А. БЕЛЯЕВ - 2

Тимофей вновь вышел на набережную, закурил папиросу и медленно побрел по скверу в сторону порта. Легкий ветерок с реки вполголоса шептался с ветвями березок и тополей, а Тимофей смотрел на их тонкие стволы и вспоминал, как сажали их здесь, на этом месте, и какие они были тогда чахлые и хилые... А теперь окрепли, вытянулись. Красивым становится сквер на набережной. А лет через пять? Тимофей вздохнул. Кто знает, где он будет через пять лет и что с ним станется...

Тимофей прошел мимо невысокого, в три этажа, здания пароходства, свернул в театральный парк. Он не был большим, этот парк: в самом центре города, около здания театра, который именовался «Большим», много лет назад, еще до революции, посадили несколько десятков тополей и лип, проложили дорожки.

Тимофей нашел свободную скамейку и сел. Откуда-то издалека, с реки, доносилась чуть слышная грустная музыка; редкие прохожие торопливо пробегали по аллее и исчезали...

Тимофей сидел, лениво курил. Вот вдали на аллее показалась девушка. Каблучки отчетливо и ритмично цокали по асфальту. Девушка подходила все ближе и ближе... Тимо­фей смотрел на ее стройные ноги, любовался легкой поход­кой... и вдруг — о боже!—надо же такому случиться! Это Марина, это с ней он вчера танцевал на выпускном вече­ре! Вот она взглянула на него раз, другой и замедлила шаг... Тимофей встал и неловко поклонился.

—  Здравствуйте, Тимофей, — услышал он ее голос и уви­дел, как она протянула руку.

Он с трудом догадался, что надо пожать эту ее руку и ответить на приветствие. Она смотрела на него, и он опять видел в ее глазах непонятный вопрос. Почему-то тоскливо сжалось сердце и захотелось убежать скорее из этого парка и от этих странных тревожащих глаз.

—  Вы кого-нибудь ждете здесь? — спросила она.

—   Просто так сижу, — ответил   он не своим   голосом и только тут заметил, что до сих пор держит ее руку. Тимо­фей покраснел и спрятал свою руку в карман.

Она чуть заметно улыбнулась.

—  Садитесь,     пожалуйста! — вдруг    услышал    Тимофей свой голос.

Марина спокойно села. Тимофей торопливо достал па­пиросу и закурил. Он глубоко затянулся дымом и закаш­лялся.

—  Эх    вы,   курильщик!—рассмеялась     Марина.—Дайте мне папиросу.

Она отобрала папиросу у Тимофея и спокойно и легко затянулась.

Тимофей не произнес ни слова.

Марина покосилась на него и улыбнулась:

—  Вы удивлены, Тимофей? А почему?

—  Нет, ничего,—выдавил из себя Тимофей,—просто не привык видеть курящих девушек.

—  А у нас в медицинском многие курят. И я немножко тоже покуриваю за компанию. Вам не нравится?

—  Не привык я,— опять ответил Тимофей. Она тут же бросила папиросу на землю.

—  Хотите, брошу и больше не притронусь? Тимофей пожал плечами.

—  А все же, хотите? — упрямо повторяла Марина.  Она смотрела ему в глаза, и он не мог, не имел сил отвести свои.

—  Да, хочу!

Боже мой, как она смотрит! Не надо, не смотри так, ты останешься здесь с Алексеем, а мне ведь уезжать завтра. Не надо, не надо...

Тимофей с трудом заставил себя отвернуться и вновь закурил папиросу.

—  Я запомню этот вечер, — сказала Марина и торопливо добавила:—С этого вечера я больше не курю. Если хотите проверить мою силу воли, запомните и вы эту дату. Когда-нибудь мы встретимся и вспомним.

—  Я   запомню,—хрипло    ответил    Тимофей,—я   обязательно запомню. Память у меня хорошая.

Они помолчали.

—  Это будет нашей тайной. Пусть об этом никто не знает, хорошо?

Тимофей кивнул и спросил:

—  Вы на каком курсе учитесь?

—   Остался последний.

—   А потом куда? В Ленинград?

Она открыто взглянула на него и медленно отвела взгляд в сторону.

—   Возможно,—неохотно протянула   она   и   добавила: — Впрочем, из нашего института только в две области и направляют да еще в Мурманск иногда...

Сердце Тимофея гулко стукнуло в груди раз, другой, третий... И он торопливо прикурил новую папиросу. Черт, руки дрожат, как с похмелья...

—  Я вас не задерживаю?—неуклюже спросил он. Марина взглянула на часы и поднялась.

—  Да, мне )'же надо идти. Спасибо вам. — Она протянула Тимофею руку и ушла.

Невеста Алешки Фурсова! Черт, а ты рядом ходил и не видел?

МАТРОС С «ТАВРИДЫ»

«Здравствуй, Марина. Не удивляйся, что я говорю тебе «ты».

Мне кажется, я так давно и близко тебя знаю, что «вы» застревает у меня в горле и звучит фальшиво. Я пишу тебе письмо, хотя и знаю, что оно никуда не будет отправлено. Но я так мало виделся с тобой и столь многого не смог тебе рассказать...

Мне бы хотелось писать тебе письма каждый день и складывать их одно за другим в папку. Мог бы получиться дневник, и как бы мне хотелось верить, что ты когда-нибудь прочтешь его!

Ты, помнишь, сказала: «Пусть это будет нашей тайной». Так вот, я теперь богаче тебя — у меня целых две тайны: одна наша с тобой, и вторая — эти письма — только моя тайна. Ты о ней не знаешь и никогда не узнаешь...

Вчера я приехал в Мурманск. Что рассказать тебе, милая Марина, об этом заполярном городе? Представь, что ты стоишь лицом к северу. Слева от тебя незамерзающий залив, а поскольку здесь еще морозы, над заливом стоит туман, как говорят —«залив парит». Справа — заснеженные сопки, а по склонам сопок сбегают к заливу сотни и сотни домов.

За восемь лет после войны город отстроился заново. Говорят, немцы бомбили Мурманск день и ночь и сожгли почти весь город. Представляешь, каково тут было? А теперь следов войны и не видно.

Внизу, у залива, дома большие, высокие, каменные, но чем выше в сопки, тем дома мельче, деревянные. А вообще — красиво это скопище домов снизу, от залива: все сопки в огоньках, целое море мерцающих огней. Двести тысяч жителей... Но мне не хватает среди этих двухсот тысяч од-ной-единственной. Стоило увидеть тебя на выпускном вечере, стоило взглянуть в твои умные и добрые глаза — и я прозрел себе на беду. И потом тот вечер, в парке, ты помнишь? Ты ведь все тогда поняла. Но ты не рассердилась на меня, спасибо тебе за это...

Ну, вот и кончаю я свое коротенькое первое письмо к тебе. Сейчас я прилягу на великолепный, бесконечно длинный дубовый стол, широкий стол, намертво привинченный к полу в буфете управления пароходства. Гостиниц для нас :десь не заказывали, хорошо еще, дежурный по пароходству разрешил устроиться на ночь здесь на столе. Что ж, не привыкать. Главное, тепло и сухо. До завтра, да?                Твой Тимка».

* * *

Начальник отдела кадров хмуро проглядел документы Тимофея и отложил в сторону.

—   Садитесь. Тимофей сел.

Начальник отдела кадров закурил, попыхтел дымом.

—  Диплом у тебя есть, а стажа нет. Что будем делать? Придется   матросом     посылать.— Начальник     внимательно уставился на Тимофея.

—   Я   готов   и  матросом,— безучастно  ответил  Тимофей.

—   Понятно,—сказал начальник.—Деться тебе все  равно некуда. Матросом первого класса сможешь?

—  Думаю, смогу,— пожал плечами Тимофей.

—  А   не   сможешь,   там   научат, — отрезал   начальник.—

Выплаваешь срок положенный — приходи,   с   дипломом   не будем матросом держать, пошлем штурманом.

—   Хорошо, — кивнул Тимофей.

—   Вот  тебе   направление   на    плавобщежитие    «Сосновец», поживешь дня три.

—   Спасибо.

• Вперед