Семь футов под килем - 48

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

I

С семи вечера, забыв про дела, в полном расстройстве, метался по «Тернею» рыбмастер Кокорев.
На условленном месте — у стенгазеты — Злотниковой не оказалось. Игнат поторчал в коридоре, когда ожидание затянулось, спустился к ее каюте, но дверь была на замке, и Кокорев, боясь разминуться с поварихой, вновь вернулся на среднюю палубу. Услышал здесь от кого-то путаный, встревоживший его рассказ о ссоре, которая будто бы закончилась потасовкой. Разыскал конопатого Жорку.
Тот, прикладывая к опухшему правому уху мокрое полотенце, сидел, набычившись и вначале ничего не хотел говорить, но Кокорев пригрозил, что разукрасит ему и второе ухо — для симметрии. Жорка нехотя подтвердил факт стычки с Малхановым, о многом, естественно, умолчав. Игнат, скорее для порядка, чем по злобе, легонько съездил его, и без того достаточно проученного, по шее, сказал, что поделом, дескать, вору и мука, а сам поспешил занять свой пост в коридорчике.
Злотникова не появилась и к десяти. Мастер обеспокоился не на шутку, Бесчетное число раз он ломился в дверь каюты поварих, обошел соседние: куда могла запропаститься Екатерина? У завпрода наткнулся на Клавдию Андреевну, и та безмерно поразилась, узнав, что товарка ее, вместо того, чтобы проводить время с Игнатом, пропала.
Они спустились вниз вдвоем. Ключ Андреевны не входил в замочную скважину: каюта была заперта изнутри. Постучались, покричали — никакого ответа. Тогда Андреевна, спохватившись, что Злотникова, возможно, не одна (бог ее разберет, девка-то шалая), увела от греха подальше расстроенного Игната, покормила на камбузе и постаралась отвлечь от черных дум.
—  Может, заснула, — предположила Андреевна,— или хочется одной побыть. Екатерина, сам знаешь, с норовом. Ты уж под горячую руку не лезь.
—  А если она... — не договаривал Кокорев.
—  Ты думаешь — не одна?  Брось.  Катя себя строго держит.  И  к тебе с  большим уважением относится. Так что плохим мыс-лям ходу не давай.
—  Да я  ж,  Андреевна, к ней со всем сердцем, — плакался  Игнат, понимая, что нет у него сейчас более преданного союзника на траулере, чем степенная повариха. — Я жениться хочу, не то, что некоторые. А она меня вокруг пальца водит. Что я, совсем дурак?!
—  Ну вот, скажешь тоже! — возмущалась Андреевна, — Уж ты — парень на загляденье, всем взял: и   соображением, и внешностью...
—  У меня ведь и сбережения есть, даром я, что ли, пятый год в моря хожу! Построили бы кооператив,  не хочет в Находке — можно в любом другом городе. Взяли бы к себе ее дочку...
—  Так и будет, так и будет, — успокаивала Андреевна. — У меня, Игнат, глаз на эти дела наметанный. Уж   я-то понимаю, что к чему. Помяни мое слово: покрутится-покрутится  Екатерина,  а тебя не минует. Наша сестра с годами начинает ценить деловых мужиков...
—  Мебель бы хорошую  купили, — тянул свое Кокорев, — машину. Чем не жизнь? Не захочет — может не работать: содержи дом, ребенка расти, а я бы им из морей по аттестату деньги переводил. На курорты бы ездили.
—  Вот с этим, парень, я не согласная,— горячо заговорила Андреевна.
Ей всегда было лестно сознавать, что живет она не заимствованными, а своими собственными суждениями, и она никогда не упускала случая высказаться по тому или иному вопросу. Сейчас как раз и был, по ее пониманию, один из таких моментов.
—  Почему   это   ей   не   работать? — Андреевна   запальчиво   тряхнула   завитой  под барашек    головой. — Екатерина — женщина здоровая, молодая, на  все хватит. От безделья, поверь уж  моему опыту, и  родятся разные  крамольные  мысли...  А  курорты...
курорты —это хорошо. Втроем и станете ездить, в Крым там, на Кавказ. Благородно!
Кокорев, разнеженный приятными мечтами, для осуществления которых не хватало самой малости —согласия Кати, не мог усидеть на месте.
—  Попробуем-ка еще разок сходить?
—  Ну пойдем, мил человек, пойдем. Пора и мне на боковую.
Но старшей поварихи, к их удивлению, на месте уже не оказалось. Клавдия Андреевна осталась у себя, а Кокорев, насупившийся, со свинцово-тяжслым взглядом, направился в каюту Ольшевского, но тот безмятежно спал сном  праведника.
И тут Игната будто током стукнуло.
Ему вспомнилось, что при стычке Злотниковой с Жоркой присутствовал еще один человек — Малханов. «Не у него ли Катя?»
Мастер заглянул в ходовую рубку —там, в полутьме, среди множества мерцающих точек-лампочек различных приборов, третий штурман, Антоненков, вел ленивую беседу с рулевым, посматривая на деготь ночного моря. На горизонте мигал маяк; какой-то корабль, судя по расположению боковых огней, пересекал траверз «Тернея». Кати в рубке не было.
Рыбмастер вышел в узкий проход между бортом и стенкой рубки. Под каким бы предлогом, решал он, зайти к Малханову, его каюта находилась в двух шагах? Что-то в последнее время разладилась у них дружба...
Раздумывая, Кокорев оперся о фальшборт. И тут занавеска на открытом иллюминаюре каюты «ревизора» — вровень с головой Игната — как живая, поползла внутрь, втянутая воздушным потоком.

• Назад
• Вперед