Чужая война часть 3 - 8

В ожидании спасения

Жизнь в условиях оккупации резко ухудшилась в конце апреля — начале мая: мытарствам островитян не было видно конца. Один из них заметил, что, хотя аргентинцы заявляли, что улучшат уровень жизни, хотя - «мы, кажется, идем назад».

«1 мая. Буквально выброшены сегодня утром из наших постелей страшными взрывами. Казалось, что дом оторвался от своего фундамента. Настроился на BBC, чтобы узнать, что произошло, но смог найти только самую бесполезную программу о контроле над рождаемостью. Около 5.30 наконец известие, что наш аэродром бомбили вулканцы. Заварил чай и стал ждать рассвета в 8.15, который прибыл с группой «Харриеров», которые прибыли над уровнем моря у входа в гавань с невероятной скоростью». Джон Смит, житель Порт-Стэнли, развлекается коллекционированием марок. Во время аргентинской оккупации у него было дополнительное занятие: вести дневник. Запись на 1 мая была одной из самых полных. «Вода и земля кипели от их («Харриеров») артиллерийских обстрелов, затем они сбросили бомбы на аэродром. Все было кончено за десять секунд, один длинный мощный взрыв и грохот, затем абсолютная тишина, и над аэродромом повисла огромная пелена дыма. Эти первые четыре майских дня были чем-то странным, сказочным для островитян, оставшихся в столице. Семьи, которые чувствовали, что их дома особенно уязвимы для бомбардировок или ночных морских бомбардировок, переезжали вместе с другими. Те, кто сделал быстро бункеры, использовали их, «вплотную» пишет Джон Смит, — но мы чувствуем себя намного безопаснее на пару футов под землей.»

3 мая известие о затоплении «Бельграно» дошло до Стэнли, вызвав не столько эйфорию, сколько шок по поводу трагедии. На следующий день Джон Смит говорит о шоке и депрессии из-за потери «Шеффилда». «Когда происходят подобные вещи, полная реальность того, в чем мы находимся, очень тяжело осознается. Проснулся сегодня в 4.30 от очередного вулканского налета на аэродром. Очень шумно и тревожно.

Тогда аргентинцы ввели ночной комендантский час, и островитяне его соблюдали. Солдаты, как правило, открывали огонь по щелям света, вообще по всему, что двигалось, включая развевающееся на ветру белье. Нормальная жизнь подошла к концу для большинства жителей. Королевский флот периодически обстреливал побережье, и вулканцы продолжали совершать набеги. Дни и ночи были чередой ныряний в бункер, торопливой беготни обратно в дом за едой и ожиданием новостей Би-би-си. Возможно, самые ужасные моменты были, когда аргентинская артиллерия начала работу, потому что это часто сопровождалось беспорядочным, нервным пулеметным огнем, который пронзил деревянные стены домов, едва не задев жильцов.

Аргентинская бронетехника в Стэнли. Одно только присутствие боевой техники и личного состава пугало. По всему городу валялись груды боеприпасов, и до смешного большие группы солдат заходили в дома, чтобы узнать подробности, с угрожающе держащим оружием.

В лагере (сельской местности) жизнь в условиях оккупации была, во всяком случае, более трудной. Аргентинцы прибыли в Порт-Ховард только 26 апреля, но опыт там был таким же, как и в других поселениях. Вертолет за вертолетом приземлялись, полные войск. Солдаты заходили в каждое пустующее здание, рыли ямы и устанавливали орудия. Они объявили правила, часто на комичном, непонятном английском (любимой на Пеббл-Айленде была фраза «Прежде чем общаться по радио, вы должны позвонить властям, чтобы быть, когда вы позвоните»), приказали отключать электричество и ввели строгие запреты.

Островитян обычно просили уйти, но они отказывались. Солдаты обыскали дома, сфотографировали и переписали личные данные. Они практиковались в стрельбе из артиллерии, запугивании детей и разбивании окон. Они грабили; иногда мазали стены экскрементами. Когда припасы кончились, а это вскоре и произошло, солдаты начали выпрашивать и воровать еду. Когда убивали кур, всегда собиралась толпа, ожидающая, чтобы забрать головы и потроха.

Аргентинские солдаты позируют уверенно, но еще в первые недели островитяне заметили ухудшение их боевого духа. Некоторые казались необычайно молодыми, а многие казались измученными по прибытии, некоторые теряли сознание на четырехмильном марше из аэропорта в Стэнли. В результате минирования территорий вокруг Стэнли в апреле погибло не менее десяти аргентинских солдат. Вставая ночью из своих палаток, чтобы помочиться, они, ошеломленные, брели прочь, чтобы наступить на собственные мины.

Островитяне были шокированы тем, как офицеры обращались со своими людьми. В Порт-Ховарде они стали свидетелями того, как офицеры били солдат прикладами; и в наказание за какое-то неизвестное преступление двух мужчин зарыли в землю так, что были видны только их головы.

В отличие от жителей Порт-Стэнли, поселенцы Порт-Ховарда задавались вопросом, когда британцы заметят их. Они могли слышать далекие удары, и время от времени над ними пролетали самолеты. Солдаты спешили к своим норам, выкрикивая «позиционес» или «авионес». «Практико» со 105-мм зенитной пушкой регулярно их занимал; в Порт-Ховарде разорвало одно из орудий; тушить его заставили островитянина, но он умышленно делал все отвратительно. Другие формы пассивного сопротивления включали сокрытие еды; поселенцы думали, что британцы могут попытаться заморить захватчиков голодом.

Как и в любой причудливой ситуации, были и забавные моменты; для островитян они были возможностью улыбнуться, не более того. Главными заботами были безопасность и сохранение собственности; мирское, возможно, но мировоззрение сдерживалось одним пунктом веры. Нора Монк, жена Адриана Монка, известного деятеля Порт-Стэнли, лаконично выразилась: «Мы никогда не сомневались, что оперативная группа прибудет. Это был наш вездесущий вопрос».

6 мая

Возвращайтесь домой

Пока «Шеффилд» горел, выжившие после затопления «Бельграно» двумя днями ранее направлялись домой. Их рассказы привели в ужас нацию, которая вступила в войну, будучи уверенной, что британцы, живущие за 8000 миль от нее, не представляют никакой угрозы.

Через неделю после затопления стареющего крейсера «Генерал Бельграно» многие из выживших вернулись домой со своими семьями и рассказали о своем опыте. Военный корабль времен Второй мировой войны был гордостью аргентинского флота, и его затопление нанесло сокрушительный удар по моральному духу Военно-морского флота и нации. Потеря его была действительно страшной. Это, несомненно, повлияло на ход битвы за Фолкленды. После потери «Бельграно» аргентинский флот вернулся в порт и остался там, не принимая дальнейшего участия в боевых действиях.

Его затопление оказало самое сильное влияние на тех, кто был на нем. Вот история затопления и драматическое спасение глазами простых моряков, по словам тех, кто выжил.

«Нападение застало нас врасплох, когда мы отдыхали, — сказал старший медбрат Сильверио Октавио Мускардин. «У нас не было времени подготовиться. Я спал и услышал этот невероятный шум. Хотя я находился в носовой части корабля, вдали от машинного отделения, куда попала торпеда, подо мной находился отсек, где хранились боеприпасы. К счастью, торпеды не попали в эту часть, иначе была бы полная катастрофа.»

«Я собирался выпить чашку чая, когда услышал звук, похожий на звук пистолета с глушителем, и питание было отключено», — сообщил старшина оперативного отдела Мугель Анхель Рейносо. «Корабль остановился и после толчка начал крениться. Я вернулся на свой пост, открыл сумку, достал куртку и надел ее. Я взял лампу и отправился к своей спасательной шлюпке, готовый покинуть корабль. Мы стали освобождать спасательные шлюпки и спускать их на палубу, а затем на воду. Все произошло всего за 45 минут».

«Я был во втором отсеке, — вспоминал 19-летний призывник Фернандо Аргибай, — мы услышали два взрыва почти один за другим. Я схватил свой спасательный жилет и побежал наверх. Никто не знал, что произошло. Когда я прибыл на палубу, мы начали расстегивать спасательные шлюпки и готовить их к спуску на воду. Нельзя было терять время. Я прыгнул на тридцать футов (9 м), и когда я добрался до спасательного плота, один из моих товарищей уже был там. Наш плот оторвался от корабля. Было очень ветрено и холодно. После меня никто не прыгал. Потом мы увидели коллегу, плавающего в воде — его спасательный плот перевернулся — и попытались взять его на борт. Мы начали грести руками и веслами. Мы плохо видели из-за масла и дыма».

«Когда мы узнали, что Фернандо жив, мы не могли больше выносить напряжения и были переполнены счастьем», — сказал Альберто, отец 19-летнего призывника Фернандо Аргибая. «Я горжусь тем, что мой сын вдруг стал таким человеком. Но я думаю о семьях, которые не могли испытать такой радости».

«Паники не было, хотя многие пострадавшие упали с палубы с ожогами, — продолжил П.О. Мускардин. «Все было сделано упорядоченно, как будто это была обычная учебная тревога на боевых постах. Проверив списки наших экипажей, мы обнаружили, что несколько человек пропали без вести. Эти люди остались под волнами. Мы все быстро покинули корабль с одной и той же стороны, то есть с наветренной стороны. «Бельграно» затонул за сорок минут. Невероятно, что такая огромная масса могла быть поглощена водой за такое короткое время. Когда мы увидели, что «Бельграно» тонет, мы закричали: «Да здравствует Отечество». И, возможно, от отчаяния и чувства беспомощности мы попытались спеть национальный гимн».

— Я не хотел видеть, как тонет «Бельграно», — сказал капрал Хорхе Рикардо Паес. «Я сентиментальная душа, и в течение четырех лет корабль был моим вторым домом. Я очень любил его, несмотря на то, что это был старый корабль.»

«Как только мы покинули корабль и добрались до спасательных плотов, мы все представились и попытались подружиться, — продолжает П.О. Мускардин, — мы знали, что в этом районе было много рыбацких лодок. Но нам нужно было сохранять хладнокровие, если мы собирались выстоять. Лично я чувствовал, что мы пробудем на спасательных плотах пять или шесть дней, прежде чем нас подберут, потому что мы были вне зоны действия. Но все держали себя в руках, и не было сцен отчаяния или ужаса, как это часто бывает в таких обстоятельствах. В моем спасательном плоту мы все были профессионалами, все десять человек. Призывников не было. Мы дрейфовали 32 часа и утешали друг друга. Мы разговаривали и молились вместе. Мы распреде5лили продовольствие, по очереди  надували плот, когда это было необходимо. Ожидая, что наше спасение будет через несколько дней, мы приготовили спасательные средства и распределили их. У нас были конфеты, шоколад, жевательная резинка, сигнальные ракеты и сигнальная лампа».

«Ветер был ледяной, а волны — гигантскими, — продолжает лейтенант Мадеро. «На спасательном плоту мы прижались друг к другу, чтобы согреться, и все же не видели поблизости ни одного спасательного корабля. Не нашел нас и поисковый самолет. Нас было 15 человек на крытом оранжевом спасательном плоту. У нас было немного шоколада и одеяла, чтобы укрыться. Температура ощущалась как двадцать ниже нуля. «Течение унесло нас более чем на шестьдесят миль к югу, к Антарктике, — сообщил Фернандо Аргибай. «Мы видели «Piedra Buena» (? аdmin... ARA «Piedrabuena» (D-29)) , которая сигнализировала нам зеленым светом — мы думали, что нас нашли. Но подводная лодка (? аdmin... ARA «Piedrabuena» (D-29)- эсминец класса Allen M. Sumner ВМС США)  все еще дежурила, и нам нужно было уйти от нее. Так мы дрейфовали 28 часов. Я знал только имя еще одного выжившего на плоту — Рикардо — и Пепе, человека, которого мы спасли. Мы втроем обнялись, чтобы согреться. Я почувствовал, как немеют ноги.

Мы молились, пели и пытались рассказывать друг другу анекдоты. Я думал о своих близких. Нас подобрали в 8 часов вечера в понедельник, и мы поприветствовали и обняли тех, кого уже спасли. Мы продолжали собирать людей до 5 утра во вторник».

Выжившие после атаки крейсера «Генерал Бельграно».

«Ничто не могло спасти «Бельграно» от затопления, — сказал Главный старшина Ромео Гуллино. «Он был смертельно ранен. Я испытал чувство ярости, беспомощности и горя из-за потери жизни в моем собственном подразделении». Но не все погибшие погибли на корабле. Многие утонули в ледяных водах Южной Атлантики, когда их спасательные плоты утонули. Другие замерзли, ожидая, пока их найдут спасательные корабли.— У «Бельграно» был большой экипаж, — сказал капрал Марио Даниэль Бердеччиа. «Было трудно знать всех хорошо, но, по крайней мере, мы знали друг друга в лицо. Я предпочитаю не знать имен погибших».

«На спасательном плоту было 19 человек, в том числе несколько новобранцев, — говорит капрал Марио Даниэль Бердеччиа. «Некоторые нервничали, и я помню, как один из них раскачивался, подвергая опасности спасательный плот. Мы удерживали его и успокаивали. Отходя от корабля, мы пели Морской марш, и это, безусловно, поднимало нам настроение. После этого мы замолчали и начали планировать наше выживание».

«Несмотря на то, что мы провели на спасательном плоту 36 часов, не имея возможности двигаться, мы сразу же преодолели холод, страдания и все остальное», — сказал капрал Паес. «У нас был мужчина, который сильно обгорел, и, поскольку я медработник, я лечил его. Я намазал его мазью, которую нашел на палубе, и дал обезболивающее. Позже, когда мы увидели, что дела идут хорошо, я наложил ему на лицо повязку. Поскольку мы знали, что наши силы рядом, мы не беспокоились. Мы были уверены, что нас спасут».

«Я был знаком с процедурой поиска и спасения, поэтому объяснил ее остальным, — сказал П.О. Мускардин. «Я сказал им, что нас спасут с 8 утра до полудня следующего дня. Но когда наступил полдень, остальные впали в уныние. Всю ночь море было неспокойно — баллов семь или восемь по моим подсчетам. В час дня следующего дня я услышал звук самолета. Увидев пролетавший мимо самолет, я дал команду запустить сигнальную ракету. Самолет вернулся, и когда он был далеко впереди нас, мы выпустили еще одну. Самолет накренился и сделал круг, указывая на то, что нас заметили. Все начали кричать — мы уже были в совершенно новой ситуации. В 18:00 в понедельник, 3 мая, мы заметили спасательные корабли, которые искали нас, и с наступлением темноты запустили сигнальную ракету. В полночь мы отправились в путь, и около 13:30 во вторник нас спас комендант Пьедрабуэна. Невозможно описать, как нас приняли, — мы никак не можем отблагодарить этих людей за их успокоение и веру, которыми они нас утешали».

Спасенные моряки...

«Несмотря на наше несчастье, я как никогда убежден, что моя миссия — защищать отечество», — сказал Главный старшина Гуллино. «И я буду продолжать делать это в меру своих возможностей. У меня был очень глубокий опыт, но когда моя сломанная рука заживет, я вернусь на службу».

«На моем спасательном плоту было 17 человек, и все вели себя разумно, — сказал Ромео Гуллино, Главный старшина инженерной службы. «Даже призывники вели себя как ветераны. Мы были не в страхе, а в напряжении, было очень холодно и неудобно из-за постоянно прибывающей воды. Я очень страдал, хотя всегда был уверен, что нас спасут. Я думал о своих детях, о действительно важных вещах в жизни. В спасательной шлюпке в море есть много времени подумать, несмотря на усталость, притупление чувств и потерю объективности. Но было приятно вернуться домой, проснуться и получить столько нежности. Я поступил на флот в 1966 году и состою в постоянном экипаже «Бельграно» — видите ли, я не привык говорить о нем в прошедшем времени. Мне не стыдно признаться, что я плакал, когда воссоединился со своей семьей и когда увидел, что так много моих родственников ждут меня.»

Гуркхи* напрягаются

*- Гу́ркхи (гурки) (англ. Gurkha) — войска Великобритании (первоначально — колониальные войска) и Индии, набирающиеся из непальских добровольцев. Появились в 1815 году. Гуркхи принимали участие в подавлении антиколониальных восстаний в Индии (сикхов и сипаев), и в англо-сикхских войнах.

По пятам за оперативной группой создавалось новое боевое средство, чтобы гарантировать, что острова не только будут возвращены, но и останутся захваченными.

Ко второй неделе 5 мая бригада была собрана и готова к выступлению.

Ряд новых аргументов для того, чтобы аргентинцы пожалели о своем опрометчивом поступке, появились на борту корабля в Великобритании 12 мая. Они пришли в виде дружелюбно улыбающихся бойцов гуркхских стрелков. Среди несчастных аргентинских новобранцев распространился слух, что гуркхи не останавливались перед захватом пленных; они их ели.

В целом, хотя горцы предпочитают свое традиционное оружие. Их кукри*— стоимостью 60 фунтов стерлингов за штуку, постоянно оттачиваются до бритвенной остроты. Согласно непальскому фольклору, однажды вытащенное это ужасающее оружие нельзя снова вкладывать в ножны без пролития крови. Гуркхи часто режут себе большие пальцы, чтобы сохранить эту традицию.

*Кукри́, в ином написании Кхукри и Кукури — национальный нож, используемый непальскими гуркхами.

Задержка гуркхов с вступлением в бой была вызвана не тем, что власти считали их или кого-либо еще в 5-й пехотной бригаде кем-то вроде второсортных. Когда кризис только разразился, Оперативная группа, набравшая форму за первую лихорадочную неделю, выглядела достаточно большой, чтобы справиться с «буйным хулиганом» на другом конце океана. Но с каждым днем ​​шансы на мирное урегулирование ускользали, и все новые и новые аргентинские подкрепления проскальзывали на захваченные острова. Министерство обороны быстро приняло решение. Там внизу потребуется больше людей, чтобы обеспечить победу в битве, если это необходимо, и остаться там после победы, чтобы препятствовать любым мыслям о ответном нападении.

Таким образом, в то время как первая оперативная группа отплыла, начался совершенно новый виток активности, чтобы подготовить резервную группу, чтобы следовать за ними на юг.

Гуркхам, тренировавшимся там перед тем, как отправиться на Фолкленды, над маяками Брекон, должно быть, казалось, что это всего лишь предгорья. Но великолепное солнце, неуместно сопровождавшее учения «Валлийский сокол», должно быть, напомнило им об изнуряющем Индийском субконтиненте.

• Назад
• Вперед