Семь футов чистой воды - 25

Сергей поспешно сунул бумагу в карман. Появился Эндель.
—  А мы весь вечер искали тебя, — сказал он, присаживаясь на койку.
—  Что так срочно?
—  Получил предписание через три дня прибыть на другой корабль. Только что сдал дела молодому штурманцу. Отчаливаю.
—  Значит, на Северный, помощником? Эндель кивнул головой.
—  Молодец! — Сергей вскочил  и с деланной веселостью засуетился. — Такой случай надо отметить. Сейчас Юрку позову.
—  Погоди, успеем еще. — Луйк заставил Сергея сесть на место. — Юрка мечется с обходным листом, ему тоже вызов пришел. Уезжаем завтра.
Сергей печально улыбнулся и развел руками.
—  А я вот...
—  Вижу, — хмуро сказал Эндель. — Может, скажешь, что с тобой? Я же чувствую, что-то у тебя произошло. Ты ведь на себя не похож.
—  Ничего такого... Мелочи жизни.
—   Сносит тебя с курса, Сергей, а ты даже не хочешь принять помощь от друзей.
Рындин вынул зубами из пачки сигарету, небрежно потряс спичечным коробком. Закурил. Потом, решившись, рассказал Энделю обо всем, что с ним случилось.
Эндель внимательно выслушал невеселую исповедь товарища и сказал:
—  А теперь давай вместе подумаем, разберемся. Ну к чему ты стремишься, чего достиг?
—  Ты прав. Напрасно я обидел Урве, глупо обвинял Сизова и потерял Валентину...
Эндель подсел поближе к Сергею и обнял его за плечи своей большой, тяжелой ручищей.
—  Ругать я тебя не собираюсь, хотя для пользы дела надо бы...
Сергей сидел ссутулившись и, попыхивая сигаретой, мрачно глядел в одну точку.
—  Значит, расстаемся, — грустно сказал он. Эндель таинственно подмигнул.
—  Вот что, пиши рапорт, а я, как приеду, пойду к нашим кадровикам, чтоб тебя через штаб флота затребовали прямо в мой дивизион.
Сергей отрицательно покачал головой. Но Эндель от него не отступал:
—  Решай, Сережка! — И уже недоверчиво спросил: — Или боишься, что на Севере служить будет трудней?
—  Здесь тоже нелегко.
—  Чего же ты хочешь?
—  Не очень многого — чтобы у каждого балтийского рыбака  под  килем было семь  футов  чистой  воды,  как говорили в старину.
—  Постой, при чем здесь рыбаки? Речь сейчас о тебе.
—  Вот именно, обо мне...
Распахнулась дверь. В каюту, пригнувшись, вошел капитан третьего ранга Барышев. Офицеры почтительно встали. Сославшись на занятость, Луйк деликатно поторопился уйти.
Барышев и Рындин остались вдвоем. Иван Прокофьевич, подойдя к иллюминатору, долго глядел, как у самого борта на темной воде покачивались сонные бакланы. Ярко горели створные огни на дальнем берегу залива. Пробили склянки. Запела боцманская дудка, созывая матросов на вечернюю поверку.
—   Вас крестили в детстве? — вдруг спросил замполит.
—  Какое   это  имеет  значение? — настороженно сказал Сергей.
— В общем-то, никакого. А все-таки?
—  Я не помню. Рассказывали, что бабушка тайком от отца как-то умудрилась снести меня в церковь.
—  Что касается вашей бабушки — ее можно простить. Она старый человек. Вы же, видимо, тогда и соску еще не освоили как следует. Что такое материализм и диалектика, узнали гораздо позже. А сегодня, значит, пошли искать утешения у пастора?
Сергей удивленно посмотрел на Барышева. Глаза того светились иронией.
—  Ай да поп! Надо ему приказом по дивизиону благодарность объявить. Умен. Хитер. Цепок. Дело свое — во как знает! — Барышев показал  большой палец.
—  Разве я не имею права сходить в гости к человеку, который мне нравится?
—  Кто ж вам запретил! У самого-то есть голова на плечах? Что может быть общего у коммуниста с попом?
—  Поп   тоже   может   быть   иптеллигентом. Разговор между нами шел только о музыке и об отношении к ней человека.
—  Я не знаю, о чем вы там беседовали, но одно скажу: не туда вы курс проложили. Разве нет у вас начальников, товарищей, наконец?
—  И начальников хватает, и товарищи есть. Только к пастору я не исповедоваться ходил, а слушать Баха.
—  Выходит, он специально для вас музыкальный салон открыл? — хмыкнул замполит и продолжал уже серьезно: — Вы  вот  случайно  к нему в  гости зашли,  а  он неспроста глаз на вас положил. Ему авторитет свой перед прихожанами поддерживать надо. А как это делать? Такие, как полоумный торгаш Калью Рауд, авторитета ему не прибавят. Другое дело — знакомство с морским офицером.   Это   уж   козырь! — Барышев помолчал, легкая улыбка тронула его губы. — У нас с этим пастором настоящая идеологическая дуэль идет.  Мои лекции, что в клубе рыбаков читаю, поперек горла ему встали. Хотя, когда встретимся на улице, тут у него и поклон в мою сторону, и улыбочка дежурная припасена. Я-то понимаю цену этой улыбочке. Как только узнал он, что меня скоро демобилизовать должны, возликовал, наверно. Думал, что я уеду куда-нибудь. Ан, видать, не судьба разлучаться нам... В райком недавно вызывали, хотят рекомендовать   в   здешний   колхоз   секретарем  партбюро.  Рыбаки меня знают, тоже  приходили по этому поводу упрашивать. Сам понимаешь, могу ли я отказаться? Ведь меня только с флота в запас увольняют, но не из партии. Пока жив коммунист, он до конца призван. И поэтому мне совсем небезразлично, в каком состоянии после меня останется дивизион. Тебе, Сергей, ой как долго еще служить!
«Не так-то уж долго», — подумал Сергей, нащупав в кармане рапорт. Ему не хотелось в этот вечер расстраивать Барышева, и он ничего не сказал ему о своем решении оставить флот.

• Назад
• Вперед