А. БЕЛЯЕВ - 14

...Когда Тимофей подошел к причалу, «Тавриды» там не оказалось. Ее место занял пожарный буксир. Тимофей стоял, непонимающе смотрел на буксир и силился представить себе, куда могли переставить «Тавриду». По графику они должны еще сутки стоять здесь... Он посмотрел налево, направо — нет, «Тавриды» нигде не видно. Что случилось?

Вахтенный на буксире в ответ на его вопрос пожал плечами.

Тимофей побежал в диспетчерскую завода. «Увели в порт»,— ответили ему. Куда? «Этого мы не знаем. Известно только, что под погрузку». Под какую погрузку? «Мы ничего не можем добавить». К какому причалу повели «Тавриду»? «Не знаем. Звоните в порт».

Тимофей позвонил диспетчеру пароходства. Да, «Тавриде» пришлось срочно закончить чистку котлов, и она сейчас стоит у одиннадцатого причала. Предстоит спецрейс. Куда? Капитану это известно. Надолго рейс? И это узнаете у капитана.

Тимофей побежал в порт. Он знал, что одиннадцатый причал в порту особый. Там берут груз пароходы, уходящие в Арктику. Да, но в Арктику уходят летом. Какая же сейчас может быть Арктика?   Поставили    под   погрузку,  а грузового помощника  на борту нет...  Влетит от  капитана.

Второй час ночи, и поспать не придется.

...Едва он поднялся па борт «Тавриды», третий помощник Насилий Лобов передал, чтобы Тимофей срочно шел к капитану. И вообще отход утром, а полкоманды еще нет, и он, третий помощник, не знает, как собрать матросов, отход надо оформить к десяти утра. И карты на выход надо успеть получить. И Крокодил вдобавок почему-то не в духе нынче. Капитан встретил Тимофея неласково. Не ответив на приветствие, он недовольным тоном приказал Тимофею срочно подготовить второй и третий трюмы к погрузке ге-нерального груза, главным образом продовольственного. На всю подготовку капитан дал Тимофею два часа.

-   Это невозможно!—вскричал Тимофей и, наткнувшись на тяжелый взгляд капитана, осекся.

-Повторяю: через два часа трюмы должны быть гото-вы и первые стропы груза уложены в трюм.

- На борту нет матросов,—упавшим голосом сказал Тимофей.

Это забота старпома. А вы — мой грузовой помощник, и подготовка трюмов и прием груза входят в ваши обязанности. А как — ваше дело. Хоть сами идите в трюм.

-Есть!— машинально ответил Тимофей и вышел из каюты капитана.

Жаловаться некому да  и не на кого. Надо работать.

Он прошелся по каютам: они били пусты. Лишь один боц-

ман возился на палубе   со   швартовыми    концами.   Он   по-сочувствовал Тимофею,  но сказал,   что   раньше   чем   через ез полчаса матросов на судне не будет.

-Послали двух по адресам,— спокойно говорил он Тимофею, пока доберутся, пока вернутся...

-Что ж делать? Не успеем ведь приготовиться,— растерянно взглянул па боцмана Тимофей.

А ты ие нервничай. Сейчас начнем с тобой третий трюм готовить, вахтенного от трапа прихватим, а потом подойдут люди, подойдут, не нервничай. Управимся.

Даже не переодевшись, Тимофей спустился в трюм. Боцман сбросил ему с палубы лопату и два голика, а сам стал у лебедки.

Генеральный груз требует чистого, хорошо промытого и сухого трюма. Но сейчас о мытье думать не приходилось — за два часа доски не успеют просохнуть. А трюм грязный — на стрингерах и шпангоутах в углах спеклись остатки руды. Куски руды виднелись там и тут. «Черт! Не проследил после выгрузки, и вот теперь расхлебывай, разиня!»— ругал себя Тимофей.  Но раздумывать  было   некогда.  Он   вооружился голиком и принялся сметать руду с бортов. Сухая пыль, как туманом, окутала трюм, она набивалась в глаза, в ноздри, б рот, седоватой пеленой осела на костюм.

—   Андреич!—донесся  сверху глуховатый   голос   боцмана.— Вылазь, подмога пришла.

Когда Тимофей выбрался из трюма, на палубе грохнул хохот. Смеялись боцман, Юрка Чекмарев, смеялись еще два матроса.

Чекмарев подсунул зеркало. Тимофей взглянул. Пыль густым слоем покрыла лицо, волосы, одежду. Он озлился. Он выбросил зеркало за борт, повернулся к матросам и дрожащим от злости голосом сказал:

—   Чего ржете?  Шляетесь ночами, а я за вас должен трюм  чистить?

На палубе перестали смеяться.

Боцман гулко прокашлялся и отвернулся.

Тимофей повысил голос:

—   Берите голики и лопаты, и марш в трюм! Чтоб через час все закончить!

Матросы помолчали. Тимофей с недоумением смотрел на них, не понимая, почему они не торопятся выполнять его приказание.

Боцман тронул его за плечо:

—   Не надо, Андреич, не кричи. И в трюме голиком нечего делать. Сейчас из брандспойта водой за полчаса трюм приведем в порядок.

—  Какой  водой?— ошалело взглянул на боцмана Тимофей. — Какой водой? Трюм не успеет высохнуть.

—   И  не  надо.   Продукты возьмен  во  второй  номер,  он почище и поменьше, а сюда железяки разные можно грузить и что потяжелее.

—   Ты знал это и раньше? — срывающимся голосом спросил Тимофей?.— Какого же черта ты молчал? Почему сразу мне не сказал? Ты что, посмеяться решил надо мной?

—  Ты сам полез в трюм, стало быть, тебе виднее было. А только, я думаю, в этот трюм железо надо грузить.

Тимофей круто повернулся и побежал прочь от боцмана, от матросов, прочь от этих людей, которые смеются над ним, над его беспомощностью...

«Слепой котенок... Салага ты несчастная... так опозориться в глазах всех... и боцман... Хорош гусь. «Тебе виднее было». Какие злые люди! Трудно ему, что ли, было сразу мне сказать?»

Тимофей сидел в своей каюте и тупо курил папиросу за папиросой, когда заглянул третий помощник Лобов и скороговоркой сказал:

-Давай к капитану, быстро! Он оглядел Тимофея и свистнул:

—  Ну и видик у тебя!

—   Пошел к черту!—взорвался    Тимофей   и,   оттолкнув Лобова, решительно направился  к  капитану.  «Я ему сейчас все скажу, все выложу, что о нем думаю. До конца. И пусть гонит с судна. Лучше пойду комендантом на плавобщежи-тие, чем подвергаться таким унижениям».

Капитан сделал вид, что не заметил растерзанного вида Тимофея, и, показав на покрытое белоснежным чехлом кресло у стола, предложил сесть.

Тимофей сел. Пусть так. Не хочешь замечать моей гря-зи? Так я тоже не замечу белоснежных чехлов, вот так, вот так. Тимофей крутнулся в кресле раз, другой, всей спиной припечатываясь поплотней  к  креслу.  Ну, теперь заметишь?

В каюте от резких движений Тимофея поплыли клубы пыли. Но капитан упорно не замечал настроения Тимофея.

—   Вот   спецификация    грузов, — сказал   он   негромко,— сто тонн продовольствия и двести   тонн   разных   железок. Среди них есть и крупногабаритные. Давайте прикинем, как мы все зто разместим.

Он вопросительно взглянул на Тимофея. Тимофей выдержал взгляд. Капитан задумчиво смотрел на своего помощника, и Тимофей вдруг понял, что тот не видит его, не ви-дит его грязной одежды не видит его грязных рук, лица, сапог.Его вообще не волнует воинственный  вид помощника. Пожалуй начни   Тимофей    сейчас    выяснять    отношения, капитан искренне удивится  и не поймет причины.

Так что же вы думаете?—услышал он негромкий го-лос  капитана.

-Я ничего не думаю. Я не знаю, куда рейс, не знаю характер груза, не знаю прогноза, ничего не знаю,— обиженно проговорил Тимофей.

—   Так  вот.  Рейс  к  острову  Желания.   Переход займет четыре дня, а то и все пять. Прогноз   на   рейс   неважный. Обещают шторм.  Груз  срочный.  Решим так:  вы забираете все  эти документы,  тщательно  ознакомитесь  с ними,  продумаете план погрузки и доложите мне  свои  соображения. Даю вам на это сорок пять минут.

Капитан встал. Поднялся и Тимофей. Он сгреб со стола все бумаги, неловко свернул их трубочкой и молча вышел из каюты.

Сейчас три часа тридцать минут. Значит, в четыре пятнадцать нужно доложить. А что докладывать? Один документ на пятьдесят тонн муки, ясно. Еще один — на бочки со спиртом, так, тоже ясно... А это что? Колбаса в мешках, сахар, сухофрукты, консервы, папиросы, спички... Бог мой! И все это мелкими партиями, и все несовместимое. Попробуем поместить муку сюда, сахар сюда. Еще что сюда? Ага! Консервы можно грузить рядом с мукой. А куда эти длинномерные тяжелые железяки? Каждая по полторы тонны. А как втащить их? Прикинем так... Не годится... Значит, надо ниже их опускать, на самое дно третьего трюма.

Боцман правильно все прикинул — действительно, продовольствие все войдет во второй трюм, а эти железяки вот в таком вот порядке уложим в третий...

Тимофей весь ушел в расчеты, и сгладилась обида, забылись минуты унижения. Четкими, быстрыми карандашными линиями заштриховал он план второго и третьего трюмов, размещая грузы.

Тимофей положил карандаш и взглянул на часы — ровно четыре. «Так-то вот, уважаемый Крокодил Семенович, план у меня готов. Не увидите вы больше растерянным своего второго помощника и грязным не увидите, хватит, теперь я тоже научусь держать себя в руках. Впрочем, Крокодил ведь все равно не заметил ничего. Стыдно перед ребятами. И перед боцманом особенно... наорал на него... Вел себя как мальчишка. А чем боцман виноват? Ну, бог с ним, с боцманом, разберемся».

В четыре пятнадцать Тимофей положил свой грузовой план на стол капитана. Тот внимательно просмотрел его и удовлетворенно прогудел:

—  Правильно  все разместили.— И  он достал  из  ящика стола свой план и протянул Тимофею.

На плане капитана груз был размещен таким же порядком.

«Что же ты гонял меня? Зачем вызывал, советовался, зачем время назначал? Ведь у тебя все уже было рассчитано!»— хотелось крикнуть Тимофею, но он не крикнул.

Он молча посмотрел план капитана и так же молча вернул его обратно. Что ж, кажется, проверку выдержал. Что последует дальше?

А капитан откинулся на спинку кресла, снял очки и сказал:

—   Мы должны выбросить весь груз максимум за десять — двенадцать часов. Иначе лед отрежет   нам   обратный   путь. Посоветуйтесь с боцманом,   как   быстрее   выгрузиться,   он многое сможет вам подсказать.

—   Есть посоветоваться с боцманом!—бесстрастно ответил Тимофей.

Капитан ничего больше не сказал и отпустил Тимофея. Точно в десять «Таврида» отошла от причала. Перед самым отходом Тимофей уговорил лейтенанта-пограничника передать в поликлинику врачу Ковалевой Марине конверт. В конверте были его неотправленные письма.

• Вперед