЫХОДУ В МОРЕ

На глубине девяноста метров «Сидрэгон» плавно скользил на большой скорости. Свой обход для ознакомления с состоянием корабля после выхода его с верфи в учебное плавание я начал с большого носового торпедного отсека.
Сверкали белизной задние крышки носовых торпедных аппаратов, сияли надраенные до блеска латунные детали у их переднего конца. Смотреть на них было просто одно удовольствие. На стеллажах позади торпедных аппаратов разместилось большое количество аккуратно уложенных тяжелых торпед. В промежутках между ними были втиснуты койки матросов. На одну из «полок» стеллажа уложили не торпеду, а длинный цилиндр электронного прибора. Это был наш видеомагнитофон — устройство для записи телевизионных передач на магнитную ленту. Однажды мне пришла в голову мысль, что неплохо бы сохранить в записи все то, что увидит и покажет нам подводный глаз телекамеры. И сразу же возникло множество трудностей. Коммерческие видеомагнитофоны, находящие применение в телецентрах, были чересчур громоздкими для установки их на подводной лодке. Создание же малогабаритного варианта в сжатые сроки казалось просто невозможным. И тем не менее эта задача была успешно решена одной из ведущих в области электроники фирм.
— Отсек выглядит прекрасно, главный, — удовлетворенно сказал я главному старшине Филиппу Лек-леру, старшему торпедисту.
— Ребята постарались, сэр, — ответил он, когда мы шли к заднему концу отсека.
Леклер изъявил желание служить на «Сидрэгоне» еще два года тому назад. Он обратился ко мне с просьбой об этом в тот раз, когда я приезжал в Портсмут наблюдать работу паросиловой установки «Содфиша». Главный старшина сделал много полезного и никогда не давал мне ни малейшего повода сожалеть о том, что я настоял на удовлетворении его просьбы.
— На верфи явно постарались усовершенствовать наши душевые, — заметил я, глядя на блестящие детали из нержавеющей стали.
Когда мы вернулись из гарантийного плавания, эти детали были ржавые, вся краска с них сошла.
По короткому трапу я поднялся к верхнему ярусу и просунул голову через люк в тесное помещение с тремя койками, втиснутыми позади запасных торпед по правому борту.
— В эту теснотищу ухитрились всунуть еще складной письменный стол! — воскликнул я.
— От этого никому не будет хуже, — сказал довольный главный старшина.
Пройдя через тяжелую водонепроницаемую дверь и спустившись в нижний ярус жилого и аккумуляторного отсека, я осмотрел умывальную команды. Несмотря на то что через нее проходило очень много матросов, она имела опрятный вид.
— Кто выигрывает? — спросил я, входя в старшинский кубрик, где двое главных старшин играли в карты.
И каждый из них стал доказывать мне, что именно он скоро обыграет в пух и прах своего партнера. Я пожелал им обоим счастья и направился по коридору, влекомый аппетитным запахом.
В сверкающем нержавеющей сталью камбузе старший кок Роберт Коллинз готовил на второй завтрак типичное блюдо подводников: отбивные котлеты со всевозможным гарниром.
Я остановился на минутку, чтобы понаблюдать за его работой. Когда я командовал «Хардером», Коллинз начинал там службу младшим вестовым в кают-компании.
— Коллинз, когда вы писали мне письмо с просьбой зачислить вас на «Сидрэгон», у вас, наверно, и в мыслях не было, что вы очутитесь у Северного полюса, не правда ли? — спросил я его полушутя.
— Я полагал, что и для нас найдется дело, — ответил он, улыбаясь.
Столовый кубрик наполовину был заполнен матросами: некоторые из них сидели, развалясь, у стола и читали беллетристику, другие готовились к сдаче квалификационного экзамена по специальности подводника, третьи углубились в изучение наставлений, готовясь к эксплуатации вверенной им материальной части. Тише, чем обычно, проигрывал пластинку патефон-автомат. В море обходишься без телевидения, но здесь его заменяют кинофильмы, прокручиваемые один-два раза в день. Я заглянул в жилой кубрик, выходящий в столовую команды, и нашел там полный порядок и чистоту. Несколько коек было занято, на них отдыхали матросы, стоявшие вахту этой ночью.
Направляясь к рубке с аппаратурой системы вну-трикорабельной связи, я прошел мимо насосного отделения и рубки с установками системы очистки и регенерации воздуха и в раздумье остановился у корабельной инерциальной навигационной системы. Вот он, ее основной блок яйцевидной формы высотой сто двадцать сантиметров. «Сидрэгону» впервые предстояло проверить в полярных районах работу новой модели этого устройства и его источников питания, размещенных в кладовой ярусом ниже.
Мы надеялись, что в любое время сможем прочесть на установленном палубой выше сигнальном щите точные координаты нашего места, его широту и долготу. Такие сведения будут выдаваться прецизионными гироскопами и очень чувствительными акселерометрами, воспринимающими движение лодки относительно морского дна. Эта очень сложная установка позволит подводной лодке неделями ходить в огромном океане, не всплывая для обсервации.
А что если прибор не станет работать? Я бросил взгляд на находящиеся по соседству с ним компасы. Тогда мы сможем определить свое место по небесным светилам, периодически всплывая. Безотказная работа инерциального устройства не имеет решающего значения для безопасности корабля. Но нам важно было проверить работу его новой конструкции, прежде чем партия этих дорогостоящих приборов будет устанавливаться на строящихся новейших подводных лодках.
Поднявшись по трапу и пройдя отсюда в сторону кормы, я вошел через водонепроницаемую дверь в бледно-зеленый реакторный отсек. Над реактором висела эмблема корабля — большой, вырезанный из дерева китайский дракон, рубиновый глаз которого зловеще и свирепо смотрел на каждого входящего. Под ним на уровне моего пояса находилась круглая крышка реактора из нержавеющей стали размером с большой стол для совещаний.

Для посетителей подводной лодки у меня было заготовлено много сюрпризов, но больше всего мне нравилось, приведя их сюда, брать портативный детектор излучения и подносить его к светящемуся циферблату наручных часов. Прибор вскоре дает щелчок, стрелка его индикатора резко уходит вправо. Подождав, пока глаза моего гостя не расширятся от ужаса, я убираю часы и подношу детектор к крышке реактора. Оказывается, что часы излучали гораздо больше энергии, чем находящийся под крышкой тщательно защищенный источник тепла.
Через защищенные желтоватым свинцовым стеклом смотровые люки я заглянул в глубины нижнего яруса реакторного отсека, где сверкал металл и все было окрашено в белое. Там с огромной скоростью и под большим давлением непрерывно циркулирует от реактора к котлу и обратно горячая вода. В котле, проходя по трубкам теплообменника, она отдает свое тепло окружающей их воде, постоянно находящейся в состоянии кипения и снабжающей паром турбины, установленные в машинном отсеке.
Проходя мимо установки для кондиционирования воздуха и лабиринта труб, цистерн с водой, распределительных щитов и моторов-генераторов, я снова вспомнил о «ключевом» решении адмирала Рикове-ра. Вопреки мнению своих инженеров, он приказал увеличить производительность оборудования для кондиционирования воздуха вдвое против мощности установок, смонтированных на «Наутилусе» и других атомных подводных лодках.

На "Сидрэгоне"...

Заключая паровую установку во внутренние отсеки подводной лодки, необходимо было одновременно позаботиться о снабжении корабля приборами для кондиционирования воздуха, чтобы удалять пар и влагу, проникающие внутрь корпуса подводной лодки. В противном случае это отразилось бы на самочувствии экипажа, а электрооборудование пришло бы в полную негодность. Как подтвердили дальнейшие события, Риковер был прав, а теоретические расчеты ошибочны; дополнительное кондиционирование воздуха приобрело решающее значение.

• Вперед