Тесный океан 2

ТЕСНЫЙ ОКЕАН

ЧАСТЬ  2

ЧАСТЬ  1

«Я хочу видеть капитана»

В отчаянной попытке спустить на воду восемь спасательных шлюпок, находившихся на пониженной стороне судна, более половины команды «Андреа Дориа» суетилось на правом борту лайнера. Нервничая от мрачных, предчувствий, из-за большого крена, боясь опрокидывания судна и видя всю бесполезность спасательных шлюпок левого борта, люди карабкались на шлюпки правого борта и с остервенением срывали чехлы, откидывали кильблоки. Это делалось в глубокой тайне от пассажиров, лишь немногим удалось заметить спуск шлюпок.

Пассажиры инстинктивно стремились на поднятый, казавшийся более безопасным борт, туда же команда направляла оказавшихся на накренившейся стороне. На поднятом борту шлюпки, как обычно, находились на шлюпбалках высоко и далеко от палубы, и здесь не могло возникнуть панического бегства пассажиров для захвата в них места.

Но главного штурмана Маджанини и работавших с ним штурманов беспокоило не это. Из восьми висевших в ряд спасательных шлюпок первые две, ближайшие к пробоине, не спускались — заклинились шлюпбалки. Спасательная шлюпка 1 была рассчитана всего на 58 человек. Ею обычно пользовались для оказания помощи упавшему за борт человеку. Спасательной шлюпкой 3 являлся моторный бот на 70 человек с радиостанцией для двусторонней связи. Остальные шесть шлюпок, имевшие нечетные номера от 5 до 15, были приспущены одна за другой со своих шлюпбалок. Они, подобно отпущенным качелям, уходили на значительное расстояние от борта накренившегося судна, повисая там в темноте. Притянуть шлюпки к борту для посадки пассажиров с прогулочной палубы оказалось невозможно. Главному штурману Маджанини стало ясно, что придется изменить известное пассажирам расписание оставления судна.

В соответствии с международными правилами все пассажирские суда обязаны иметь заранее составленное расписание по оставлению судна в случае бедствия. В начале каждого рейса с

пассажирами обязательно проводят специальное учение, так же, как ежедневно обязательно проверяется действие авральных звонков и закрывание водонепроницаемых дверей. Расписание по оставлению судна, имевшееся на «Андреа Дориа», было предельно просто. Пассажирам требовалось надеть спасательные нагрудники и явиться в четыре пункта сбора, расположенные на прогулочной палубе: пассажирам первого класса — в салон первого класса, пассажирам второго класса — в свой большой танцевальный зал и пассажирам туристского класса — на носовую открытую палубу и открытую палубу юта около плавательного бассейна. Из пунктов сбора экипаж судна должен был указать путь к спасательным шлюпкам, приспущенным и закрепленным вдоль бортов по обе стороны прогулочной палубы. Пройти к шлюпкам надо было всего несколько шагов, а для того, чтобы сесть в них — достаточно было сделать один шаг вниз. В бортовой застекленной переборке прогулочной палубы против каждой шлюпки имелась дверь, которая открывалась в нужную минуту. Таким образом, каждый из его 1250 пассажиров и 575 человек команды мог бы сесть в одну из шестнадцати спасательных шлюпок, которые затем были бы спущены на воду. На все теоретически требовалось сорок пять минут. Всего восемь человек должно было остаться на борту судна для управления восемью лебедками, спускавшими все шестнадцать шлюпок.

Но ведь во всех теоретических расчетах исходили из того, что крен судна, не превысит 7° и что можно будет воспользоваться всеми спасательными шлюпками. В действительности «Андреа Дориа» после столкновения накренился сразу на 18—19, а потом и на 20°. Половину спасательных шлюпок вообще нельзя было спустить на воду, а другие повисли слишком далеко от борта. Кроме того, Маджанини столкнулся еще с одним серьезным затруднением: багаж пассажиров, подготовленный к разгрузке на следующее утро, загромождал правый борт прогулочной палубы, в результате чего с этой палубы оказалась невозможна посадка в спасательные шлюпки.

Левый борт... все шлюпки на месте...

Посоветовавшись с капитаном Каламаи, Маджанини, все еще в пижаме и босой, подал сигнал спустить шлюпки на воду без пассажиров. Экипажи, укомплектованные из матросов и специально обученных стюардов, бросились занимать места. Точного счета садившихся никто не вел. В шлюпки спустились закрепленные за ними экипажи и экипажи шлюпок левого борта. По приказу Маджанини в каждую шлюпку помимо штатного экипажа из двадцати человек должно было сесть всего только по пять матросов из экипажей шлюпок левого борта. Дополнительные люди были нужны, чтобы удерживать фалини и помогать пассажирам во время трудной посадки. Скатанные внутри каждой шлюпки штормтрапы, прикрепленные одним концом к палубе, по мере спуска стали самостоятельно разматываться вниз по борту судна.

Но как только шлюпки коснулись воды, сидевшие в них поспешили избавиться от угрозы нависшего сверху лайнера. Энергично качая рычаги, вращающие вал и гребной винт, они исчезли в тумане. Главный штурман Маджанини приказал находившемуся в спасательной шлюпке 9 второму штурману Франчини задержать ушедших и направить их снова к судну.

Первые шлюпки отошли от "Андреа Дориа" почти пустые...

Штурманы решили, что операцию по оставлению судна целесообразнее сконцентрировать на открытых палубах кормовой части судна, которые были ближе к поверхности моря, чем шлюпочная палуба. Для этого на корме можно было использовать три палубы: прогулочную, выступавшую из-под нее кормовую часть палубы надстройки и небольшую палубу, расположенную еще ниже, где был установлен шпиль. Перейдя на корму, Маджанини распорядился приступить к сбору тросов, канатов и пожарных шлангов, по которым пассажиры смогли бы спускаться в шлюпки.

Спасательные шлюпки 1 и 3 в конце концов удалось столкнуть с заклинившихся шлюпбалок. В это время стюард Бертини вел мимо группу примерно из пятидесяти пассажиров, направлявшихся в кормовую часть прогулочной палубы. С грохотом вывалившуюся и ставшую вдоль борта шлюпку 3 прикрепили кормой к прогулочной палубе и притянули концом. Это была единственная спасательная шлюпка, в которую пассажиры сели прямо с прогулочной палубы. Однако, когда она достигла воды, ее экипаж не смог запустить мотор.

В поисках помощи Питерсон, мозольный оператор из Верхнего Монтклэра в штате Нью-Джерси, заручился поддержкой двадцатипятилетнего семинариста из Филадельфии — Раймонда Уэйта. Долговязый студент-католик последовал за Питерсоном в развалины каюты 56 и вдвоем они стали пытаться освободить женщин. Но чтобы сдвинуть с места завалившие их обломки, усилий двух мужчин оказалось недостаточно.

Питерсон снова ушел и привел на этот раз официанта второго класса Джиованни Ровелли, сорокавосьмилетнего уроженца Генуи, раздававшего на прогулочной палубе запасные спасательные нагрудники. Услышав мольбу Питерсона, Ровелли решил помочь обезумевшему от горя пассажиру.

Малорослый и худой Ровелли гораздо свободнее чувствовал себя среди беспорядочно громоздившихся обломков каюты 56, чем огромный Питерсон. Джиованни рьяно принялся за работу. Но скоро увидел, что справиться с крупными обломками можно лишь с помощью домкрата или другого подобного ему инструмента. Пока Питерсон отправился на поиски врача, в котором нуждались его жена и Джейн Чанфарра, Ровелли заверил женщин, что не оставит их надолго, и ушел за домкратом.

Судовых врачей и их пятерых помощников Питерсон нашел на накренившейся прогулочной палубе, неподалеку от главного входа в зимний сад. Все ухаживали за двумя лазаретными больными, лежавшими закутанными в одеяла на палубе. Розу Карола била такая сильная лихорадка, что доктор Тортори Донати стал уже опасаться за ее жизнь. Питерсон, одежда которого состояла лишь из обернутой вокруг пояса занавески, сорванной с багажной кладовки, требовал оказания медицинской помощи и особенно просил дать морфия. Явная недоверчивость доктора поразила Питерсона. Но в глазах Тортори Донати этот полуобнаженный человек ничем не отличался от многих других пассажиров, в истерике требовавших оказания медицинской помощи, хотя в действительности они ничем, по мнению доктора, не страдали. Однако Питерсону удалось объяснить доктору, что морфий нужен для двух женщин, заваленных в каюте 56. Доктор пообещал при первой возможности зайти в эту каюту.

Заснув снова, Питер Тирио теперь проснулся от ощущения, будто он вываливается из кровати. Питер всеми силами старался удержаться, но почувствовав, что это бесполезно, встал и зажег свет. С изумлением он увидел, что кровать и вся каюта накренилась в сторону иллюминатора. Зияющая трещина расколола потолок на две части. Тут мальчик почувствовал, что судовые двигатели не работают. Столкновения он не слышал, но понял, что судну угрожает опасность. Поспешно одевшись, Питер направился к каюте родителей, не замечая разрушений. Наконец он достиг коридора, но дальнейший путь оказался прегражденным вдавленной внутрь разрушенной правой переборкой.

В поисках другого пути мальчик поднялся двумя палубами выше и обратился за советом к пассажирам, находившимся на прогулочной палубе. Пассажиры сочувствовали ему, советовали поскорее разыскать себе спасательный нагрудник и, вообще, разговаривали снисходительно, как взрослые обычно говорят с детьми. Из членов команды на него никто не обращал внимания. Несколько спешивших стюардов прошмыгнули мимо. Питер решил вернуться в свою каюту за спасательным нагрудником. В это время палуба фойе уже была залита водой и мазутом. В каюте мальчик надеялся застать родителей, но она оказалась пустой. Надев спасательный нагрудник, он снова направился к каюте 180, все еще надеясь найти мать и отца.

Тем временем Питерсон добрался до мостика «Андреа Дориа».

• Назад