Это было в Берлине - 3

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

А в это самое время в восточной части Германии несли службу советские воины. В 3-й бригаде флотилии закончились торжественные проводы старослужащих моряков, подлежащих демобилизации. И основная часть демобилизованных воинов выехала организованно в СССР. 17 июля 1945 года Москва восторженно встретила первые эшелоны демобилизованных участников боев в Берлине и Прибалтике. Оставались на службе еще те, кто находился в госпиталях, командировках и на заданиях. Молодое пополнение моряков сменило воинов испытавших все тяготы военного времени и прошедшее сквозь горнило сражений. Но в этой уже мирной жизни, отголоски войны еще давали о себе знать. В окрестностях Лансберга, Фюрстенберга и прилегающим к ним местностям появлялись по ночам недобитые эсессовцы, власовцы и прочие бандиты. Тогда по тревоге поднимали моряков и прочесывали местность. К радости местного населения, эти тревоги с каждым разом становились все реже.

Прошла всего неделя, как возвратились из Карлсхорста фотографы Лагутин и Алексеев, командированные в 1-ю бригаду. Фотографировать было почти некого, но и приказа о возвращении на корабль тоже не поступало. И матросы пользовались предоставленной свободой. Сейчас они подчинялись только начальнику клуба, старшему лейтенанту Лившицу. Старший лейтенант появлялся в клубе к 9-ти часам утра и делал необходимые распоряжения. В основном это касалось концертных программ и демонстрации фильмов. После такой планерки штатные работники отправлялись решать свои вопросы, а фотографы сами находили себе дело. Лившиц не вникал в дела по фотографированию отъезжающих на родину военнослужащих, и матросов-фотографов это очень устраивало. Они свободно могли перемещаться по городу, как работники клуба, да и патруль их прекрасно знал. Появились знакомые девушки, и друзья уже иногда не ночевали у себя в клубе. И когда однажды утром уборщица немка сказала Алексееву, что его вызывает начальник, Леонид испугался. Он был удивлен, что вызывают его одного, и, подойдя к кабинету, нерешительно постучал. Войдя в кабинет, хотел доложить по уставу, но увидев, приглашающий жест начальника, молча сел.

– Как у вас дела с фотографированием демобилизованных? Успеваете?

– Да, с нашей стороны задержки нет. Мы сразу же списки и фотографии передаем в штаб.

– Это хорошо! А если мы тебя командируем? Как думаешь, Лагутин один здесь справится?

– Вполне! – облегченно вздохнув, заявил Алексеев.

– Очень хорошо! С политотдела звонили. Опять просят оказать помощь 1-ой бригаде. У них фотограф демобилизовался, а вторая очередь демобилизации охватывает много возрастов. И еще! Придется ехать одному, без сопровождения. главстаршины с тобой не будет.

– Мне и не нужен сопровождающий. С обидой произнес матрос.

– Один то, не заблудишься в чужом государстве?

Улыбаясь, спросил старший лейтенант. И, встав из-за стола, подошел к большой карте Германии, занимавшей полстены кабинета. Алексеев встал и глазами провожал начальника. Ткнув, на карте пальцем в Фюрстенберг Лившиц сказал:

– Утром с базы военфлоторга идет во Франкфурт машина. Вот с ней ты доедешь до Франкфурта. Оттуда прямиком в Карлсхорст, в бригаду. В штабе скажешь, чтобы сразу сообщили нам о твоем прибытии на место. Командировочное удостоверение получи сегодня в штабе. Все ясно матрос?

– Так точно.

– Иди, собирайся. Отъезд в 7-00. После ужина, – тихо добавил он, – зайди в госпиталь к Рюмину. Его оперировали после ранения. В ночной схватке с власовцами схватил старшина пулю в живот. Сейчас вроде бы оклемался. Вечером обещали разрешить к нему посещение.

– А мы ничего не знали! – воскликнул Алексеев.

– Вот там и узнаешь, да и нам расскажешь. Подробностей я ведь тоже не знаю. Свободен, до вечера. – Произнес старший лейтенант, возвращаясь к своему столу.

Леонид с озабоченным видом спешно покинул кабинет и направился к Лагутину со страшной новостью.

Ночной бой с власовцами, о котором сообщил Лившиц, был действительно ожесточенным. Полтора десятка бандитов озверелых от голода и безысходного своего положения сражались со злобной ожесточенностью. На вооружении у них были фаустпатроны, автоматы и несчетное количество гранат. Бой длился до полного уничтожения бандитов.

Трудно даже представить, что испытывало местное население, страшась одновременно бандитских налетов эсессовцев, власовцев, скрывающихся от властей, и грабежей с насилием со стороны советских военнослужащих. Даже спустя три месяца после победы, 3-го августа 1945 года, Жуков был вынужден издать специальный приказ о борьбе с проявлением хулиганства, физического насилия и других «скандальных проступков» советских солдат по отношению к немецкому населению. Празднование советскими солдатами победы над врагом отнюдь не означало, что простые немцы могут вздохнуть свободней и расслабиться. Для многих советских воинов изнасилование берлинских женщин стало неотъемлемым продолжением радостного веселья. Берлинцы надолго запомнили пронзительные крики по ночам, раздававшиеся в домах с выбитыми окнами. По оценкам двух главных берлинских госпиталей, число жертв изнасилованных советскими солдатами колеблется 95 до 130 000 человек. Реакция немецких женщин на изнасилование была, тем не менее, различной. Для молодых девушек этот факт стал тяжелым психологическим шоком, который всю оставшуюся жизнь оказывал влияние на их поведение. Им было трудно вступать в нормальные половые отношения с мужчинами. Более пожилые женщины, как правило, матери, думали в первую очередь не о себе, а о своих дочерях, поэтому акты насилия не были для них столь тяжелой душевной травмой. Остальные женщины просто-напросто старались стереть из памяти ужас пережитого.

• Назад