Обратный адрес - океан - 40

Дивный  свет  дрожал,   переливался   вокруг,   хотя   и под козырьком блеклого абажурчика в передней и в комнате под люстрой лампочки оставались по-прежнему пустыми, холодными. По железному карпизику с треском, что-то приветливо выговаривая хозяйке, разлетелись шторы. Наташа опустилась на диван, поджала ноги и замерла, вопросительно повернувшись к Кириллу, будто приготовилась   выслушивать   что-то   длинное и интересное. Нет, Кирилл сразу подметил — ее глаза с беспокойством метнулись к столику, и, как будто что-то вспомнив, она вскочила,  взяла папку с письмами, подержала, взвешивая на ладонях, и тихо спросила:
—  Давно?.. А мы так спешили, так спешили и все равно опоздали. Не сердишься? Нет?
И потроша свой полный свертков и каких-то пакетов чемодан, уже успев приладить кухонный белый передник, начала рассказывать, как трудно пришлось с билетами, как поезд они поменяли на самолет и прогадали — целых полтора суток пришлось ждать погоды. Но самая страшная пытка началась уже здесь, на морском вокзале, — из-за проводки какого-то важного каравана отменили подряд три катера.
Она опять взяла папку с письмами, машинально развязала и завязала тесемки. Не давала ей покоя   эта папка.
—  Я только что вернулся... Вчера... — успокаивающе, словно извиняясь  за  причиненное беспокойство, сказал Кирилл, вглядываясь в родное лицо, узнавая и не узнавая его, замечая, как постепенно вытаивает на нем бодрая веселость и проступает озабоченность.
—   Вчера? В самом деле?
Чуть заметное смущение пробежало по лицу Наташи, и, как видно, перебарывая в себе это чувство, мельком взглянув на стол, она торопливо выговорила:    — А мои письма? Читал?
—   Не успел, — запинаясь почему-то, соврал Кирилл и осторожно ссадил с рук на пол Вовку.
Тот обрадовался свободе — отвык, совсем отвык от отца.
«Зачем я лгу?» — спохватился Кирилл, чувствуя, как под пристальным, неверящим взглядом Наташи глупеет лицо.
—   А ты писала? Честное слово?
—   Писала... Потом почитаешь, — как бы невзначай сказала Наташа, и глаза ее снова приняли выражение легкого лукавства, опять стали теплыми.
—   А где твои?
—   Два с половиной килограмма, — ответил  шуткой Кирилл. — Если  вы  не   верите, пожалуйста,   проверьте.
Так, Вов?
Вовка с вожделением взирал на отцовский чемодан.
И тут Кирилл вспомнил: «Сувенир! Лед Северного полюса! »
—  Ты знаешь, что я тебе привез? Нет, ты не знаешь, что я тебе привез! — приговаривал он, запустив руку в чемоданчик, на самое дно, где лежал заветный коробок. — Не «Пингвина», не думай...
Вовка стоял в изумленном ожидании. И Наташа, склонив набок голову, с насмешливым любопытством смотрела на Кирилла, который наконец извлек спичечный коробок и, пощелкав пальцем, как фокусник, просящий у публики разрешения, таинственно открыл его.
—   Пустой!.. — разочарованно вытаращился Вовка. Кирилл готов был провалиться сквозь землю.
—  Кусочек Северного полюса... Честное слово, был кусочек льда... — в растерянности повторял он, заглядывая в мокрый коробок.
—   Факир был трезв, но фокус не удался! — засмеялась Наташа. — Так мы тебе и поверили!.. — И уже с кух-ни  звонко, с задором  крикнула: — Команде  мыть руки, приготовиться на обед!
Ее голова покоилась на его руке, и, ощущая пульсирующую жилку, Наташа все боялась сдвинуться, не шевелилась, ей казалось, что его руке неудобно, что она затекла. Нежась в теплом уюте близости, стараясь, чтобы дыхание совпадало с его дыханием, она, чуть повернув голову, ласкала, гладила взглядом его слегка выпуклый, перерезанный незнакомой морщинкой лоб, вздернутый с каким-то немужским капризом нос, припухлые, по-мальчишески мягко очерченные губы и все реже вздрагивающие ресницы. Кирилл засыпал, как будто куда-то погружался. Может быть, опять в свой океан.

Наташа не чувствовала себя. Истомленная порывистой, торопливой его лаской, как будто им дарована была только одна ночь, она рассматривала теперь его лицо открыто, как это позволяет незащищенность человека, не видящего чужих, наблюдающих за ним глаз.
«Милый, милый Кирилл... Это хорошо, очень хорошо, что ты не читал писем... А родинка на смуглой скуле выцвела... И сединка... Неужели сединка? Как я могла, как додумалась совершить такое?»
Память настойчиво вернула ее на несколько дней назад.

 

• Назад
• Вперед