A+ R A-

К югу от линии - 22

Содержание материала



СРТ *
(* Средний рыболовный траулер.)

Обнаружив на экране светлое пятнышко, третий помощник подкрутил дистанционный верньер. Следя за цифрами, мелькающими в прорези счетчика, подвел радиус к точке, одинокой звездой сиявшей на пустынном горизонте локатора. Размытый след, сохранившийся от предыдущего включения, показывал, что судно идет навстречу.
—  Пароход какой-то по левому борту,  Васильич,  — доложил Мирошниченко старпому. — Четыре мили один кабельтов. Мы больше не одиноки, братцы. Еще один идиот забрался в эту пустыню.
—   Рыбак какой-нибудь, надо полагать, — без особого интереса отозвался Беляй, наблюдая за тем, как одограф, связанный проводом с лагом и гирокомпасом, автоматически пишет курс.
—Вдруг наш? — насторожился Мирошниченко.
— На Бебеля жил до войны один знаменитый репортер, — начал издалека Вадим Васильевич, — виртуоз заголовков. Знаешь, как он назвал статью про старушку, которую сбил мотоциклист?
—   «Бац! И нет старушки», — сказал третий, слышавший эту историю «дцатый раз».
—  А статью о семье, отравившейся несвежими бычками?
—   «Рыбки захотелось».
В море не только фильмы, но и шутки приходится прокручивать не один раз. С каким грузом поднялись на борт, с таким и остались. Анекдотами в иностранных портах не разживешься. Это не мороженое мясо, не топливо, не вода. В радиогазете, которую ежедневно отстукивает беспроволочный телетайп, тоже по части юмора слабовато. Разве что радист обменяется хохмой с коллегой. Такое, конечно, не поощряется — засорение эфира, но и не пресекается излишне рьяно. Во-первых, одесситы просто иначе не могут, во-вторых, смех, как известно, витамины души. Диалог между старпомом и третьим продолжал развиваться по неизменным канонам. В реестре Эдуарда Владимировича он значился под рубрикой «рыбачок-землячок».
—  Для каждой рыбы существует своя приманка, — меланхолично уронил Беляй.
—   Ставрида и скумбрия идет на луженый крючок, — тотчас же подыграл Мирошниченко.
—  Тунец — на ставриду.
—  Акула — на любую тухлятину, лишь бы нашелся кованный крючок.
—   Но любая рыба... — Мирошниченко сделал вкрадчивую паузу, — даже рыба в консервных банках...
—   Идет на краску, — закончил Беляй.
—   Безотказно! — подсказал третий.
—   Совершенно    справедливо,  —  поправился      старпом. — Безотказно идет.
До встречи с рыбаком оставалось минут семь-восемь, и Вадим Васильевич потянулся к большому восьмикратному биноклю.
—  Наш! — торжествующе объявил он, когда   стало возможно различить широкую красную полосу на трубе. — СРТ... Зови мастера.
—   Мурманский, скорее всего, — сказал Мирошниченко,   снимая   телефонную   трубку. — А может, латыш... Константин Алексеевич?  Идите сюда!   Рыбачок появился! — с капитаном он говорил так же напористо, как и с любым другим членом экипажа. К всеобщему удивлению, это сходило с рук.
—   Что за рыбачок? — Беляй стоял рядом и слышал ответы Дугина. В голосе капитана слышалась заинтересованность.
—  Какая нам разница? Лишь бы наш.
—  Собираетесь останавливаться?
—   Конечно!   —   Мирошниченко   радостно   подмигнул старпому. Вопрос мастера предопределял ответ. — Подумаешь,  каких-нибудь  пять — десять  минут.   Наверстаем, Константин Алексеевич.
—  Положим, не десять, а все двадцать, а то и полчаса, но аллах с вами!.. Валяйте. Тут меня как раз Загораш одолевает, тоже короткую остановочку просит.
—  Добро, — Мирошниченко весело потер руки и выскочил на пеленгаторную площадку.
СРТ был уже виден невооруженным глазом, крохотной белой чертой выделяясь на графитовом диске помрачневшего океана. Настраивая бинокль, третий помощник отметил, что ветер усилился и появились одиночные всплески пены. И верхушка волны смутно просвечивала недоброй желтизной. Того и гляди мог хлынуть дождь. На юго-востоке, где обтрепанные кромки грозовых облаков тяжело и косо льнули к горизонту, он уже начался.
— Я — теплоход «Лермонтов», — щелкая переключателем каналов, старпом вышел на УКВ-связь, — я — теплоход  «Лермонтов».  Рад приветствовать соотечественников в этих пустынных водах... Как меня слышите? Прием.
—  Слышим вас хорошо, — пробился сквозь шумы и неожиданно сильно прозвучал в динамике голос с мягким латышским акцентом. — И тоже рады встрече. Моя фамилия Круминьш, старший помощник.
—  Добрый день, добрый день! С вами говорит старпом Беляй. Домой идете?
—   Совершение, точно, товарищ Беляй,  в Ригу.
—  Завидуем  вам...  Рыбка хорошо наловилась?
—   Ничего.  Не жалуемся. Можно отвалить    немного для вашего камбуза. Желаете?
— Спасибо,  товарищ  Круминьш.   Весьма  вам  благодарны... А что за рыба?
—  Рыба хек. И окуня взяли немножко.
—  Хек, так хек, —  согласился Беляй и передвинул ручку машинного телеграфа на  «малый ход». Прозвенел звонок, взыграли сервомоторчики в логическом блоке, защелкали    контакты. — Дареному коню в зубы не смотрят... Стопорите свою машину, будем подходить.
—   Есть такое дело... У вас случайно краски не найдется? А то наша вся вышла. Четвертый месяц в море.
—  Краски?.. — Беляй   выдержал  четко  отработанную паузу. — Попробуем поискать.
—  Поищите,  пожалуйста.  Все-таки  домой  возвращаемся. Хочется войти в порт в приличном состоянии.
—Понятно, понятно... Думаю, дадим вам бидончик-другой. Кинофильмами тоже не грех обменяться.
—  Ну, что ж... Мы, правда, из разных ведомств, но, как говорят, двум смертям не бывать.

—   Вот и я так думаю, товарищ Круминьш. Начальство как-нибудь между собой договорится. Вас по имени-отчеству?
—  Ян Янович.
—  Очень приятно, Ян Янович Начинаем стыковаться?
—   У вас имеется подходящая емкость?
—   Не стоит возиться, времени нет. Валите прямо на палубу, мы кормой подойдем.
—  Тогда майнайте вашу сетку.
— О кей, Ян Янович! Стрела у нас вполне подходящая, хоть куда достанет.
Незадолго до того, как на ЦПУ поступила команда сбавить ход и начались маневры по сближению с траулером, Дикун сменил на вахте Загораша.(?) Первым делом он наведался в отсек, куда поступало с цилиндров отработанное масло. Подставив ведро под ближайшую трубу, повернул кран и взял немного на пробу. Вязкая с синеватым отливом жидкость взъерошилась на бумажке мохнатыми иглами, едва приблизился магнит. Во избежание неприятностей нужно было стопориться и чистить дизели. Так Дикун и доложил Загорашу, который, оставшись за пультом, играл с Шимановским в дорожные шахматы.
—   Как, Петр Казимирович, выяснили, что  стряслось? — поинтересовался он, когда блиц завершился благополучным матом.
—  Это я у вас хотел бы спросить, — отчужденно цедя слова, откликнулся Шимановский. — Почему не доложили, чем закончилось обследование?
—  Какое обследование? — не понял Дикун, критически оглядев замасленную ладонь, он вытер ее о спецовку и вдруг все вспомнил:  — В лазе, что ль? В полном ажуре.
—  Так нужно было сказать, а то я звоню вам, звоню...
—  Не  слыхал, Петр Казимирович, бо спал. Когда сплю, так хоть из пушки пали... Верно я им кажу, Андрей Витальевич?
Загораш кивнул и спрятал шахматы в нагрудный карман.
—  Пойдем, что ли, и мы вздремнем,   Казимирыч? — предложил он, поворачиваясь в операторском кресле.
—   Можно, — согласился Шимановский. — С чистым сердцем, что  называется. Значит, в лазе порядок?
— Ну? — развел рукама Дикун.
Шимановский сосредоточенно подпер кулаком подбородок. Оставалось предположить, что виновником ночного происшествия была насыщенная электричеством атмосфера и еще забортная вода, которая постоянно разъедает наружные механизмы кораблей.
—   Ничего не понятно,  —  Петр Казимирович устало зевнул. — Не могла же блокировка сработать только из-за одной лебедки? Или это лебедка плюс тифон?
—  Тебе виднее, Казимирович, заражаясь зевотой, промямлил стармех. — Сил моих больше нет, так спать хочется.
—   Идите,  лягайте,  —  ласково сделал    ручкой    Дикун. — Так зато в лебедке опять законтачило, Петр Казимирыч? Вот же бог послал наказание. То искрит, то дымит, то вообще не контачит. Надо рекламацию  писать. Лучше совсем их не надо. Обойдемся.
—   Вы, может, и обойдетесь, — остановил    бессмысленные словоизлияния стармех. — А как насчет швартовой команды? Счастье    еще, что    «дракон» у нас    богатырь.   Выбирает конец лучше любого  шпиля.  Но разве это дело? Занялись бы вы ею, что ли...
—   Пожалуйста! — Дикун выразил полнейшую готовность сейчас же броситься на корму. — Особенно с ними, — обвел он Шимановского    ласкающим    взором. — Может, после вахты?
—   Какое там, — отмахнулся электрик. — Неисправность мы ликвидировали, а остальное не в нашей компетенции. Дефект конструкции. Менять их нужно ко всем чертям.
—   Мастеру сказал?  —  Загораш  невольно  радовался тому, что неисправность обнаружилась не в машине.  — Он-то понимает, почему отключилось питание?
—  Он понимает, зато я никак понять не  могу. До конца, по крайней мере... Ты идешь?
—  Сейчас, — стармех сидел, как приклееный. — Только пару слов скажу. — Он снял трубку. — Константин Алексеевич?.. Загораш говорит... У нас тут вот какое дело приключилось: металл обнаружился.
—  Тоже мне новость,  —  после непродолжительного молчания ответил Дугин. — И это все?
—   Нет, не все. Сразу в трех цилиндрах и много. Почистить надо...
—  Сколько потребуется времени?
—   Часа четыре, потому что прокладку тоже давно пора сменить.

 

Яндекс.Метрика