К югу от линии - 16

В неизменности почти ритуального распорядка кроется особая прелесть, по достоинству оценить которую можно только на судне, где все подчинено строгому чередованию одних и тех же действий, а иных развлечений попросту нет. Да и быть, в сущности, не должно, потому что рейс — это одна сплошная работа, рассчитанная на много дней. Немудреный «козел», таким образом, не только дарует минутную разрядку, но и позволяет спокойно поболтать на самые разнообразные темы. Конечно, такое возможно и за картами, но по традиции карты на советских судах не поощряются. Да и нет настоящего удовольствия без залихватского стука, от которого содрогаются переборки и помигивают подволочные  плафоны.
—   Ишь,  разбежались!   —  Загораш спешно восстановил порядок, когда после очередного глубокого крена с полированной  столешницы    соскользнули кости.  —  Не-играцкая погода.
—  Давай-давай, — поторопил его Горелкин. — Сейчас мы возьмем реванш за поражение «Черноморца»!
—   Трус не играет в «козла»! — Беляй отдуплился с обоих концов.  — Все, рыба!    Это вам не футбол, Иван Гордеевич!
—   Говорили с Богдановым? — спросил Загораш, начиная новый заход.
—   Имел удовольствие, — постучав о край стола, Дугин пропустил ход. — Просил его подготовиться.
—  Пароходство же не подтвердило  буксировку?  — поднял глаза Горелкин. — Приказано только сопровождать.
—  Так ли, Иван Гордеевич? — возразил Дугин. — Не подтвердило, но и не опровергло.  Слыхал такое дипломатическое выражение?
—   Выискивают другие возможности?  — с надеждой поинтересовался Горелкин. — Что-нибудь светит?
—  Там поглядим, — уклончиво протянул капитан. — Мало ли что может произойти... Чей ход?
Но закончить партию не пришлось. Позвонил Шередко и пригласил Дугина в радиорубку.
—   Играйте за меня, — предложил капитан. Когда он вошел в рубку, в динамике уже рокотал, перекрывая помехи, незнакомый начальственный голос.
—  Кто это?  — спросил Дугин, усаживаясь рядом с Шередко.
—  Какой-то Сергей Ильич.
—  Сергей Ильич?  —  капитан на секунду задумался. — Может, капитан-наставник Терпигорев?  Неужели шарманка так искажает?  — он любовно погладил деревянное обрамление пульта. — Скажи, пожалуйста, Сергей Ильич!
—   ...все-таки не даешь оборотов? — продолжал расспрашивать    Терпигорев.  —  Почему не  попробуешь? Прием!
—   Пробовали уже, Сергей Ильич, пробовали, — объяснил Богданов, — как только пачинаем прибавлять, появляется вибрация, прямо всю душу вытрясает. Того и гляди пойдет вразнос.
—  А ты пробовал довести до полного?
—  Не пробовал, потому что боюсь, говорю тебе как на духу: опасаюсь, — уверенный голос Богданова, создавал в рубке почти стереофонический эффект. До «Оймякона» было уже недалеко, и радиотелефония действовала отлично. — Вибрация нарастает по экспоненте.
—  Все равно, советую развить обороты. У тебя какие вкладыши в подшипнике, из бакаута?
—  Так точно, бакаутовые, но это ничего не значит.
—  Еще как значит, Олег Петрович!
—  Ладно, Сергей Ильич,   уговорил, пропробуем еще.
—  Наращивай,  не  бойся...  На полном    дашь двенадцать узлов, не меньше, помяни мое слово. Конечно, будет трясти, но не до потери сознания. Чем больше обороты, тем меньше вибрация. По себе знаю,    да и    с народом советовался.  Не ты первый, не ты последний. Дождись Дугина и начинай. А то шторм надвигается, вам обоим уходить нужно.
—  Кстати, Сергей Ильич,  «Лермонтов» нас, возможно, слышит. Я говорил с Константином Алексеевичем.
Дугин счел момент подходящим и схватил трубку.
—  Говорит    теплоход    «Лермонтов»,   —  он     нажал кнопку  передачи...   —  Рад  приветствовать тебя,  Сергей Ильич, еще раз здравствуй, Олег Петрович!  Я в курсе ваших переговоров.
—  Привет, Константин, привет, — оживился Терпигорев,  —  можно сказать,    пулька составилась,    эдакий радиотреугольник... Как, одобряешь    мой совет? Слыхал, на что подбиваю Богданова?
—  По-моему, очень дельная мысль. Мои ребята тоже высказали нечто подобное. Я бы рискнул. Хотя, не скрою, Сергей Ильич, положение на «Оймяконе» несколько особое. Не должно быть такой вибрации, как тут не колдуй. Без лопасти, конечно, трясет,    но не столь сильно. Очевидно, что-то еще есть. Так мне представляется... Слышишь меня, Олег Петрович? Прием!
—  В том-то и дело! — мгновенно прорезался Богданов. — Не столько вибрация меня напугала, сколько этот ее  экстремальный  рост.   В  чем  тут   дело,  не   пойму...
—   Прибавь обороты, и все станет на место, — упорствовал Терпигорев. — Не развалишься, не опасайся. Но Дугина на всякий случай дождись.    Вдвоем оно поспособнее.
—  Есть такое дело, Сергей Ильич, уговорил, — как-то уж очень бодро согласился Богданов. Дугину показалось, что он просто устал и не хотел больше спорить.
—  А как у тебя с загрузкой? — продолжал допытываться капитан-наставник. — Может, это какой-нибудь резонанс? Не пробовал переместить груз?
—  Не думаю, но твое предложение изучим. Спасибо.
—  Значит, будем считать, что обо всем договорились, — подвел итог Терпигорев. — Предлагаю завтра в это же время выйти на связь. Опять втроем. Нет возражений?
—  Добро, — подтвердил Дугин.
—  Хорошо, спасибо, — заключил Богданов. — Конец.
—  У меня еще несколько слов для Константина, раз уж он здесь оказался.
—  Слушаю тебя, Сергей Ильич, — ответил Дугин.
—  Хоть мне никто этого не поручал, но скажу тебе, Костя, чтоб ты не слишком переживал за сроки. Ничего не поделаешь, раз уж так получилось. Выкинь на время из головы.
—  Я понимаю.
—  Нет-нет, именно выкинь из головы! Я же тебя знаю... Не надо, не переживай. Может быть, еще все образуется. О тебе тут думают, заботятся, ты, как говорится, не одинок.
—  Никогда в этом не сомневался.
—  Вот и превосходно. Жди сообщений. Ты меня понял?
—  Спасибо за все... У меня к тебе маленькая просьба, Сергей Ильич, сугубо личная. Позвони ко мне домой и скажи, что я вызову их завтра в ночь. Ладно?
—  Тебя понял, завтра  в ночь.  Будет сделано...  Как там Беляй поживает? Не засиделся в старпомах? Передавай ему пламенный привет. У меня все. До встречи!
Но заключительных слов Дугин уже не расслышал. Голос Терпигорева отшатнуло куда-то в сторону, словно пламя под резким порывом ветра, и он окончательно затих. Циклон, который пытался обойти «Лермонтов», в эту минуту окончательно сформировался и завис над доброй третью Африки и Западным Средиземноморьем.
—  Хорошо, хоть поговорить успели, —  Дугин удовлетворенно щелкнул пальцами. —  Молодцом, Василий Михайлович. Все прошло отменно.
—  Так я ж говорю, от погоды зависит. Если циклон встанет   на одном месте, так пиши пропало. Но когда безоблачно, а солнце так и шпарит, тоже ничего хорошего ждать не приходится. Лучше всего легкая хмарь. Я это давно приметил.        
—  Карту погоды, — сказал Дугин.

• Назад
• Вперед