Семь футов чистой воды - 9

Погода стояла штилевая. Море отливало ровным глянцем, словно его поверхность была старательно отшлифована краснодеревщиком. Чуть вздыхал теплый ветер. Плескала за кормой взбудораженная гребными винтами вода, из недр корабля доносился монотонный гул дизелей. В полнолуние августовская ночь казалась особенно нежной и чистой. Сергей вслушивался я ее неясные звуки, все время пытаясь представить ласковый голос Валентины.
Сергей отрешенно улыбался, и сигнальщик, не дождавшись ответа на свой доклад, повторил громче:
—  Товарищ старший лейтснант, следующий за нами тральщик   просит   разрешения   сбавить   ход.   Семафорят, что у них на правом дизеле греются подшипники.
—  Доложите  об этом начальнику штаба, -- приказал Рындин.
На ходовой мостик поднялся капитан второго ранга Сизов. Сергей подтвердил ему доклад вахтенного сиг-нальщика. Переговорив семафором с командиром соседнего корабля, Сизов разрешил ему выйти из строя и добираться до полигона малым ходом: с таким расчетом, чтобы к утру отремонтировать неисправный дизель своими силами.
—  Всегда у Зубарева что-нибудь да приключится,— недовольно   проворчал   Сизов. — На   вашем   тральщике, Сергей Александрович, верите ли, я просто душой отдыхаю. У  меня даже какое-то убеждение  сложилось,  что здесь никаких глупых случайностей не бывает.
Польщенный, Сергей позволил себе скупо улыбнуться.
—  Вам виднее, — отвечал он сдержанно.
—  Не скромничайте, Рындин, чего уж там...  Был у вас, правда, недавно маленький грешок, — Сизов погрозил пальцем, — да ладно, я не злопамятный. Копаться в мелочах не люблю. Вообще, Сергей, вам везет. Вы, на-деюсь, разрешите мне вас так называть в неофициальной обстановке?
—  Пожалуйста,— ответил Рындин,  окончательно смутившись, настороженно предчувствуя, что разговор этот Алексей Прохорович начал неспроста.
—  Вы думаете, я не знаю, что там у вас с моей дочерью происходит? Ошибаетесь. Алексей Прохорович пристально посмотрел на растерявшегося Сергея и, насладившись результатом своего неожиданного сообщения, продолжал:
—   Я не люблю вмешиваться в чьи-либо  дела,  если нет  на  то  необходимости.   У  нас с   дочерью   с   детства сложились   такие    хорошие,    доверительные   отношения, что она не стесняется мне рассказывать обо всех своих делах. Вам покажется, видимо, странным, что Валентина поверяет мне свои тайны. Я по долгу службы,  Сергей, приглядываюсь  к вам давно.  Не  знаю  отчего,  но,  мне кажется, вы ко мне относитесь, я бы сказал, несколько недоверчиво. Почему так?
Сергей в ответ лишь пожал плечами.
—   Ну-ну, — ободряюще сказал  Сизов,   - а вы не так уж смелы, как мне раньше казалось. Между нами будь сказано, Светлана Петровна поначалу не слишком одобряла, ну... скажем, то внимание, что ли, которое оказывает вам наша дочь с первой же встречи. Зная резкий, строгий характер Валентины, моя жена была сперва даже удивлена тем, как это вам так быстро удалось расположить нашу дочь к себе. Мою жену настораживало и то, что вы почти на десять лет старше Валентины. Вы не   обижайтесь,   попытайтесь   правильно   понять   вполне оправданный эгоизм любящей матери. Могу  признаться, что во мне вы обрели сторонника. И я не удивляюсь тому, что выбор моей дочери пал именно на вас, а не на какого-нибудь   гражданского   хлыща   с   ковбойскими   замашками. За прожитые годы, поверьте, в людях научился немного разбираться. И я верю вам, Сережа. Вы понимаете, о чем я говорю?
—  Товарищ    капитан... — взволнованно   начал   было Сергей, но Сизов его перебил:
—  Когда мы разговариваем не по службе, называйте меня но имени и отчеству.
—   Я  хотел  сказать,   Алексей  Прохорович, — продолжал Сергей, — вы даже не знаете, что значит для меня ваша Валентина...
Алексей Прохорович засмеялся, даже закашлялся от смеха.
—  Никогда не говорите о том, что у вас и без того на лице написано...
Он ободряюще тронул Сергея за плечо и пошел к себе в каюту досыпать остаток ночи. Сергей проводил его долгим благодарным взглядом и направился к гирокомпасу, чтобы уточнить курс.
В намеченный квадрат полигона прибыли спозаранок. Солнце только еще всходило. Его косые лучи полосовали оранжево-фиолетовое небо, словно из морской глубины засветили тысячи ярких прожекторов. На корабельных надстройках выступила студеная роса, и спокойная   до   этого   вода   подернулась   от   бриза   мелкой
рябью.                                                                                
На кораблях сыграли аврал. Вновь стальные палубы задрожали от дружного топота матросских ног. Слова команд заглушили грохот лебедок, всплески уходящих с кормы за борт тралов.
Словно приветствуя показавшееся солнце, тральщики перестроились уступом и, раскинув щупальца своих тралов, медленно двинулись, держа равнение в строю. Бук-сирные тросы, напрягаясь струной, уходили в глубину. Вскоре один за другим, подсеченные резаками, начали выскакивать на поверхность черные рогатые шары. Следом за тральщиками ползла неуклюжая транспортная баржа, с которой вылавливали и брали на борт всплывшие мины.
Сергей не ощущал усталости от прошедшей бессонной ночи. Он расхаживал по корме и весело отдавал распоряжения своим матросам. Когда лебедки, выбирая трал, громыхали так, что невозможно было ничего расслышать, Сергею хотелось петь во все горло. На душе теплело от одной только мысли, что где-то на берегу его ждет прекрасная девушка.
Так шли долгие часы, слагаясь в сутки. Сергей все это время был неутомим и деятелен: охотно стоял вахту, сменившись, проводил на боевых постах тренировки или заполнял ходовые журналы. Спал урывками, но аппетит во время обеда и ужина был у него отменный.
Когда выпадали редкие свободные минуты, он пытался представить, что сейчас делает Валентина. Сергей воображал, как она идет по улице. На нее восхищенно смотрят встречные парни. И Сергеи улыбался... Вот она вошла в пустую квартиру и долго сидит на софе с книж-
кой в руках, поджав под себя ноги. Вдруг раздался телефонный звонок. Она вскакивает. Берет телефонную трубку. Потом разочарованно и грустно отвечает: «Нет, это не ателье. Вы ошиблись номером...»
 Наконец водный квадрат стал свободным от мин. Тральщики выстроились в кильватер и полным ходом пошли к родным берегам. И с той минуты будто веселей запели дизеля, встречные чайки закричали громче. Вспарываемая форштевнем вода бешено струилась по бортам, но Сергею хотелось увеличить ход корабля в тысячу раз, чтобы хоть на минуту ускорить встречу с Валенти-ной. Чем ближе берег, тем невыносимей ожидание этой встречи. Сергею почти недостижимым казалось то мгновение, когда он ступит с корабельной палубы на твердую землю.
Дивизиону тральщиков было приказано идти прямо в Таллин. Это известие привело Сергея в восторг. Он не сомневался, что в Таллине в первый же свободный вечер встретится с Валентиной. Но вышло иначе.
Двое суток тральщики простояли на внешнем таллинском рейде. А берег был совсем близко. По вечерам он сиял тысячами огней. Выйдя па палубу, Сергей нервно курил сигарету за сигаретой и до глубокой ночи простаивал у борта, с тоской и тревогой поглядывая на эти дрожащие огни. Казалось, что город подмигивает ему тысячью глаз. Хотелось прыгнуть за борт и отчаянно плыть. Плыть до тех пор, пока рука не коснется бетонной стенки причала.
Валентина не могла не знать, что Сергей совсем рядом с ней. Алексой Прохорович, который съехал на шлюпке на берег, наверное, сказал дочери о том, что его дивизион стоит на рейде. Даже невооруженным глазом тральщики, возможно, отчетливо видны из окон их квартиры. И волнение Сергея вдвойне усиливалось от того, что, быть может, в это самое мгновение Валентина тоже смотрит на его корабль. Вполне вероятно, что в пространстве их взгляды встречаются, и лишь расстояние в несколько миль мешает им разглядеть друг друга. Было ожидание, была тоска.

• Назад
• Вперед