Обратный адрес - океан - 27

Поселок Скальный „
26 февраля


Доброе утро!
Ну когда же, когда? Через пять минут — полночь. Сегодня ты опять не вернулся. Может, завтра?
Только что дочитала какую-то странную книгу, перепечатанную на машинке. Среди жен офицеров она нарасхват. Наверное, из-за названия— «Все о любви и браке». Нет, это не роман, а именно «все». То есть собрание мыслей и афоризмов.
Так вот, есть довольно любопытные изречения. Кстати, многое подходит нам.
Кант, например, утверждает, что женщина, которой нечего делать, кроме как коротать время, сама становится себе в тягость. Это обо мне, правда, Кирюша? Прав, по-моему, и Гюго, сказавший, что есть множество глупостей, совершаемых мужчиной от лености, и множество безумств, совершаемых жешциной от праздности.
А вот рассуждения других великих влюбленных.
Есть люди, столь поглощенные собой, что, влюбившись, они ухитряются больше думать о собственной любви, чем о предмете своей страсти. Постоянство в любви бывает двух родов: мы постоянны или потому, что все время находим в любимом человеке новые качества, достойные любви, или же потому, что считаем постоянство делом чести. Но... разлука уменьшает умеренную любовь и увеличивает сильную, подобно тому как ветер тушит свечу и раздувает пламя.
Что ж, я согласна с вами, господин Ларошфуко. Согласна в принципе. Ну а кому пунша моя любовь? Кому нужно это мое чувство, «раздуваемое, как пламя»? Только мне самой. И потому я больше солидарна с Ролланом, который пишет, что разлука только усиливает власть тех, кого мы любим.
Сколько дум я о тебе передумала! Сколько раз перебрала я в воспоминаниях каждый год, почти каждый день нашей жизни!
А сейчас вот смеялась над этой книгой, в которой столько мудрых советов и выводов, сколько светофоров на самой оживленной магистрали города. На самой оживленной и опасной. Как прекрасно, что никто не подчиняется «правилам движения» человеческой души. Да и есть ли такие правила? Ведь с каждым родившимся рождается и его любовь. Она — у каждого своя. И каждый в своем государстве Любви — ее государь и раб. Вот это надо понять, и тогда мы не будем вызывать на женсовет таких, как Зина Мартыненко.
Да, опыт чужой любви, даже в блистательных, остроумных афоризмах, нельзя размножать под копирку, как инструкцию. Это не дыхательные упражнения йогов. Но вот читаешь такие, например, строки и вздрагиваешь от неожиданности, от похожести на твое, собственное.
«Без равенства нет брака... Жена, исключенная из всех интересов, знимающих ее мужа, чуждая им, не делящая их, — наложница, экономка, нянька, но не жена в полном благородном смысле слова».
Вот так, жестоко и справедливо.
Так кто же я тебе, милый? Я, чуждая твоим интересам, не делящая их? И опять, как ты говоришь, «поправка на дрейф» — я и не наложница, и не экономка, и не нянька.
Господа великие мыслители! Кто из вас сформулирует, что такое жена морского офицера в эпоху атомного флота?
Смешно? Да, представь себе, милый, на такой философский лад настроила меня книга. Я прочла ее, захлопнула и пошла. Куда? Куда глаза глядят. Я больше не могла оставаться наедине с собой. Я сунула Вовке пластилин и пошла... к морю.
Ты знаешь, как страшно одной там, за скалистым выступом?
Грохот такой, как будто по невидимому железнодорожному мосту проносятся тяжелые составы.
То, что из окна дома видится Моряной, оказалось обыкновенной скалой, источенной ветром. Вот тебе и Моряна! Прощай, романтика, прощай, мой талисман.



Подводная лодка
26 февраля


Натуся!
Прежде всего большое тебе спасибо за добрые и ласковые слова, которые я услышал сегодня. Ты не можешь себе представить, как сжалось сердце, когда совсем рядом послышался твой голос. Я ждал его, ждал, но прозвучал он неожиданно. И было такое настроение, как будто ты вошла к нам, заметила какой-то холостяцкий непорядок и, начав немедленно хозяйничать, учинила дружеский разнос. Это ты хорошо — насчет нашего мужского братства. Все начинают с приветствий и чуть ли не с поцелуев, а ты —сразу быка за рога: знаю, мол, что ты сейчас далеко, но тебя окружают твои друзья, а с ними не то что сам черт, сам океан не страшен. Понятно, это ты для вдохновения. Кто приходил к тебе с магнитофоном: замполит или комсорг? И насчет Пенелоп здорово, особенно насчет председателя женсовета. Пенелопа первого ранга! Вот остряки! Надо полагать, что возведение в такой ранг жены, свет Надежды Пантелеевны, сильно польстило нашему Илье Ильичу. Он сидел тут же рядом и не знал, что делать — не то смеяться вместе с нами, не то нахмуриться для солидности.
Но что-то прокралось в твой голос — я-то уж изучил все его тембры и тональности, — что-то такое, похожее на недоверие. Я понимаю, ты хотела сказать это пошут-ливее, повеселее: «Вы там плаваете, а мы тут — сиди...» Получилось вроде: «Вы там прогуливаетесь, а мы — жди...» Чудачка, мы же не в ресторан закатились звездочку обмывать. И соблазнять тут нас некому. Если и существуют на белом свете сирены, которые хотели закружить голову Одиссею, то им просто-напросто до нас не достать. Вот нам, мужчинам, есть о чем поволноваться: «тральщиков» небось хватает? Это терминология Ларина, так он окрестил своего неженатого брата.
Насчет детей ты хорошо сказала. Правда, безотцовщина. Может, и не очень изящное слово, зато справедливое. Замполит тут же среагировал. Надо, говорит, в женсовете должность пропагандиста ввести и назначить на эту должность вашу супругу. Вот так-то! Ну кто же, Натуся, не понимает, что всего на магнитофон не запишешь, тем более при постороннем человеке, тем более когда знаешь, что твой голос услышит много людей. Интересно, когда это записывали? Примерно за неделю до похода? Мы зна-ли, что Илья Ильич держит магнитофон про запас, на самый тяжелый случай. А такой если не случай, то период наступил — к концу похода всегда так: хандра, ничего не хочется — ни книг, ни фильмов, ни концертов по заявкам, — лежал бы и смотрел в потолок. И, как говорит мой Тюрин, «разлагал бы себя самоанализом». Вот тут-то и достал Илья Ильич магнитофон с голосами берега: с нашими родными голосами. И мы — снова люди. Можно, конечно, устроить индивидуальное прослушивание, как говорится, очную душевную ставку. Но мы собираемся вместе и вместе слушаем вас всех до конца. Вроде бы вы усаживаетесь рядом, и наступает приятная теснота, и начинаешь понимать, какое это огромное счастье—услышать родной голос.
Когда это Вовка успел выучить стихотворение? При мне он его не знал. Значит, хранили  военную  тайну?
Спасибо, спасибо и еще тысячу раз спасибо!
В магнитофонных записях был, конечно, соблюден табель о рангах. Сначала слово было предоставлено Анне Аркадьевне Кондрашовой. Командир напустил на себя безразличный вид, как будто его не касается. Но мыто знаем — он весь превратился в слух! Молодец Анна Аркадьевна, вот действительно жена моряка — спокойный, уверенный голос: «Верьте в вашу звезду, пусть она поможет вам в самой непроглядной ночи похода. А в зеркале секстана пусть отразятся ваши глаза». Что-то вроде этого она сказала про звезды и глаза. И потом это «целую». Не постеснялась! А командир покраснел. Заворочался на стуле и так взглянул на магнитофон, как будто опасался, что там еще что-то, недозволенное для посторонних, отмочит его жена. По-моему, он с облегчением вздохнул, когда запись кончилась и все мы услышали профсоюзно-руководящий голос Надежды Пан-телеевны. Тут наступила очередь замполита волноваться.
Но у Надежды Пантелеевны не заржавеет. И вот на что обратил я внимание: и Анна Аркадьевна, и Надежда Пантелеевна, хотя записи их мужьям адресованы, говорили в микрофон, обращаясь как бы ко всем. Вроде они тоже командиры.
Смешно получилось у Ратниковой Тони. Ее муж готов был сквозь палубу провалиться. Она ему выдала полное объяснение в любви, напомнила о каком-то свидании и сказала, что обппмает его так же крепко, как в «тот раз». Но это полбеды. А их Сережка испугался микрофона, и его все никак не могли уговорить вымолвить хоть слово. И упрашивали, и конфетку сулили, и грозили, а он вдруг возьми да и брякни:  «А к нам дядя сегодня приходил».
«Так это Кутько, Кутько!» — чуть ли не закричала Тоня.
В кают-компапин раздался громовой хохот. Ратников стоял весь белый как полотно.
Илья Ильич поправку внес: «Это по поводу ремонта...»
«У меня в прошлом году ремонт сделан», — лаконично заметил Ратников.
Вот такой получился конфуз.
Сейчас пойду к Илье Ильичу и попрошу прокрутить еще раз твой голос. На сон грядущий. На день грядущий. На жизнь!
Целую крепко-крепко.
Кирилл.
 

• Назад
• Вперед