A+ R A-

К югу от линии - 24

Содержание материала


АВАРИЙНЫЙ ЛАЗ

Едва по судну разнесся усиленный до пределов слышимости голос Ивана Гордеевича, Дикун кинулся в аварийный лаз. Он сразу все понял и подосадовал, что связался со слабаком. Иди гадай, что с этим Геней приключится несчастье и он застрянет в железном колодце, где, кричи не кричи, никто не услышит. Не обнаружив тележки на месте, Дикун засеменил на корточках, изредка припадая на руки, когда терял равновесие в спешке. Только увидев у шестьдесят третьего шпангоута свеже-заизолированный кабель, он встревожился теперь уже по-настоящему. Вот тебе и ажур. Стало до слез обидно, что все, чего достиг упорпым трудом и терпением, пойдет прахом из-за какого-то пустяка. Ведь ничего не стоило перед тем, как завалиться на боковую, разыскать этого недотепу. А еще лучше самому было слазить в туннель, а не корпеть в горячей кладовой, дыша всякой дрянью. Горелкин даже спасибо не сказал за фотографии. Принял, как должное, и тут же уселся сочинять нравоучительные подписи. Тоска и горькая обида на собственную беспросветную глупость разом обрушились на Дикуна. Утратив сноровку, он скоро выбился из сил и уже не пробирался, а полз по туннелю, рассаживая колени и локти об острые углы. Дыхание сделалось прерывистым и неглубоким, словно у загнанной лошади, готовой пасть при первой же остановке. Торопясь поскорее добраться до лаза, он едва ли сознавал, что самое страшное, возможно, ждет его именно там, в конце пути. Проклиная себя за то, что поторопился и, никому ничего не сказав, бросился за Геней, упорно карабкался, оглушенный гулкими ударами сердца, колотившегося где-то у самого горла, ослепленный колючей пылью и едким потом.
Лишь когда до проема, ведущего в вертикальную шахту, оставалось несколько последних метров, различил ритмичные удары железа по железу.
—   Это ты, Геня? — хотел он позвать, но только хрип вырвался из пересохшего горла. Тогда и рванулся из последних сил, еще не веря, что самого плохого, о чем и задумываться-то до отчаяния жутко,    кажется, не случилось. Ощупав Генину голову и закаменевшую руку, в которой намертво были зажаты    пассатижи, он взялся за первую скобу и полез наверх.
—  Не боись,    Геня, я мигом, — крикнул он токарю, начавшему вновь выстукивать «SOS».
Откинув тяжелую крышку и ухватившись руками за камингс, долго глядел, запрокинув голову, в мятущееся дымное небо. Когда дыхание выравнялось, легко подтянулся и выбросил ноги на мокрую палубу. За леерным ограждением на носу неслись все те же размочаленные облачные волокна и катили барашки, с которых ветер срывал холодный парок. Дикуну показалось, что целая вечность прошла, прежде чем он опять увидел литые курящиеся волны, эту запертую на стопор цепь и заляпанные мазутом зеленые кнехты. Словно очнувшись от долгого мучительного кошмара, он обернулся, махнул рукой в сторону таких крохотных отсюда, стеклянных квадратиков рубки  и побежал в проход между контейнерами.

И это было лучшее из всего, что он сделал за сегодняшний день, потому что Дугин, закончив опрос очевидцев, намеревался повернуть теплоход. Команда лечь на обратный курс могла последовать с минуты на минуту, и четвертый помощник уже приготовил флажок, именуемый «червем», который вывешивают на ноке на весь период поисков упавшего за борт.
Склонившись над картой, капитан сосредоточенно изучал записанный одографом курс. Судно существенно рыскало и потому не было возможности повторить пройденный путь. Если токарь на самом деле упал за борт — иного объяснения не существовало, — шансов на спасение практически не было. Шторм ожидался самое позднее через восемь часов, а с того момента, когда видели Геню последний раз, прошла уйма времени. Если даже он жив, то непогода накроет его раньше, чем поспеет помощь. И вообще отыскать человека в шторм, да еще ночью мало кому удавалось. Это азбука. Но какой капитан станет руководствоваться азбучными истинами, когда пропадает член экипажа?
—  Свяжитесь с «Оймяконом»... и «Робертом Эйхе»,— сказал радисту Дугин, — и сообщите им о нашем решении. Радиограмму в пароходство я составлю попозже, а пока дайте карту погоды.
На Дикуна, чей красный от сурика и ржавчины лик напоминал маску устрашающего тибетского демона, он не обратил внимания.
—  Нашелся! — облизывая запекшиеся    губы, с превеликим трудом вымолвил Дикун, — в баковом лазе сидит. Ногу, понимаете, опять свихнул, а высота там дай боже, с трехэтажный дом, вот ему и не выбраться... Такое дело.
—  Позовите  боцмана,   Вадим  Васильевич,   —   Дугин застонал как от зубной боли, — и немедлено вытащите этого идиота! За каким чертом его туда понесло?
—  Та я виноват, Константин Алексеевич!  — Дикун опустил голову и обреченно махнул рукой. — С меня   и спрос. А Геня, он чего?  «SOS»    выстукивал пассатижами, чудак! Разве кто услышит?..
—  Вы?  —  без удивления    спросил    капитан, только теперь разглядевший неподражаемое лицо и перепачканную одежду третьего механика. — Сперва сходите умойтесь. Такую разукрашенную рожу как-то не очень сподручно бить, — рука Дугина непроизвольно сжалась в кулак.
Но каким-то шестым чувством Дикун догадался, что гроза чудом миновала.
—  Отставить связь!   — выйдя на    площадку, Дугин заглянул в иллюминатор    радиорубки. — Все отставить, кроме карты погоды! Чего вы носитесь   с   вашим «червем»? — вспылил он, натыкаясь на четвертого помощника. — Не вертитесь под ногами и вообще ничего не делайте без приказа. Хватит с меня инициативников! — вырвав флажок, засунул его в гнездо, взял мегафон и выбежал на площадку — проследить за спасательной операцией.
Геню вытащили с помощью шкертов, которые боцман ловко завязал двойными беседочными узлами, бережно уложили на носилки и отнесли в медсанчасть, где Аурика спешно готовила портативную рентгеноустановку.
—   Перелома, кажется, нет, — не слишком уверенно объявила она, разглядывая на свет мокрый, не профессионально сделанный снимок. — На всякий случай пусть полежит недельки две в полном покое.
—  Так долго? — удивился старпом.
—  Наверное, у него сильное растяжение, Вадим Васильевич, —  объяснила    Аурика.  —  Сухожилия    очень медленно восстанавливаются. Так считают авторитеты.
—   Ну, если авторитеты, тогда конечно. Против них не упрыгнешь,  —  старпом  напрасно расточал запасы иронии. Аурика все принимала всерьез.
—  Болит? — наклонилась над все еще бледным от пережитого волнения Геней.
—  Побаливает, — признался Геня. — Когда не шевелишься, то не очень.
—  А вы его, гада, витаминчиками, — пошутил   Беляй.
—  Попробуем УВЧ.
—  У вас разве есть? — удивился старпом.
—   У нас все есть,   —  категорично    отрезала Аурика. — Но вы правы, витамины при таком    астеническом сложении тоже не повредят.
—  Тогда я окончательно пас, — старпом поднял руки и дал задний ход.  —  Поправляйся,  Геня, и не волнуй доктора.
—  Две недели?!  —  возмутился    Константин    Алексеевич,  выслушав    доклад    Беляя.  —   Только  этого  не хватало!  Мне токарь может потребоваться уже сегодня. Скажите боцману, чтобы приспособили кресло какое-нибудь или что-то вроде. Думаю, ничего не случится, если этот штукарь часок-другой проведет у станка?

—  О чем разговор?  Ему лишь бы  на ногу не опираться..« Только зря вы его штукарем обзываете,  Константин  Алексеевич.  Геня  парень  тихий и  работящий.
—  Знаем мы этих тихонь, — проворчал Дугин. — Нечего было слушаться Дикуна, прохиндея болотного, так его перетак. У нас есть апельсиновый сок?
—  Даже ананасный.
—  Скажите артельщику, чтоб отнес несколько банок в медчасть. А вообще я сам туда заскочу. Хочу с докторессой нашей крупно побеседовать. Ни черта девка не понимает. Зачем, спрашивается, перевязку сделала? Пароход, все-таки не санаторий. Гипсом надо залить, спокойнее будет. Как считаете?
—   Вполне  согласен,  Константин  Алексеевич.   Вдруг действительно  на  станке  придется поработать...    Да  и шторм на носу. Может так шваркнуть...
—  Вот и я о том же. Как не крути, а судовой врач в  первую голову должен  быть  моряком.    Мужик    мне нужен  на этой роли,  Вадим  Васильевич. Неужели у Петрова хорошего мужика не нашлось? Удружил, нечего сказать.
На этом инцидент с Геней был исчерпан. Предстояла веселая ночка, и капитану хотелось хоть немного поспать. Всех дел не переделаешь, а на рандеву с Богдановым следовало явиться в лучшем виде. Тем более, что первый помощник все равно снимет стружку с виноватых и правых. Хорошо хоть радиограммы в эфир не пошли, и теплоход ни на йоту не отклонился от рассчитанного курса. Что и говорить, вовремя Геня нашелся, хоть за то спасибо!        

 

Яндекс.Метрика