Это было в Берлине - 12

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Полковник очень ждал возвращения Анни. Ему было нужно получить из Парижа ответы и инструкции на многочисленные вопросы, которых накопилось много. Их надо было решать немедленно. Ко всему этому надо подготовить материал к заседанию союзной комендатуры. По счету оно будет восьмым. Заседание будет проходить под председательством генерал-майора Паркса от США. Должны присутствовать союзные коменданты: генерал-полковник Горбатов от СССР, генерал-майор Лайт от Англии, бригадный генерал де Бошен от Франции. Полковника беспокоило отсутствие де Бошена. Было неизвестно, прибудет ли он к началу заседания. Если нет, то полковник должен будет заменить его. Об этом тоже должен был известить Париж.

Союзной комендатуре предстояло одобрить создание союзного комитета по торговле и промышленности. Необходим был контроль над производством и распределением в пределах «Большого Берлина». Необходимо было срочно обсудить проблему беженцев и освобожденных военнопленных, приток которых очень возрос. И из культурной программы необходимо обсудить подготовку стадиона «Олимпия», к предстоящим соревнованиям между союзными командами по футболу, волейболу и баскетболу.

На столе у полковника лежали ряд документов и предложений союзников для Союзного Контрольного Совета, который являлся высшим органом государственной власти на оккупированной территории Германии. Надо было подготовить предложения и от Франции.

Советская делегация предлагала принять документ именуемый «компенсаторная реституция», то есть замены утраченного уникального имущества, восстановление которого невозможно, адекватным.

Американцы предлагали инструкции, которые указывали, что замена утраченных ценностей может производиться из всякого имущества, принадлежащего Германии, в том числе и общественным и юридическим лицам, а также физическим лицам.

Фактически же, на сегодняшний день 1945 года, компенсация потерь стран победительниц, проходила, нарушая все правовые международные нормы. Ведь трофеи – это техника, оружие, продовольствие, захваченные у противника в ходе боевых действий или при капитуляции. Репарации – возмещение материального ущерба, нанесенного противником на оккупированной территории и, как правило, репарации выплачивались. Вопреки этому Советский Союз компенсировал свои потери в натуре: из советской зоны оккупации вывозилось все – от мощных оборонных заводов до минипекарен. Но культурные ценности не подпадают под определение трофеев и репараций. Реституция, согласно международному праву, означает юридически признанный акт возвращения имущества, художественных и других ценностей. Реституция это не обмен «баш на баш», а добровольное возвращение того, что тебе не принадлежит. Официально СССР после войны не предъявил Германии никаких претензий, но впоследствии комиссия по реституции вручила немецкой стороне первый список культурных потерь. А сейчас, спустя лишь месяцы после войны, прикидывали «на глаз», брали все подряд без всяких ограничений. Межсоюзная репарационная комиссия бездействовала. От информаторов спецслужб полковник знал, что генеральный директор комиссии Г. И. Аркадьев присваивал трофейные ценности. Отправлял для себя в Москву самолетом антикварную мебель. А вот Уполномоченный НКВД 1-го Украинского фронта Серов являлся главным воротилой по части награбленного. Самолет Серова постоянно курсировал между Берлином и Москвой, доставляя без досмотра на границе всякое ценное имущество. Все эти доносы, решения комиссий и предложения союзных государств лежали в сейфах и на столе французского коменданта. Надо было активно включаться в работу с этими документами и предоставить комиссии свои соображения. Полковник это очень понимал и поэтому с нетерпением ожидал своего посланца из Парижа. По ряду вопросов у него были готовы предложения, но он хотел получить на все согласие Парижа.

Анни, веселая и счастливая, появилась в комендатуре под вечер неожиданно для всех. Войдя к полковнику, она увидела, как он обрадовался, прижал ее к себе и беспрерывно благодарно тряс ее руку. У нее мелькнула мысль: «Сейчас посадит и начнет подробно расспрашивать. Но мне есть, что ему рассказать», – тешила она себя и радовалась заранее. Полковник перевел дух, взял из ее рук сумку с почтой, папку с бумагами и спросил:

– Это все?

– Да, – ответила она удивленно, – со мной приключилось такое…

– Это потом, все расскажешь потом. Сейчас иди и отдыхай. Ты заслужила для себя отдых. А мне надо срочно очень много поработать. Иди отдыхай, если понадобишься, позову.

Анни, не скрывая удивления, вышла из кабинета и тут же остановилась. «Ведь я не сказала ему ничего о брате», – вспомнила она и вновь вошла в кабинет. Полковник, оторвавшись от бумаг, удивленно спросил: – Что еще случилось, Анни?

– Я не рассказала о вашем брате. Он…

– Я все знаю, – перебил он ее, – брат звонил мне утром. Иди Анни и отдыхай. У тебя скоро настанут горячие денечки в разговоре с нашими добрыми союзничками. Можешь пока взять краткосрочный отпуск и съездить домой.

Он махнул ей рукой, словно, провожая в путь.

– Это очень хорошо, – мелькнула у нее мысль, и она мгновенно связала ее с Леонидом, – утром я сообщу ему. Она успокоилась, и, повеселев, отправилась к себе, чтобы как следует выспаться…

У Леонида работы было невпроворот. Ведь помимо фотографирования демобилизованных, появилась работа «левая» для подполковника. И все это надо было делать одновременно и быстро. Ему было нужно выкроить для себя больше свободного времени. Алексеев не терял надежды побывать в Париже и разыскать Виноградова, хотя знал, что подвергает себя огромному риску. Этот вопрос очень беспокоил его. Ему не терпелось услышать от Анни еще раз ее уверенный тон в благополучном исходе задуманного. Ему казалось, что ее уверенность обязательно вольется в него и придаст ему веры и решительности в этом деле.

Он поздно закончил работу и ночью плохо спал. Утром, заготовленную записку отнес в условленное место. В записке Леонид сократил время и назначил встречу в 12 часов дня. Он знал, что это будет мучительно долго, но не подозревал, насколько это будет изнурительно для него.

Утром следующего дня Анни проснулась с мыслей о записке. Она попыталась вспомнить свой сумбурный сон, но у нее это плохо получалось. Выплывали различные обрывки сна, которые трудно было свести воедино. Она видела героев-летчиков, и тут же появлялся моряк Алексеев, с которым она почему-то прощалась. Он уезжал, а ее не пускали. «Какая дребедень снится!» – в сердцах воскликнула Анни, не переставая думать о глупом сне. Приведя себя в порядок, она решила позавтракать в кафе. И все же было странно, что обрывки сна постоянно возвращались. Это ее злило, но происходило наперекор ее воли. Взяв свою машину, она отправилась завтракать, а затем выехала к условленному месту за посланием от Леонида. Анни без труда достала записку Алексеева, и неожиданно для себя почувствовала, как ёкнуло сердце и стало жарко в груди. «Этого мне еще не хватало», – мысленно осудила себя Анни, разворачивая записку. Она мгновенно прочитала и задумалась. Её удивило, что он перенес время встречи. «Это не случайно, – рассуждала она, – значит, что-то случилось и ему надо скорее мне сообщить».

Анни взглянула на часы. Стрелки показывали без пяти одиннадцать, и она решила не уезжать, а ждать до двенадцати.

Ей не пришлось долго ждать, он на полчаса явился раньше.

– Я почувствовал, что ты меня ждешь, – объяснил он свой досрочный приход.

Увидев его сияющее лицо, она успокоилась, и не без кокетства заявила:

– У тебя, оказывается, шутки не только устные, но и в письмах ты шутишь. Только бы испугать меня. – Затем с нежностью в голосе добавила: – Я же волнуюсь за тебя.

– Ты не представляешь, о чем я тебе сейчас расскажу…

– Я уже заинтригована и внимательно слушаю, – полушутя заявила она, воспользовавшись его кратким молчанием.

– Я получил трёхдневный отпуск, – выпалил он, не в силах сдерживать свою новость.

– Да, это, действительно, приятная новость.

Согласилась она и пригласила его в машину. Удобно устроившись, на заднем сидении, она поцеловала его в щечку и сказала:

– У меня тоже грандиозная новость, но это после. Сейчас подробно будем обсуждать твой отпуск. За что ты его получил так внезапно и с какого числа?

Он прижал ее ладонь к своему разгоряченному лицу, поцеловал нежно запястье и принялся подробно рассказывать о задании подполковника и его компенсации за проделанную работу…

• Назад