Это было в Берлине - 17

Репатриация советских людей продолжалась до 1-го декабря 1946 года. Из пяти с половиной миллионов советских граждан, возвратившихся на родину, миллион восемьсот тридцать три тысячи пятьсот шестьдесят семь являлись бывшими военнопленными. Полтора миллиона попавших в германский плен, после освобождения были направлены либо в лагеря ГУЛАГ, либо в рабочие батальоны в Сибири и на Крайнем Севере. Гражданские лица, угнанные в Германию, рассматривались советским правительством как «потенциальные враги народа» и также находились под надзором НКВД.

Всего этого Алексеев, конечно, не знал, но вполне здраво осудил свой поступок. На первом же допросе он подробно и честно рассказал, что очень хотел увидеть Париж. О своем намерении искать дядю во Франции он сразу решил не упоминать. Ради этого и совершил дезертирство, если это можно назвать дезертирством. «Ведь я бы обязательно вернулся в часть после трех дней отпуска» – горячо уверял Леонид следователя. Но ему не хотели верить. Он и это понимал и знал, что ему не поверят.

Леонид очень тяжело перенес первые сутки своего заточения. На другие сутки он все время вспоминал свое прошлое. И мысли возвращали его к родному дому в любимом городе. И все чаще перед глазами была мама. Он вдруг подумал: «неужели все так, как я? Начинаем думать и вспоминать о маме, только тогда, когда нам очень плохо».

Он вытер непрошеные слезинки, выкатившиеся из глаз. Вся эта ночь у него прошла беспокойно. Он вдруг внезапно просыпался и ему мерещилась, плачущая Анни. Он ее жалел и успокаивал, чтобы она о нем не плакала и не переживала. «Я уверен, что меня выпустят» – говорил он ей и улыбался. То вдруг перед ним являлся следователь и с ухмылкой спрашивал: откуда тебя знает французский полковник и почему он ходатайствует о твоем освобождении? Леонид вставал и начинал ходить по камере, пытаясь успокоиться. Придя, в себя он ложился и вновь пытался уснуть.

Существует поверье, что мать сердцем чувствует, когда ее ребенку очень плохо. Действительность подтверждает это. Мать Леонида почувствовала в день ареста сына невероятную тяжесть на сердце. Будто тяжелый камень заложили туда, и теперь живет она с этим камнем. Мать заведет дневник с 1946-года, о котором будет знать только она. В своем дневнике она будет изливать свою боль и тоску о сыне. Теперь ей остается только ждать своего сыночка.

Вот короткий отрывок из ее дневника: «Ох! Как тяжело! И когда же у меня сорвется этот камень. Такой тяжести не выдержит мое сердце. Нет ни минуты, чтобы мое сердце порадовалось. Сама болею, только я не хочу падать духом. Все бодрюсь: я здоровая, жизнь моя лучше всех. Улыбаюсь знакомым. У меня вошло в привычку играть, как на сцене, как артист играет свою роль. На сердце кошки скребут, а я смеюсь. Не хочу свое горе показывать людям, они не поймут. Буду ждать сыночка до гроба, авось, да и доживу до этого светлого денечка».

Утром Алексеева вновь вызвали к следователю, и, выходя из кабинета после допроса, он понял, что его не выпустят, а будут судить как изменника родины.

Через неделю ему вручили обвинительное заключение, а на следующий день ревтрибунал осудил Леонида Алексеева на 10 лет по статье 58-1.б. В тот же день он был переправлен в пересыльную тюрьму города Торгау, а затем в дальние всеобъемлющие просторы ГУЛАГ.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ АВТОРА

В послесловии хочу успокоить читателя, подбодрить его. Хочу, чтобы читатель не впал в уныние от выпавшей тягостной судьбы нашему герою Алексееву. Война распорядилась так, что невинно пострадали миллионы военных и гражданских лиц. Осудят по политическим статьям совсем далеких от политики людей. История не знала войн, в которых не было военнопленных. А вот в СССР попытались подправить историю. И это очень дорого обошлось гражданам и стране в целом. Но и отбыв большие сроки наказания в лагерях «политические» освобождались и, в основной массе, оставались добропорядочными гражданами. Они учились, работали и являлись достойными людьми в своей стране. Таким станет и наш герой Леонид Алексеев. 

Ссылка WWW.senat.org

• Назад