Обратный адрес - океан - 12

Подводная лодка                             
18    января


Натуся! Ура! Мы на Северном полюсе! Слышишь? Широта 90°! Сколько замечательных, мужественных людей стремилось достигнуть этой точки, сколько прекрасных жизней отда-но! И я вот пишу тебе с «шапки» планеты и не верю себе. Но обо всем по порядку.
Сегодня без четверти двенадцать над нами показалась отличная полынья размером с небольшое озеро. Кондрашов не зря провел перед этим несколько тренировочных всплытий: теперь мы чувствовали себя уверенно, как в лифте высотного дома. А Мартыненко — вот артист, — он не управлял рулями, а прямо-таки исполнял симфонию. Даже командир не выдержал: «Ну и артист!» Не по-уставному, конечно, зато приятно.
Подняли перископ. Командир — в окуляры: «Порядок! Продолжать всплытие!»
Всплыли в самой середине полыньи. Боцман отбросил люк, почему-то у него дрожали руки...
Сколько раз слышал я этот знакомый глухой звук откинутого люка, сколько раз ощущал, когда, словно на выдохе, перед тем как выйти, «лодочная атмосфера» чуть кольнет в ушах, а потом — «вдох» свежего, чистого воздуха! Но ни с чем не сравнить воздух полюса!
Вслед за командиром на мостик ринулись мы. Светло-синяя, спокойная, как в озере, вода окружала лодку. Удивительно! Я никогда — ни в Черном, ни в Балтийском, ни в Баренцевом морях — не видел такого ярко выраженного, точно нарисованного красками, цвета моря. Метрах в тридцати начинался лед, можно сказать, «берег», а дальше — как будто волнистая, в торосах-сугробах, степь, ни конца ни края. И такое было чувство, что где-то за этим снегом, за белым горизонтом, если идти прямо-прямо на юг, покажется наш городок. Нет, не Скальный, а именно Апрелевка: сначала заводские трубы, а потом крыши. За дальним торосом мне даже послышались ваши с Вовкой голоса. И пахло чем-то удивительно знакомым, и я все никак не мог понять чем. Борис Ларин угадал: «Огурцами пахнет, солеными огурцами с укропом!»
Правда, пахло огурцами! «Сократ» — Тюрин тут же нашел объяснение: этот запах придавало снегу близкое соседство соленой океанской воды.
Командир разрешил выходить на лед по отсекам. Составили списки, выделили наблюдателей: с Северным полюсом шутки плохи.
У меня начались самые жаркие минуты, потому как представился случай определить наше место по звездам. Снова пригодился древний наш друг секстан. Оп, как строгий экзаменатор, дал оценку работе самых повейших электронных навигационных приборов, которые многие сутки вели корабль под водой и подо льдом. Оценка была отличной!
Ну, это к слову. А на лед я все-таки десантировался! Знаешь, тут можно жить! В Норильске и то холоднее! Ну что такое минус шестнадцать? Вот тебе и Северный полюс! Только края, конечно, безжизненные. Чуждо им наше человеческое дыхание.
И еще одпо странное ощущение. Я вдруг подумал, что в самой этой безжизненности заключена жизнь. Какая-то одушевленная природа! Не верилось этой тишине. Как будто что-то затаилось в этих льдинах, способных протаранить железный корпус корабля, в этом снегу, под которым погребены смелые люди. Коварство живого неведомого существа... И это существо не выдержало. Исполинское белое чудище выпустило когти. В какие-то несколько минут почернел снег, ветер рванул флаг, который мы подняли на вбитой в лед мачте. Весь экипаж срочно вернулся на борт лодки. А ветер крутил вовсю, сбоку как будто громыхнул гром — это началось сжатие льдов. Теперь уже даже в пяти метрах ничего не было видно!
«Всем вниз! Срочное погружение!»
Мы скатились в центральный пост, над головой хлопнул рубочный люк, и лодка начала погружаться.
Вот и вся наша «экскурсия», с которой везу я тебе сувенир. Ни за что не угадаешь! Не шкура белого медведя. И не моржовый клык. И даже не самоцветы Полярного сияния. Но угадала? То-то! Я везу тебе маленький, в спичечном коробке, кусочек льда, который я отковырнул на Северном полюсе. Кусочек Северного полюса! Довольна?
Наш кок устроил сувенир в холодильнике — в самую морозилку положил до конца похода. Так что еду с подарком.
Натусь, а все-таки хоть с каждой милей мы дальше, но с каждой — и ближе! Как прекрасно, что земля круглая. Уходя от тебя, я иду к тебе. А что еще я могу сказать? Всего не скажешь...
Спокойной ночп, целую тебя и Вовку.
Кирилл.

 

• Назад
• Вперед