Обратный адрес - океан - 14

Подводная лодка
25  января

Милая, любимая, далекая!
Помнишь, я привез однажды курсантскую песенку «Милая, хорошая, далекая!». Все это кажется сейчас уже таким далеким, словно было до нашей эры.
Мы снова в глубинах. Жизнь опять пошла по циферблату боевого расписания: тренировки, проверки, учебные тревоги, но атрибуты «берегового» дня все-таки нет-нет и ворвутся в наш железный, размеренный быт. Сегодня свободные от вахты имели возможность побывать на вечере поэзии. Собственно, вечер у нас — понятие условное. После обеда собрались в матросской столовой (она же и кинозал), лейтенант Курилов объявил вечер поэзии открытым. Ты знаешь, я не очень-то люблю стихи, но на данное мероприятие пошел с двойным умыслом, ибо Курилов — не помню, говорил я тебе или нет, — новый мой подчиненный, штурманец, и на лодке, и в походе впервые. По-моему, он сам пописывает стишки, что, честно говоря, я не очень приветствую. В свободное от службы время — пожалуйста, хоть «Евгения Онегина», но когда он начинает мечтать и грезить в штурманской рубке во время ходовой вахты — это уже извините. И вообще, хотя штурманы, как ни говори, аристократы флота еще с петровских времен, Курилов, по-моему, уж слишком тонкокожий, как бы это тебе сказать, девичий, что ли. Мало стишки, он еще и голос пробует, и не что-нибудь там, «Прощайте, скалистые горы» например, а арию Германа из «Пиковой дамы». Замполит души в нем не чает — ни одно мероприятие лодочного масштаба не обходится без  Курилова.  Он и чтец, и  на  дуде игрец, одним словом, сплошная «художественная самодеятель-ность». А мне нужен штурман, офицер.
Так что на вечер поэзии я пошел не только за тем, чтобы убить между вахтами час-полтора, аив чисто педагогических целях: посмотреть на Курилова в минуты досуга. Каково же было мое удивление, когда над столом «президиума», за которым сидел один-единственный Ку-рилов, я увидел увеличенный фотопортрет парня лет двадцати, в курсантской форме, коротко, по-боксерски, остриженного. Кто такой, откуда? Сейчас даже в училищах непонятно, каким образом ухитряются носить длинные прически. Этот, на фотокарточке, мне сразу понравился не только внешним видом, а каким-то упорным мужским взглядом. Оказалось, на снимке — поэт Алексей Лебедев! Да-да, тот самый штурман, который погиб в ноябре 1941 года на Балтике. Их лодка «Л-2» подорвалась на мине и затонула. Так и не узнали толком отчего и почему...
Но каков мой Курилов! Он начал рассказывать о Лебедеве так, словно вместе с ним прошел под водой не одну тысячу миль. С гордостью! Честное слово, я даже забыл, что передо мной мой штурманец.

За главное! За то, что страх неведом,
За славный труд в просторах грозных вод
Спасибо Партии, учившей нас победам,
И Родине, пославшей нас на флот!

Я же знал эти стихи, в училище мы переделали их на песню. И пели, не подозревая, что это стихи не какого-то столичного поэта Лебедева, а кровного брата, подводника. Ну какой же штурман не декламировал вслух или про себя строки о лейтенантах:

В лицо нам били ветры с океана,
Шла на корабль гремящая волна.
И, отражаясь в зеркале секстана,
Сияла полуночпая звезда.     
 

Да, разбередил воспоминания Курилов. В эти минуты и он был похож на поэта. «Главное — не распускать чувства»— это же поговорка Лебедева! Удивительные случаются «совпадения». За несколько дней до гибели Лебедев пишет стихотворение-завещание. Что это — предчувствие или просто-напросто «привычная» мысль о возможности гибели? Наверное, второе. Он знал, на что идет, и смело смотрел в глаза смерти, которая подстерегала на каждом кабельтове. Мы дважды просили Кури лова прочитать это стихотворение, которое называется «Тебе». А потом — по единодушному желанию — он продиктовал его. Я тоже переписал, хотя, признаться, не удобно было:  Курилон-то мой подчиненный!
Да, странные случаются «совпадения»! Курилов дал мне книжечку «Моряк, чья жизнь и сердце — флот», изданную в училище имени Фрунзе, и есть в ней, между прочим, донесение штаба, та самая «штабная бумага белая», о которой писал Лебедев. «Подводная лодка «Л-2» из Кронштадта вышла в 18 часов 00 минут 12 ноября совместно с подводной лодкой «М-98». Лодки шли в составе конвоя, следовавшего на Ханко для эвакуации гарнизона. При форсировании минного заграждения противника в ночь на 14 ноября «Л-2», сразу же после гибели ТЩ «Верп», дважды подорвалась на мине и через час после второго взрыва затонула. Спасено три человека. Погиб поэт-маринист Лебедев».
«А если сын родится вскоре, ему одна стезя и цель...»—эта строчка ну не выходит у меня  из головы!
Как там вы с Вовкой? Когда не смотрю на фотокарточку, совершенно не могу представить его лицо.
Сегодня Капустин, наш самодеятельный художник, устроил вернисаж своих этюдов: в матросской столовой повесили его три картины. На двух — Северный полюс, льды, наша лодка. Интересно, но никого не тронуло. Все столпились у третьей, на которой изображена обыкновенная березка с поникшими ветками. Грустная, родная. Капустин нарисовал ее по памяти, а получился шедевр!
Почему эта березка так напомнила тебя?

 

• Назад
• Вперед