Семь футов чистой воды - 21

Сергей, подавляя в себе волнение и страх перед необходимостью действовать, заставил себя войти в телефонную
будку и набрать нужный номер. Когда раздались гудки, ему захотелось бросить трубку, чтобы хоть немного оттянуть мучительпый разговор, но голос Светланы Петровны уже спрашивал:
—   Это вы, Сергей Александрович?
—  Да. Не знаю, как и с чего начать...
—   Не   утруждайте  себя:   начинать   поздно,   все уже кончено...
—  Я не понимаю... о чем вы?
—  Зато Валентина вас теперь очень хорошо понимает. Я прошу больше нас не беспокоить.
—  Что это значит?!
—  Алексей   Прохорович  стал   случайным свидетелем вашего объяснения с одной женщиной в какой-то столовой. Надеюсь, вам не нужно напоминать содержание раз-говора?
Сергей молчал. Все в нем обмерло. В памяти всплыл тот злополучный день: гроза, столик у окна, лицо Урве, ее слезы... В буфете был полумрак, что-то случилось с освещением, к тому же было полно людей, прятавшихся от дождя. На Сергея и Урве никто не обращал внимания. Но как он не заметил Алексея Прохоровича — этого Рын-дин не мог понять.
—  Позовите Валентину. Я прошу... — выговорил Сергей почти умоляюще.
—   Знайте, что  Валентина с  вами     разговаривать  не желает!   Она  просила передать, что вы для нее  больше не существуете. Слава богу, что все так быстро кончилось. Я представляю себе, какую жизнь вы бы ей уготовили!..
Не дослушав, Сергей опустил трубку и стоял, словно окаменев. Кто-то попросил Рындина освободить кабину. Он покорно вышел.
По улице поселка мимо Рындина куда-то спешили озабоченные люди.  Через дорогу тянулся утиный выводок.
Подняв пыль, бешено промчался грузовик; утки, рассерженно крякая, шарахнулись из-под самых колес. Улица оставалась такой же, как и несколько минут назад, и ей не было до беды Сергея никакого дела. Сергей безуспешно пытался собраться с мыслями. Следующим его желанием было куда-то идти, что-то делать, возможно, еще раз позвонить в Таллин. Опомнившись, понял, что предпринимать что-либо уже безполезно и бессмысленно. В дивизион Рындин вернулся вечером.
—  Товарищ старший  лейтенант, вас вызывает капитан второго ранга Сизов, — доложил вахтенный КПП.
Сергей кивнул головой и направился к зданию штаба. Переступив порог сизовского кабинета, подчеркнуто сухо доложил о своем прибытии.
—   Докладывайте, Рынднн, что там случилось? — раз-драженно сказал начальник штаба.
Сергей вплотную подошел к столу, за которым сидел Алексей Прохорович, н ответил:
—  Погиб рыбак. Это бывший офицер нашего дивизиона Алексей Федорович Мохов. — На лице Сизова не дрогнула ни одна жилка, оно по-прежнему было спокойным и строгим.  Выждав немного,  Сергей продолжал: — Тот самый, ваш бывший друг... И кроме того, родной отец Валентины...
—  Это не ваше дело...
—  Я   очень  просил   бы  сообщить   об   этом  Светлане Петровне и Валентине, — перебил  его Сергей.
—  Моя жена и дочь больше не должны вас интересовать!
—  Но  мне небезразлична судьба  человека, взявшего когда-то на себя всю вину за гибель моряков тральщика.
—   И что же из этого следует?
—  Алексей Федорович успел мне рассказать все, что произошло тогда, шестнадцать лет назад.
—  Что именно? — нервно прищурился Сизов.
—  Вы это знаете лучше меня. И насколько мне известно, к гибели людей вы тоже причастны...
Сизов помолчал, постукивая пальцами по плексигласу, которым был накрыт письменный стол. Потом сказал:
—  Непонятно,  по какому  праву вы, старший лейте-нант, берете на себя роль следователя? Все ваши домыслы нелепы и смешны. У вас есть доказательства?
—  Пока нет. Но я понял ваш принцип: любой ценой доложить начальству о выполнении задания в срок или чуть пораньше. Скажете, не так?
—   Вы   просто   зарвались,   забываете,  с  кем  говорите! — повысил голос Сизов. — Вам, очевидно, неизвестно, что на меня за тот случай было наложено строгое взыскание? Но разве не командир корабля в первую очередь отвечает за жизнь вверенных ему людей? Вы что же думаете, у Мохова не было своей головы на плечах, когда он принимал решение?
—  У меня тоже она была, когда я по вашему совету вписал в журнал заведомую липу.
—   Стоп!   Вы снова зарываетесь! — Сизов  встал, прошелся по ковру.  У окна  он остановился, словно  что-то внимательно высматривая. Потом резко повернулся и, подойдя вплотную к Сергею, заговорил: — Я мог бы за подобные слова привлечь вас к суду офицерской чести, но я этого не сделаю лишь потому, что вы молоды и не даете отчета в своей дерзости. Единственное, что меня удивляет,— это как вы можете обвинять меня в непорядочности,  вы... способный  воспользоваться доверием девушки, а потом бросить ее?
—  Речь сейчас идет  не обо  мне.  Я  пока еще  жив. Я считаю, что Валентина должна узнать, кто ее настоящий отец. И у вас нет права лишать ее доброй памяти об Алексее Федоровиче. Он это заслужил. Словом, я поступлю так, как считаю нужным.
—  Дело ваше. Только не  пытайтесь больше звонить Валентине, потому что телефон все равно будет отключен до тех пор, пока моя дочь не уедет в Ленинград. И вообще, трудно нам теперь будет служить вместе.  И я даже не знаю, что вам посоветовать...
Озаренный внезапным решением, Сергей ответил:
—   За рапортом дело  не станет...  Надеюсь, с вашей стороны препятствий не будет?
—   Идите, старший лейтенант, я вас не задерживаю, — кивнул головой Сизов.
Выйдя из кабинета, Рындин понял, насколько бессмысленно было заводить весь этот разговор: просто душу отвел, хотя каждый остался при своем мнении. Сергей ни минуты не сомневался в правильности своего решения. Он не мог и не хотел допустить, чтобы Алексей Федорович был похоронен чужими людьми.  Единственное, что оставалось, — сесть    и    написать    Светлане    Петровне письмо...

• Назад
• Вперед