Семь футов чистой воды - 2

В кают-компанию быстро вошел, будто сразу заполнив собой все свободное пространство, тучноватый бритоголовый человек, начальник штаба капитан второго ранга Алексей Прохорович Сизов, за ним — командир тральщика капитан третьего ранга Валерий Петрович Косарев. На загорелом, тронутом следами оспы лице командира читалась, в присутствии начальства, почтительная сдержанность.
—  Здравствуйте, здравствуйте, цветущая молодежь,— пухлые губы начальника штаба раздвинулись в довольной  улыбке,  глаза прищурились.  Сизов  только  что  побрился, от него веяло «Шипром».
— Мы с Валерием Петровичем предварительно уже обо всем переговорили,— перешел Сизов прямо к делу,— думаю, что долго задерживать вас нет смысла. Ну что вам сказать?.. В принципе можно беспредельно критиковать любую, даже более добросовестную работу, чем ваша: здесь побыстрее, там получше... Но я не педант. Экипаж тральщика заслуживает отличной оценки. Не буду перечислять мелкие огрехи — Валерий Петрович в рабочем порядке доведет их до сведения каждого из вас. Одним словом, благодарю, товарищи офицеры, за службу!
Сизов развел руками — я, мол, тут ни при чем — и, глядя на командира тральщика, вновь расплылся в улыбке. Жестом начальник штаба пригласил офицеров придвинуться поближе к столу.
—  Хотелось бы  послушать, что  вы  сами  скажете  о своей работе. Начнем со штурманской боевой части. Ваше слово, Эндель Карлович.
Пока не настала очередь Сергея отчитаться, он бесцельно водил карандашом по листу бумаги, с любопытством поглядывая на Сизова.
Начальник штаба вот уже четыре месяца исполнял обязанности командира дивизиона, все еще не вернувшегося после болезни из отпуска. В общении с подчиненными Алексей Прохорович был довольно приятным человеком. Многие, безусловно, уважали этого добродушного, хитроватого толстяка. Но особенно всех подкупали его деловая хватка и административная, деловая распорядительность.
Это был настоящий командирский талант.
Но Сергею Сизов не нравился. Трудно сказать, какая кошка пробежала между пими, только за внешней вежливостью в их отношениях чувствовалась взаимная неприязнь. По крайней мере, Рындин старался перед Сизовым держаться более независимо, чем положено по службе. И едва ли это могло нравиться Сизову.
Алексей Прохорович, хмуря брови, слушал доклад Энделя, то недовольно покряхтывая, то утвердительно кивая головой. В то же время он испытующе поглядывал на Сергея, который сидел напротив. Когда их взгляды встречались, Сергей не спеша, с достоинством отводил глаза в сторону. И не нужно особой прозорливости, чтобы догадаться, о чем думал Сергей. Начальник штаба даже чуть усмехнулся уголком губ: мол, все понимаю, не нравлюсь тебе... Сергей пытался понять, в чем же скрытая причина их противостояния друг другу. Если бы Сизов обладал прямолинейным характером и требовал по службе вдвое строже и взыскательней, не стесняясь лично отругать провинившегося, все было бы на своих местах— понятно и определенно. Их служебные отношения тогда сводились бы к прямому приказу и его выполнению. Но дело в том, что в практике Алексея Прохоровича между праказом и его выполнением устанавливалась целая передаточная трансмиссия, состоящая из невидимых колесиков, пружин, шестеренок. Несмотря на всю сложность, она работала вполне исправно. Алексей Прохорович обладал аналитическим складом ума. Сергей все не мог избавиться от курсантской привычки считать себя чуть способнее своих начальников, но у Алексея Прохоровича он почувствовал ум значительней его собственного. Порой очень хотелось, чтобы начштаба как-то одернул его, потребовал по службе что-нибудь грубовато и резко, но Алексей Прохорович не позволял себе такого «солдафонства». Впрочем, их личные интересы никак не скрещивались: слишком велика была разница в служебном положении и возрасте.
Отчитавшись за свою работу, Эндель Луйк сел па место. Настала очередь Рындина. Сизов оживился: придвинулся ближе к столу и слегка наклонился в сторону Сергея, как бы гипнотизируя того пристальным взглядом.
Поглядывая в листок бумаги, на котором были набросаны тезисы выступления, Сергей начал докладывать о состоянии дел в своей боевой части уверенно и четко. Очень хотелось блеснуть перед Сизовым оригинально сформулированной мыслью. Но эксперимент не удался. Сергей в своем выступлении, пытаясь вполне простым и конкретным вещам придать сложное толкование, залез в такие дебри, что сам уже не понимал, о чем говорит. Косарев недоуменно посмотрел на Сергея, Эндель и Юрий заулыбались. Сергей окончательно сбился и замолчал, мучительно сознавая, что выглядит идиотом.
—   Правильно,   Сергей   Александрович,  все  правильно, — вкрадчиво подбодрил вдруг Алексей Прохорович.— Должен  отметить  работу  ваших  минеров  как  наиболее показательную для всего экипажа. Чего ж тут стесняться?
Рындин сел, чувствуя себя обезоруженным. Сизовская похвала всеми принималась в прямом смысле, но Сергей уловил в ней оттенок иронии.
—   Козьма  Прутков  говорил,  что  нужно  проще  одеваться, — язвительно шепнул Юрка Ребезов.
Сергей досадливо двинул своего дружка локтем.
Вошел вахтенный матрос. Спросив разрешения, доложил, что тральщик на подходе к берегам Кюла-Ранд. Колокола громкого боя сыграли аврал. Рындин выскочил на палубу. Швартовая команда уже строилась на полубаке по правому борту.
Сергей вглядывался в знакомые очертания побережья, и неприятный осадок на душе от неудачного выступления понемпогу рассеялся. Подумалось, что на деле не было никакой психологической игры, что все не так уж плохо выглядит: его похвалили, завтра выходной день, и вообще отличная погода.

Рядом с бортом повисла беловато-серая чайка. Она, чуть поводя крыльями, настороженно ловила восходящий поток ветра и протяжно вскрикивала, как бы стараясь убедить Сергея, что жизнь хороша и не стоит растраиваться по пустякам. Сергей видел блестящую черную бусинку ее глаза, вопрошающе-умного, и весело подмигнул птице: «Все в порядке!»
Земля все ближе, яснее видны обрывистые берега, поросшие густым хвойным лесом; в его сплошной зеленовато-бурой массе уже проступали стройные стволы сосен. Сергею чудилось, что в запах просоленною морского ветра, смешанного с соляровой гарью от дизелей, вкрадывается свежее дыхание сосен.
Сосны он полюбил еще с детства, с той поры, когда мать на лето отправляла его из пропыленного, измученного жарой большого города в тихий подмосковный поселок к бабушке. Вокруг бабушкиного дома тихо звенели такие же высокие сосны. Сергею они напоминали мачты огромных парусных кораблей. По разлапистым хвойным кронам ходили верховые ветры, а Сергею казалось, что там надуваются паруса. И тогда он в своих мальчишечьих мечтах уплывал в неведомые страпы...
Сколько лет прошло с тех пор... Давно нет в живых бабушки, пошел на слом ее ветхий домишко. А подмосковные сосны будто бы перебрались вслед за Сергеем на Балтику...
 

• Назад
• Вперед