10 Чёрная ночь германского флота: Правда и выдумки

Чёрная ночь германского флота: Правда и выдумки

Анатолий Ефимович Тарас

Такое название получила, задним числом, набеговая операция 10-й флотилии германских миноносцев в западной части Финского залива, состоявшаяся 9—11 ноября 1916 г. Она закончилась гибелью 7 из 11 кораблей на Передовой минной позиции российского флота.

Часть 1. Рейд 10-й флотилии

В 1915—1916 гг. линкоры Балтийского флота в основном стояли в портах, а редкие выходы в море крейсеров и эсминцев немцев не беспокоили. Английские подводные лодки в 1915 г. потопили германские крейсера «Prinz Adalbert» и «Undine», плюс несколько транспортов, но в 1916 г. действовали почти безрезультатно. А российские крейсера, эсминцы и субмарины за всю войну не потопили ни одного германского военного корабля!
И вот командующий Разведывательными силами Балтийского моря вице-адмирал Фридрих Шульц (Friedrich Schultz; 1865—1945) и командир 6-й разведывательной группы контр-адмирал Гуго Лангемак (Hugo Langemak; 1869—1937), успокоенные бездействием российского флота, решили отправить в рейд целую флотилию миноносцев.

Вице-адмирал Ф. Шульц

Задачей рейда являлось уничтожение российских транспортных судов и охраняющих их кораблей, которые встретятся в западной части Финского залива, на пути от острова Даго до Балтийского порта.
При постановке этой задачи Ф. Шульц и Г. Лангемак исходили из ошибочной разведывательной информации, согласно которой российское командование отправляет из Ревеля (ныне Таллинн) и Балтийского порта (ныне Палдиски) в Ригу транспорты с войсками.
Но, хотя оба названных адмирала возглавляли разведывательные силы, они не знали, что русские в течение весны и лета 1916 г. создали обширную минную позицию между островами Даго (Хийумаа) на юге и Эре (Oro) на севере*. И у них сложилось ошибочное мнение, что западная часть Финского залива более или менее свободна от мин вплоть до Центральной минно-артиллерийской позиции (ЦМАП), расположенной между полуостровом Ганге (Ханко) и Ревелем (Таллинном).
/* Остров Эре (или Ёрё) находится примерно в 25 км на юго-запад от оконечности мыса Ханко. Его площадь – 200 гектаров, т.е. 2 кв. км. /
Всё же они опасались мин, поэтому решили обойтись без крейсеров. Адмиралы выбрали 10-ю флотилию больших миноносцев. В её состав входили 2 миноносца типа G-85 (G-89, G-90) по 1147 тонн; 4 типа S-49 (S-56, флагман; S-57, S-58, S-59) по 1170 тонн; 5 типа V-67 (V-72, V-75, V-76, V-77, V-78) по 1188 тонн**.
Это были новейшие корабли, построенные в 1914—1916 гг. Скорость (33—34 узла), артиллерия (три 105-мм пушки на каждом) и торпедное вооружение (по две трехтрубные установки 500-мм аппаратов) позволяли им сражаться на равных с русскими эсминцами типа «Новик» (4—102-мм пушки, три трехтрубные установки 457-мм аппаратов).
/** В Кайзеровском флоте (Kaiserliche Marine) их называли большими миноносцами (grosse torpedoboote). В современной немецкой литературе это эскадренные миноносцы (zerstorer, дословно «истребители»).
Всем немецким миноносцам присваивали литерно-цифровые обозначения. Литера являлась первой буквой в названии верфи: G — «Germaniawerft» (Киль); S — «Schichau» (Эльбинг, ныне Эльблонг в Польше); V — «Vulcan» (Штеттин и Гамбург). /
В принципе, главной задачей 10-й флотилии являлась защиты дредноутов германского флота на походе от торпедных атак вражеских миноносцев. В набеговую операцию её отправили главным образом для приобретения экипажами боевого опыта. Операция, с учетом имеющейся информации по русским минным полям, считалась не слишком опасной и обещала быть удачной по результатам.
20 октября 10-я флотилия провела разведывательный рейд к Моонзундским островам. Корабли дошли от Либавы до северного берега острова Даго, не встретив ни одного русского корабля.
Правда, русские посты Службы наблюдения и связи (СНиС) на Эзеле и Даго заметили вражеские корабли, и начальник Минной дивизии контр-адмирал М.А. Кедров хотел выйти из Рогокюля (ныне Рохукюла в Эстонии) навстречу им с двумя дивизионами эсминцев*. Но не вышел. Он опасался, что немецкие миноносцы поставили минное заграждение в проливе Соэло-зунд между Эзелем и Даго, и без разведки не решился выйти в море.
/* Небольшая гавань в Рогокюле являлась передовой базой Минной дивизии. /

Ход операции

Шульц и Лангемак решили провести рейд в ночь с 10 на 11 ноября.
Командир 10-й флотилии миноносцев, состоявшей из 11 кораблей, корветен-капитан (капитан 3-го ранга) барон Франц фон Витинг (freiherr Franz von Wieting, 1876—1966) получил приказ Лангемака искать и топить дозорные миноносцы русского Балтийского флота и транспортные суда.
9 ноября флотилия вышла из Либавы и направилась в Финский залив. До устья залива её сопровождали лёгкие крейсера «Augsburg», «Colberg» (по 4915 т, трёхтрубные) и «Strassburg»» (5587 т; четырёхтрубный), а также 8-я флотилия миноносцев (11 вымпелов). Контр-адмирал Г. Лангемак находился на крейсере «Страсбург».
Вечером около 20 часов 10 ноября все корабли пришли к мысу Дагерорт***. Крейсера и 8-я флотилия миноносцев остались в этом районе, а 10-я флотилия пошла в Финский залив.
/*** Мыс Дагерорт (ныне Кыпу) находится на северо-западной оконечности острова Даго. Здесь издавна стоит маяк. Он символически означает границу между открытым морем и Финским заливом. /

Лёгкий крейсер «Страсбург»

Корабли шли кильватерной колонной на скорости 21 узел, первым шёл флагманский S-56. Расстояние между ними составляло от 300 до 400 метров, плюс длина самих миноносцев (от 79 до 83 м). Витинг рассчитывал, что если один из них подорвётся на мине, то остальным удастся этого избежать, ведь колонна растянулась примерно на 3,5 км.

Как выяснилось впоследствии, Передовая минная позиция русских аходилась на пути 10-й флотилии. Но это было потом. А при выходе в поход Витинг допускал верятность потерь, но не мог вообразить, что они окажутся катастрофическими. Его успокаивало то, что по этому маршруту ходили немецкие подводные лодки, успешно действовавшие в западной части Финского залива****.
/**** В 1915—16 гг. немецкие субмарины потопили здесь минные заградители «Енисей» и «Ладога», эсминец «Казанец», тральщики «Щит» и № 4, транспорты «Елизавета», «Печора», «Хабаровск». Ещё несколько судов они повредили. /
И вдруг, в 20:35, когда были пройдены всего лишь 12 миль (22 км) от мыса Тахкона (на северной оконечности острова Даго), на мине подорвался V-75. Он шёл предпоследним в колонне. В результате взрыва было затоплено одно котельное отделение, погибли 3 человека. Корабль тонул медленно, его можно было спасти. На помощь поспешили соседи: спереди G-89, сзади S-57.
Но, когда S-57 подходил к поврежденному миноносцу, под V-75 взорвалась вторая мина и разорвала корабль на три части. При этом и S-57 получил повреждения, на нём погибли 2 человека, а V-75 быстро пошёл ко дну. Его команда успела перейти на S-57. Но повреждённый S-57 потерял ход и медленно дрейфовал. Через несколько минут он сам наткнулся на мину, после взрыва которой стал наполняться водой. К нему на помощь подошёл G-89, снял людей.
На G-89 теперь находились два экипажа (170 человек) с погибших кораблей, и принимать участие в дальнейшей операции он не мог. Добив S-57 торпедой, командир G-89 передал Витингу, что уходит к соединению прикрытия.

Германские миноносцы в походе

Через 3 минуты после первого подрыва V-75 командир флотилии узнал, что три его концевых корабля отстали. Но с флагмана (S-56) не видели, что происходит в конце строя, ночь была тёмной. Витинг поначалу думал о развороте для поиска пропавших кораблей. Но тут он получил новое донесение, переданное по линии световыми сигналами, о том, что один миноносец подорвался на мине, а два других оказывают ему помощь. Это соответствовало его приказу перед началом операции: «если кто-то получит повреждение, два соседних корабля должны прийти ему на помощь». И Витинг повёл 8 кораблей дальше, не зная, что из строя выбыли три корабля, а не один.
В 22 часа флотилия пришла к острову Оденсхольм и только здесь её командир получил радиограмму, что два миноносца затонули, а третий (G-89) ушёл к отряду прикрытия. Несмотря на это, он продолжил движение на восток. Крайней точкой рейда должен был стать траверз мыса Пакерорт*. Однако немцам не повезло: на всём пути они не встретили ни одного русского военного корабля или транспортного судна.
/* Мыс Пакерорт – крайня северная точка полуострова Пакри, на котором в середине западного берега находится Балтийский порт (он же Палдиски). /
Витинг не хотел возвращаться с пустыми руками. Поэтому он решил уничтожить русские военные корабли, грузовые суда и склады в Балтийском порту. Однако немецкая разведка ошиблась. Российское командование планировало создать здесь военно-морскую базу, но реально до начала войны успели только провести в порт железную дорогу. Военных кораблей на рейде и в гавани этого небольшого приморского городка не было, погрузка войск на транспортные суда не производилась, складские помещения на берегу пустовали.

Эсминец типа S-49 (S 49 – S 66; 18 единиц в серии)
Погибли 11 ноября 1916 г. S-57, S-58, S-59.

Не обнаружив ни военных кораблей, ни грузовых судов, а был уже час ночи 11 ноября, Витинг решил подвергнуть порт артиллерийскому обстрелу. Пять миноносцев остались у входа в бухту Рогервик (ныне Пацкер), а флагман S-56, вместе с ним S-59 и G-90 вошли в бухту, приблизились к порту на дистанцию 600 метров и в 1:30 ночи открыли огонь. Обстрел продолжался 20 минут, девять 105-мм орудий миноносцев выпустили 162 осколочных снаряда.
В результате обстрела в городе были повреждены 24 здания (в том числе вышка Службы наблюдения и связи, а также вокзал), погибли 10 человек (2 солдата и 8 местных жителей, в том числе одна семья в составе пяти человек) и 11 лошадей, получили ранения 8 солдат и 2 жителя. К счастью для жителей, большинство снарядов либо падали в воду, либо летели слишком высоко, взрываясь в лесу за городом.
После этого корабли вышли из бухты, и около 2-х часов ночи флотилия пошла на запад для встречи с отрядом прикрытия.
На всякий случай Витинг приказал следовать севернее того места, где вчера вечером подорвались V-75 и S-57, но это не помогло: флотилия оказалась на том же самом минном заграждении. И в 3:15, когда корабли уже почти покинули заграждение, подорвался концевой V-72. Он разломился пополам, но переборки выдержали давление воды и обе части сохраняли плавучесть. Невероятно, но факт: при взрыве никто из его экипажа не пострадал! Миноносец V-77 снял всех людей и добил V-72 артиллерийским огнём.
Услышав артиллерийскую стрельбу, Витинг решил, что его отряд атакован русскими кораблями и приказал повернуть назад для спасения концевых миноносцев. В результате вся флотилия снова оказалась в центре минного заграждения. В 3:36 подорвался G-90 и начал тонуть. К нему подошел S-59 и снял экипаж. Миноносцы находилась в 18 милях (33,4 км) северо-западнее мыса Тахкона, когда в 3:58 подорвался S-58. Ему на помощь пришёл S-59, сигнальщики которого увидели неподалёку от корабля две дрейфующие мины. Тогда S-59 застопорил машины и спустил шлюпки, на которые перешёл весь экипаж S-58.

Барон Франц фон Витинг

Потеряв ещё три корабля (V-72, G-90, S-58), Витинг понял, что его флотилия оказалаись на большом минном поле, из которого трудно выбраться. Витинг не знал его истинных размеров, но предположил, что оно выставлено с севера на юг и закупоривает вход в Финский залив. Поэтому повёл корабли на юг. Он считал, что мины выставлены ровными рядами, тогда как на самом деле русские ставили минные ряды под разными углами.
Миноносцы прошли ещё 2 мили и в 5:59 подорвался S-59, на котором находились экипажи двух затонувших кораблей. Повреждения были тяжёлыми, корабль быстро тонул. К нему подошёл флагманский S-56 и снял экипажи трёх кораблей. После этого Витинг решил прорываться кратчайшим путём. Оставшиеся корабли увеличили скорость до 27 узлов (50 км/ч), пытаясь вырваться из минной ловушки.
В 6:15, когда флотилия ушла на 9 миль (16,7 км) от места гибели S-59 и находилась в 14 милях севернее мыса Тахкона, подорвался концевой V-76. Из его экипажа погиб только один человек, но корабль был тяжело повреждён и тонул. Его экипаж снял миноносец V-77. Это была последняя потеря.

Оставшиеся три миноносца дошли до мыса Дагерорт, где их встретили корабли Лангемака. Раньше туда пришёл G-89. От флотилии остались всего 4 корабля.
Таким образом, рейд, предпринятый на основании недостаточных разведывательных данных о русских минных заграждениях, закончился потерей 7 новейших кораблей без какого-либо ущерба для российского Балтийского флота (БФ). Информация, полученная от подводников, оказалась неполной.
Штаб БФ получил первые донесения о вероятном прорыве немецких кораблей около 22 часов 10 ноября, после того как наблюдатели на мысе Тахкона и на острове Вормси услышали взрывы мин. А в 2 часа ночи посты СНиС на Пакерорте обнаружили 8 немецких миноносцев. Через 30 минут русскому командованию стало известно, что немецкие корабли обстреливают Балтийский порт. После этого командующий флотом вице-адмирал Адриан Непенин приказал отряду эсминцев выйти к Передовой минной позиции, и не дать немцам уйти.
Но, как часто бывает в подобных случаях, оказалось, что корабли не готовы к немедленному выходу в море. Только к 17 часам 11 ноября (спустя 14 часов после отдачи приказа!) вышли в море из гавани Рогекюль 5 новых эсминцев («Новик», «Гром», «Забияка», «Орфей», «Победитель») с котлами на нефти, и 7 устаревших («Амурец», «Всадник», «Гайдамак», «Москвитянин», «Уссуриец», «Финн», «Эмир Бухарский») с угольными котлами.

М.А. Кедров (флигель - капитан)

Командир Минной дивизии контр-адмирал Михаил Кедров (1878—1945) повёл их на север, чтобы через пролив Моонзунд выйти к ПМП. Однако немцы уже давно ушли. С 11 до 15 часов 12 ноября русский отряд искал повреждённые немецкие миноносцы. Затем отряд вернулся в порт.
На следующий день суда Сторожевой дивизии и Дивизии траления обследовали все фарватеры между Ревелем и Ханко, но ничего не обнаружили. Лишь в разных местах побережья были найдены выброшенные на берег шлюпки, буйки, спасательные пояса и другие предметы с погибших миноносцев.

***

В самом конце 1918 г. Ф. фон Витинга издал в Берлине книгу очерков под названием «Война в Восточном море. 1914 – 1918» (156 страниц). В одном из очерков («На минах») он описал злосчастный набег. Журнал «Морской сборник» осенью 1922 г. опубликовал перевод очерка в сдвоенном выпуске (№ 8—9):

 Книга Ф. Витинга «Война в Восточном море. 1914—1918»

«Это было 27 октября /по старому стилю. – А.Т./ Бешеным ходом неслись 11 миноносцев X-й флотилии под моим командованием внутрь Финского залива навстречу неприятелю. Что может быть лучше!
В моём распоряжении — храбрые, закалённые войной офицеры и команды. Они слепо доверяют друг другу и в трудные минуты работают рука об руку. Их томит нетерпение столкнуться с врагом, сразиться во имя победы и славы Германии. Моя флотилия состоит из новейших, лучших миноносцев.
Нам поставлена цель — уничтожение неприятельских кораблей, цель, которой должен гордиться каждый истинный моряк. Правда, задание очень нелёгкое и рискованное. Адмирал, пославший нас /Г. Лангемак. – А.Т./, взял на себя тяжёлую ответственность. Но это уже не наше и не моё дело.
Мы знаем, что русские понаставили много мин в своих водах, но счастье сопутствует риску, отчего бы ему не улыбнуться и нам!
Итак, вперед! „Курс — Ost, ход — 21 узел, строй — кильватер“, — так гласил мой приказ с наступлением темноты.
В бесконечно длинной колонне шли миноносцы за головным S-56. Такой строй был избран, чтобы по возможности предохранить себя от мин.
Расстояние между каждым из миноносцев — 300 метров. Сзади видны только 3 миноносца; остальные теряются в темноте. Это неудобно, но ничего не поделаешь, недаром вся линия, от головного S-56 до концевого корабля, растянулась более чем на 3000 метров.
Погода благоприятная: луна скрыта облаками, и море спокойно.
В 20.38 передают морзянкой, что задние миноносцы отстали. Пришлось повернуть, чтобы узнать, что случилось. Трёх задних миноносцев нет: S-57 (доблестный старший лейтенант Притвиц, впоследствии погиб), V-75 (капитан-лейтенант Менхе) и G-89 (капитан-лейтенант Заупе) больше не видно. Наконец по линии с заднего миноносца передают, что один из них подорвался на мине.
Это было печальное начало. Но что делать! Долгие поиски в темноте этих миноносцев, которые теперь остались где-то далеко на западе, всё равно ни к чему не приведут. Кроме того, ведь при пострадавшем, согласно ранее отданному распоряжению, остались 2 миноносца.
Повернули опять и с остальными идём дальше на восток. Только позже удалось узнать подробности того, что случилось. Оказывается, на V-75 под командирским мостиком взорвалась мина, и кочегарки быстро наполнились водой. На помощь к нему подошел S-57. Вдруг раздался новый страшный взрыв, которым V-75 был разорван на три части. Этим же взрывом на S-57 срывает главный паропровод, а вскоре он сам попадает на мину и гибнет. G-89 спасает с обоих миноносцев их экипажи.

Район гибели 7-и эсминцев. Внизу показан остров Оденсхольм

Между тем флотилия продолжает свой путь 21-узловым ходом. В 10 часов мы с большим трудом открыли остров Оденсхольм и определились, чтобы точно знать своё место во время предстоящей операции*. Наконец, от G-89 приходит радио, что V-75 и S-57 погибли.
/* Его площадь всего лишь 4,7 кв. км. 26 августа 1914 г. германский лёгкий крейсер «Магдебург» сел на камни возле Оденсхольма. Экипаж подорвал носовую часть крейсера и сдался российским морякам. В настоящее время остров называется Осмуссаар. Он является заповедником. /

«Магдебург» на камнях у Оденсхольма после подрыва экипажем. Разрушены носовая часть с надстройкой, фок-мачта и первая дымовая труба, Виден маяк на острове.

Я сейчас же хотел приказать, чтобы 3 миноносца пошли ему на помощь, так как он имел на себе 3 комплекта команды, но в это время приходит второе радио, что G-89 повернул на запад и имеет ход 30 узлов. Тем лучше. Значит, я могу спокойно продолжать путь с 8 миноносцами. Пусть успех операции вознаградит нас за потерю 2 кораблей.
Но где же неприятель? Или он предупреждён о нашем набеге? Ни одного корабля, ни одного дозорного судна, хотя мы уже давно в Финском заливе. Это обидно…

Для того, чтобы сделать хоть что-нибудь, я решаю войти в /бухту/ Рогервик и обстрелять укрепленный Балтийский порт. Возможно, что в его гавани стоят неприятельские корабли. Пять миноносцев я оставляю перед бухтой, а с G-90 (капитан-лейтенант Херимнг), S-59 (капитан-лейтенант Клейн) и S-56 (бравый и жизнерадостный капитан-лейтенант Крех, впоследствии тоже погиб) я вхожу в бухту Рогервик. Заграждение, очевидно, поставлено в самой бухте.
Осторожно проходя вплотную к форту с восточной стороны, мы подходим к молу на расстояние 600 метров. Ни одного корабля нет. Как это досадно! Что же, остается обстрелять только военные сооружения.

Фрагмент карты XVIII века. Бухта Рогервик с островами Большой и Малый Рог.
На полуострове Пакри (справа) в 1718 г. был основан порт Рогервик
(позже переименован в Балтийский, ещё позже – в Палдиски)

Балтийский порт (Палдиски) на полуострове Пакри.

Станция Балтийского порта в годы ПМВ

Бедный Балтийский порт! Напрасно там чувствуют себя так спокойно за минными заграждениями. Какой переполох поднялся, вероятно, в нём, когда в 1:30 ночи 6 прожекторов вдруг неожиданно забегали своими лучами взад и вперед и началась ужасная бомбардировка. Но „варвары“ обстреливают только сооружения в гавани, склады, сараи и подобные постройки и щадят мирный город… Выпущены 162 разрывные гранаты; результат — солдаты и лошади убиты, а военные сооружения превращены в развалины…
После этого выходим из бухты и, дав 26 узлов, несёмся на запад. Там, за минным полем, в условленном месте нас ждут наши лёгкие крейсера. Чтобы не попасть на то место, где взорвались S-57 и V-75, я немного меняю курс.

V 83 типа V 67 (18 единиц, V67—84, спущены в 1915—1916)
Погибли 11 ноября 1916 г. V-72, V-75, V-75.

Эсминец G-90

Вдруг за последним миноносцем нашей колонны блеснули вспышки, и послышался грохот орудий! Итак, неприятель все-таки нас открыл и напал на задние миноносцы! Самый полный ход вперед! Скорее на помощь! В этот момент у второго миноносца (капитан-лейтенант Херинг) поднимается огромный столб воды. Кругом больше ничего не слышно. На самом миноносце — образцовое спокойствие. Проходя мимо G-90, я узнаю подробности несчастья. Оказывается, мина взорвалась под турбинами. Это уже третий миноносец.
S-59 (капитан-лейтенант Клейн), подойдя к борту G-90, принимает его команду, а тот тем временем тонет. Не успело еще остыть впечатление от этой потери, как прожектор заднего миноносца, прорезая своими лучами темноту, ночи, начинает сигналить. С отчаянием читаем: „V-72 ММ“. Это означает попадание миной. Нет, это не подводные лодки — это мины! Но ведь это ад, куда мы попали!
Я подхожу к V-72 (бравый капитан-лейтенант барон фон Редер, позже тоже погиб). У его борта уже стоит V-77 (капитан-лейтенант Стратман), который снимает команду. Довести подорванные миноносцы до порта нечего и думать: они настолько повреждены, что еле держатся на воде.
Итак, S-57 и V-75 погибли на пути вперёд, а теперь погибли G-90 и V-72. От гордой флотилии остается всего 6 миноносцев. Что-то ещё готовит нам судьба!
Тем временем G-89 благополучно пришёл к крейсерам.

Продолжаем путь на запад. Но не успели ещё все миноносцы соединиться, как сзади меня снова вспыхивает ужасное „ММ“. Это S-58 (капитан-лейтенант Херман, который позже погиб).
И этот миноносец так сильно повреждён, что больше не в состоянии держаться на воде. В его отсеки вливается огромное количество воды, и он вдруг опрокидывается. Слава богу, что большая часть команды уже на S-59.
Что за страшная ночь! Кругом темнота, погода всё портится, а за заграждениями, наверное, нас ждёт со своими флотилиями неприятель. Среди этого чёртова котла — только мины, против которых нет защиты.
Вдруг опять зажигается прожектор: „ММ“. Значит, опять надо, рискуя собой, снимать людей с подорвавшегося миноносца, а затем, что наиболее обидно, он погибнет со своими торпедами, которые, однако, потонут не сразу.
Увы, они должны потонуть, так как мы их не можем взять с собою, и они не должны плавать на поверхности, чтобы не попасть в руки русских. Весь этот ужас скрашивается только благодаря мужеству, проявляемому офицерами и командами.
Но не время для размышлений! Всем довольно работы: и миноносцам, которые тонут, и тем, которые спасают. Мне самому то и дело приходится отдавать приказание за приказанием и по возможности вести миноносцы так, чтобы и остальные не наткнулись на мины. Курс держим на юг, так как мне он кажется самым безопасным. Вероятно, заграждения расположены именно по этому направлению, а следовательно, мы будем идти параллельно ему.
Разумеется, те, которые подходят к борту подорвавшегося миноносца, сами подвергаются огромной опасности, но другого выхода нет. Если бы ещё точно было известно расположение заграждения, тогда все миноносцы остались бы за ним, а спасение велось при помощи шлюпок. Но раз вокруг мины, то для меня как начальника может быть только два решения: или предоставить подорвавшийся миноносец его собственной участи и с другими стремиться полным ходом выйти с минного поля, или посылать миноносец к борту пострадавшего снять экипаж, находясь поблизости, наготове помочь и второму, если он попадет на мину. Первое решение мне, как германскому офицеру, не могло прийти даже на ум. Таким образом, оставалось только последнее.
Спасение шлюпками тянется слишком долго. Уже более часа S-59 перевозит ими команду S-58. Он не может подойти к самому борту, ибо на поверхности рядом с ним видны мины. Все это время остальные миноносцы держатся тут же, на минном поле.
Наконец S-59 готов и идет за остальными миноносцами. Но не успевает он пройти и тысячи метров, как его постигает та же судьба. Сквозь темноту ночи опять сверкает зловещее „ММ“.
Теперь уже я сам иду к борту S-59. Очень неприятное плавание. Вот я вижу две большие мины, плавающие на поверхности, почти рядом с S-59. Скорее к борту, взять команду, и прочь от тебя, доблестный корабль! Ты слишком тяжело повреждён, чтобы тебя можно было довести домой. S-59 уже имел на себе два лишних состава, а поэтому, когда S-56 пришлось снять с него всех людей, на нем оказалось три лишних комплекта. Всего на нашем борту находилось теперь почти 400 человек.
Но как хорошо держат себя люди! Ни страха, ни злобы, ни слова упрека. Даже нет торопливости при пересадке. Все идет как на учении. По временам слышатся возгласы: „Сперва возьмите раненых, а потом перейдём и мы“. Да, это были надёжные люди.
Я еще имею 4 миноносца! Неужели ещё не конец этой дьявольской ночи? Нет! Мы все пока на минах. Довольно размышлений! Они не помогут.
Скорее, как можно скорее прочь из этих злых вод. Дальше, дальше на запад с S-56, V-76, V-77 и V-78 со скоростью 27 узлов! Одно утешение: стало светать. Но бедам еще не пришел конец. Вдруг опять тихий звук взрыва под последним миноносцем, V-76 (капитан-лейтенант Яспер). Высокий столб воды, и „MM“. V-77 спасает экипаж, a V-76 тонет. Осталось только 3 миноносца. Одиноко и грустно мы ищем правильный путь домой и на этот раз находим…
Удивительным стечением обстоятельств S-56 избежал всех мин, хотя как флагманский шел в голове кильватерной колонны. Наконец и с ним произошло несчастье, но, правда, без тяжёлых последствий. Неожиданно лопнула одна из труб, и из котлов ушла почти вся вода. Миноносец принуждён остановиться. Сейчас же к нему на помощь подходят V-77 (капитан-лейтенант Стратман) и V-78 с моим верным начальником полуфлотилии капитан-лейтенантом Регенсбургом и храбрым командиром корабля капитан-лейтенантом Кранцем. Они отшвартовываются к бортам и дают воду. Исправление аварии длится почти час. Кругом всё ещё мины.
Наконец мы на чистой воде, заботы о сохранении миноносцев в целости окончены, и навстречу нам идут другие миноносцы. Они высланы контр-адмиралом Лангемаком, находящимся на „Кольберге“. Вскоре и он сам встречает нас приветственным сигналом, трогающим душу и сердце.
Неприятеля мы так и не видели. Как выяснилось позже, он даже не выходил в море. Проклятая, злая ночь была позади нас!
Из 11 миноносцев осталось только 4: S-56, V-77, V-78 и G-89. Я, мои офицеры и команды пережили тяжёлые минуты. Но мы сделали всё, что могли, и это сознание утешает нас.
Война требует жертв. Правда, мы не потопили ни одного неприятельского корабля, но зато всё же разрушили важные сооружения Балтийского порта и проникли в те воды, где русские чувствовали себя в полной безопасности.
Отныне они должны быть всегда готовы к таким же случаям, как этот. Всё же наше дело имеет большое значение, так как неприятель как раз подготовлял перевозку войск из Ревеля в Ригу, что для нашей армии тогда было очень невыгодно.
В эти тяжёлые часы мы, офицеры и команды X-й флотилии, научились понимать и ценить друг друга. Ни слова, ни действия, ни приказания не омрачают память об этих часах тесного, самоотверженного и светлого единения.
Со скорбью донося о потере стольких миноносцев, с гордостью за личный состав и в надежде, что с такими офицерами и командами мне придется принять участие в других операциях, я закончил рапорт так:
„Краткие промежутки между взрывами, частая гибель миноносцев и ежеминутное сознание возможности погибнуть требовали от офицеров и команд огромного самообладания, граничившего с подвигом.
С чувством гордости я как начальник флотилии могу донести о выдающемся поведении офицеров и команд. Люди соперничали в выдержке и спасали прежде всего раненых. Все маневры, спасение людей и подготовки к взрывам производились с величайшим самообладанием и тщательностью.
Только такому примерному, хладнокровному и доблестному поведению офицеров и команд можно приписать то, что общие потери были всего 16 убитых».

Этот неудачный рейд стал последней операцией германского флота на Балтике в кампанию 1916 г. Вскоре большинство русских кораблей встали на ремонт в Або (ныне Турку), Ревеле, Кронштадте, а немецкие корабли ушли на зимовку в Либаву, Данциг и Киль.
На карьере командира флотилии Ф. Витинга провал операции не сказался (его вины не было), он продолжал командовать флотилией (восполнившей потери) до марта 1917 г. Затем его перевели в штаб командующего морскими силами на Балтике. В ноябре 1919 г. он стал фрегатен-капитаном, в марте 1920 г. – капитаном-цур-зее. С 1 мая 1925 – контр-адмирал. А 30 марта 1927 г. Витинг вышел в отставку в чине вице-адмирала. В 1939—1942 гг. он служил в Кригсмарине, затем был уволен в отставку и дожил до 90 лет.
Ответственными за провал рейда Адмирал-штаб признал Шульца и Лангемака. Лангемак с декабря 1916 по июнь 1917 краткосрочно служил на разных должностях, затем до конца войны был инспектором минно-заградительного вооружения. Вышел в отставку 8 июня 1919 г. Шульца в феврале 1917 г. понизили в должности до командира дивизии береговой обороны во Фландрии.
Российские историки называют гибель 7-и немецких миноносцев самым крупным успехом Балтийского флота за всю войну. Вообще говоря, это спорное суждение.
При оценке потерь в корабельном составе принято считать главным критерием тоннаж. Например, А.И. Маринеско потопил только два судна («Вильгельм Густлоф» и «Штойбен»). Но их общая грузоподъёмность составила 40,144 бруто-регистровых тонн, что превысило общую грузоподъёмность всех транспортов, потопленных подводными лодками БФ за время войны. И за это его называют советским подводником № 1.
В данном же случае потеря немцев составила 8106 тонн, на 1614 тонн меньше водоизмещения крейсера «Prinz Adalbert», потопленного английской субмариной Е-8 в районе Либавы 23 октября 1915 г. Тогда погиб весь экипаж (672 человека), спаслись лишь трое! А 10-я флотилия потеряла 16 человек, в 42 раза меньше!
Что касается количества потерянных кораблей, то в Кайзеровском флоте с августа 1914 по октябрь 1918 гг. находились в строю 224 угольных и нефтяных миноносца, спущенных на воду в 1896—1918 гг. Семь единиц, всего лишь 3,1 % от этой цифры.

Часть 2. Как появилась Передовая минная позиция

В августе 1914 г. российский Балтийский флот вступил в войну неготовым количественно (мало кораблей по сравнению с противником), качественно (только один современный корабль – эсминец «Новик»), психологически (травма цусимского рагрома).
Он имел в своем составе 4 линкора-додредноута; 6 броненосных крейсеров (из них только «Рюрик» мог успешно противостоять немецким кораблям такого же класса); 4 бронепалубных крейсера и 6 канонерок (все старые), 20 больших миноносцев с угольными котлами. Ещё были в наличии 11 малых субмарин «ограниченной боеспособности».
А германский флот насчитывал в боевом строю 17 дредноутов (13 линкоров, 4 линейных крейсера), 30 броненосцев (додредноутов), 8 броненосных крейсеров, 23 лёгких крейсера, около 80 больших и 40 малых миноносцев, 32 подводные лодки. Это не считая кораблей, спущенных на воду и достраивавшихся.
В общем, силы были несопоставимые, поэтому Морской генеральный штаб (МГШ) вместе с командующим флотом адмиралом Н.О. фон Эссеном разработал сугубо оборонительный план действий, которым Балтийский флот руководствовался с первого до последнего дня войны.
При этом основным средством обороны были избраны якорные мины заграждения, а её главным звеном стала Центральная минно-артиллерийская позиция.

Центральная МАП

Начальник МГШ адмирал А.И. Русин

Якорные мины образца 1909 г. на корме крейсера «Адмирал Макаров»

Германский эсминец V-99, затонувший в 1915 г. на мели после подрыва на мине возле острова Эзель (Cааремаа)

В 1915—16 гг. Балтийский флот получил 4 дредноута, 11 нефтяных эсминцев и 13 подводных лодок. Кроме того, на Балтику прорвались 5 английских субмарин типа «E», а через Мурманск по железной дороге прибыли 4 лодки типа «С». Они образовали Балтийскую флотилию Королевского флота.
Но линкоры типа «Гангут» имели слабое бронирование, не позволявшее им сражаться на равных с новыми германскими линкорами и линейными крейсерами. Поэтому им не позволяли выходить в открытое море.

Морской генеральный штаб (МГШ) во главе с вице-адмиралом Александром Русиным (1861—1956) с первого дня войны и до заключения перемирия в середине декабря 1917 г. руководствовался категорическим требованием высшего командования империи:
«Не допускать проникновения противника к востоку от главной морской нарген-порккалаудской позиции в Финском заливе».
Действия флота были подчинены выполнению этой главной задачи, всё остальное считалось второстепенным. Правда, немцы и не думали проникать за указанную линию, не говоря уже о высадке десанта на гранитные набережные Невы. Но в Петербурге/Петрограде изволили думать «А вдруг?!»
И вот в рамках своей оборонительной концепции МГШ в марте 1916 г. утвердил разработанный по его заданию начальником Минной дивизии Александром Колчаком план создания Передовой минной позиции.

Капитан 1-го ранга А.В. Колчак – начальник Минной дивизии БФ

В конце мая минные заградители поставили первые 993 мины между островами Даго и Эре. Затем стали увеличивать глубину позиции путем постановки 6-и линий мин длиной по 23 мили (42,6 км) каждая и нескольких линий длиной по 5—8 миль (9,2—14,8 км). Эти линии ставили и миноносцы, тральщики, сетевые заградители. В итоге на ПМП выставили в общей сумме 5189 мин. Заодно усилили Центральнуюя минную позицию, выставив ещё 2165 мин.
Минимальное расстояние между Центральной и Передовой позициями было 35 миль, среднее — около 40 миль (74 км), чтобы флот имел пространство для развёртывания.
А для защиты флангов ПМП построили две батареи 305-мм орудий: с северной стороны – на острове Эре, с южной стороны — на острове Даго, в районе маяка Тахкона.

.

Передовая минная позиция

Схема движения 10-й флотилии через ПМП

Часть 3. Не было никакой Анны!

Гибель немецкой флотилии является одной из сюжетных линий романа Валентина Пикуля «Моонзунд» (1970). Писатель изложил версию, согласно которой русская разведка через своего агента, некую Анну, подбросила немцам в Либаве фальшивые карты русских минных заграждений в Финском заливе.
Эту же версию в несколько ином варианте через 40 лет описал Владимир Шигин в повести «Анна — королева морской разведки» (2010).
Но Анна – мифический персонаж.
Во-первых, разведывательное отделение (РО) штаба Балтийского флота никакой агентурной работы не вело и тайных агентов не имело. Агентурной работой, притом в очень скромных масштабах, занимался специальный отдел Морского генерального штаба (МГШ). Однако после начала войны он утратил связь практически со всеми агентами и в Германии, и на оккупированных ею территориях.
Чем же занималось это отделение? Ему подчинялась СНиС (служба наблюдения и связи). Она вела наблюдение с берега (примеры – наблюдательная вышка в Балтийском порту, маяк мыса Тахкона на Даго); обобщала доклады, поступавшие с кораблей и судов флота, выходивших в море; посылала на разведку аэропланы; перехватывала и дешифровала радиограммы противника. И это – всё!
Во-вторых, в архивных материалах РО штаба БФ и МГШ нет ни упоминаний, ни намёков о наличии такой женщины-агента, или о потенциальных кандидтках на эту роль. Более того, после начала войны РО штаба БФ по объективным причинам утратил все возможноси для организации агентурной работы на территории оккупированных районов Прибалтики.
В-третьих, «версия Анны» за 107 лет, прошедших после окончания Первой мировой войны, не получила никаких подтверждений со стороны бывшего противника в виде рассекреченных документов или хотя бы воспоминаний сотрудников контрразведки.
Так каким образом возникла эта фигура?
Историю про русскую шпионку Пикуль заимствовал из книги Гектора Чарльза Байуотера (Hector Charles Bywater; 1884—1940) «Морская разведка и шпионаж. Эпизоды из мировой войны», изданной Военно-морским издательством Наркомата ВМФ в 1939 г. в переводе с английского языка. Правда, при этом книгу сильно сократили: в английском оригинале было 270 страниц, в советском – 112.
Но у Байуотера она – прибалтийская немка Катрин Изельман (Catherine Izelman), родившаяся в Риге в 1887 г., однако учившаяся в Москве. По словам Байуотера, она несколько лет работала в Адмиралтействе. Хотя Адмиралтейство было ликвидировано в 1844 г., а в его здании в разное время находились разные учреждения – Морское министерство, Главный морской штаб (не путать с Генштабом), даже православная церковь. А в 1913 г. поступила на службу в разведку и вскоре переехала в Либаву.

Советское издание книги Г. Байуотера, в которое вставлен очерк про Катрин Изельиман, написанный тоже им, но для другой книги.

Однако для «накалённого» русского националиста Пикуля (1928—1990) немка как персонаж ура-патриотического романа «Моонзунд» была абсолютно неприемлема. Ведь даже Ригу он назвал в своём романе «русским городом»*. И Пикуль превратил её в русскую женщину Анну, проживавшую в Ревеле. Патриотку до мозга костей, готовую на что угодно, лишь бы насолить немцам!
/* Ригу основал в 1201 г. епископ Альберт Буксгевден (1165—1229) как центр своей епархии, а также как центр Ордена меченосцев. Вероятно, его кости в гробу перевернулись от наглости Пикуля! /

Титул книги В. Пикуля «Моонзунд» (издание 1990 г.)

Но я никак не мог понять, откуда Байуотер мог узнать о секретной операции русской разведки и о действиях германской контрразведки.
Чтобы разобраться, решил почитать сочинение Байуотера в оригинале, поскольку неплохо знаю английский. Стал искать в интернете, и тут мне попался полный перевод на русский язык. Его сделал в 2007 г. Виталий Крюков и выложил в сеть.
Я с изумлением увидел, что в оригинальном сочинении Г. Байуотера и его соавтора Г. Ферраби нет ни слова о русской шпионке Катрин (Анне)! Вот это сюрприз! Так откуда появилась глава про неё в советском издании?

Пришлось потратить некоторое время на изучение жизни и творчества Байуотера.
Он был родом из Уэльса. В 1901 г. родители с детьми переехали на ПМЖ в США. В возрасте 19 лет (т.е. в 1903 г.) он начал писать статьи о военном флоте для газеты «New York Herald», а позже был отправлен в качестве корреспондента этой газеты в Лондон.
Гектор Байуотер написал ряд книг, самая известная среди которых вышла в 1925 г. – «Великая Тихоокеанская война: История Американо-Японской кампании 1931—1933». В ней он предугадал многие действия, предпринятые японским и американским флотами в 1941—1945 гг. Не вижу смысла рассказывать о его книгах, ограничусь названиями (в переводе на русский):

Гектор Байуотер (1887—1940)

«От Гельголанда до острова Килинг: Сто дней морской войны», 1914 (в соавторстве с Арчибальдом Хэрдом).
«Морская мощь в Тихом океане: Исследование американо-японской военно-морской проблемы», 1921.
«Флоты и нации: Обзор развития военных флотов от Великой Войны», 1927.
«Прожектор флота», 1934.
«Крейсера в бою: Mорская «лёгкая кавалерия» под огнём, 1914–1918 гг.», 1939.

Но всё это было потом. А в 1915 г. англичане «убедительно попросили» его помочь им в США. Он согласился, вернулся в Нью-Йорк и там собирал информацию, которой делился с британским военно-морским атташе в США. Главным прелметом интереса являлись тайные немецкие агенты в порту Нью-Йорка, совершавшие с помощью химических зажигательных устройств диверсии на транспортных судах с грузами для Британии.
После 1922 года Байуотер вернулся в Лондон, где сотрудничал с газетами и писал книги. В 1930 г. написал серию очерков для газеты «Daily Telegraph», в которых рассказывал о том, как он и его «коллеги» собирали сведения об агентах германской морской разведки в США.
В 1934 году эти очерки он вместе с журналистом Гербертрм Сесилом Ферраби (Herbert C. Ferraby; 1884—1942) превратил в книгу о приключениях агентов британской и американской контрразведки. Она вышла под названием «Странная разведка: Воспоминания о военно-морской секретной службе» (Strange intelligence: Memoirs of Naval Secret Service).
Рецензенты отметили, что книга читается с интересом, но по содержанию ближе к художественной литературе, чем к историческому исследованию. Именно её сокращенный вариант издали в СССР, изменив название.
Читал я всё это и думал: так откуда взялась Катрин? И, наконец, нашёл ответ. Очерк о Катрин Изельман был опубликован в 1932 г. в книге Байуотера: «Их секретные цели: драмы и тайны морской войны» (Their secret purposes: dramas and mysteries of the naval war (312 стр.)
И эту книгу рецензенты того времени назвали развлекательным чтением, а не серьёзным исследованием. Я не случайно привёл здесь названия книг Байуотера. Почти все они написаны в жанре фантастики: «как могло бы быть!»

Очерк, посвящённый Анне, был напечатан в этой книге Г. Бауотера (1932 г.)
 

***

Выдумка Байуотера о Катрин заняла в книге 9 страниц. Постараюсь изложить её намного короче.
Итак, Катрин Изельман жила в Либаве и работал официанткой в каком-то кафе. Когда немцы оккупировали этот порт, на неё «положил глаз» унтер-офицер с одного из немецких крейсеров Курт Бремерман. Он был усердным служакой и на хорошем счету у начальства.
Молодая женщина (29 лет) была скромной и сдержанной, она не поддавалась на «ударную тактику» ухаживания бравого унтера. Комплименты в свой адрес пропускала мимо ушей. А вот что её действительно интересовало, так это сообщения о победах, одерживаемых немцами над русскими.
После долгих ухаживаний, тронутая его преданностью, она, наконец, сдалась и рассказала ему свою печальную историю. Мол, перед началом войны она была влюблена в русского морского офицера, служившего в Либаве. Он обещал взять её с собой в Петербург и там обвенчаться. Она из хорошей семьи курляндских немцев, с которой не стыдно породниться русскому офицеру-дворянину.
Когда русские решили эвакуироваться из Либавы, Катрин была уверена, что поедет вместе с ним и всё приготовила к отъезду. Но офицер подло обманул её. Когда она напомнила ему про обещание жениться, он рассмеялся и сказал, что у него в Петербурге жена и двое детей. Она обозвала его лгуном, а он ударил её.
Много дней спустя после его отъезда Катрин обнаружила кожаный портфель офицера, который забыл взять матрос-вестовой, приходивший за вещами. В портфеле лежали какие-то бумаги.
Бремерман, конечно, выразил глубокое сочувствие, а потом попросил показать портфель. В нём оказались документы на русском яэыке. Несомненно, официальные, так как многие имели стандартные грифы с двуглавым орлом. А ещё там были топографические и навигационные карты, значение которых не допускало двух толкований. Они отображали систему обороны Рижского залива: минные поля, береговые батари, наблюдательные посты, якорные стоянки.
Попутно хочу заметить, что разные росийские авторы называют разные фамилии этого унтер-офицеа. У Пикуля он – лейтенант фон Кемпке, у других – лейтенант фон Клаус, тогда как у Байотера – Курт Бремерман.
Более того, фантазёры пишут, что он был командиром артиллерийской башни на крейсере «Тhetis» (2617 тонн). Но ни на одном из 10 малых крейсеров типа «Gazelle», к которым принадлежал «Thetis», никогда не было орудийных башен. Они несли по 10 пушек калибра 105-мм в щитовых устаонвках.
Вот так была проведена операция по передаче немцам фальшивых карт русской обороны в Рижском заливе и в проливах, связывающих его с прилегающитми акваториями.
Естественно, штабные офицеры германского флота подвергли тщательному исследованию карты и бумаги, принесенные Бремерманом. На них были указаны не только минные поля, но и проходы в них, используемые русскими сторожевыми судами. Ради предосторожности немцы решили проверить эти проходы. Три старых миноносца получили приказ провести разведку. Но мин в указанных на карте секретных проходах они не обнаружили.
Далее Байуотер пишет:
«Механизм ловушки, в которую попалась немецкая эскадра, не является сложным. Карты и документы — дело рук русского адмиралтейства. Как только в адмиралтействе узнали о том, что они дошли до немецкого командующего, никакого труда не представляло предпринять дальнейшие шаги. За проходами, указанными на карте, велось тщательное наблюдение для того, чтобы установить, будут ли немцы проводить разведку до того, как пустят корабли».
Дальнейшие события известны. И тут возникает огромное противоречие с текстом Байуотера. Байуотер описал попытку немецкой десантной операции в Рижском заливе, с привлечением большого количества кораблей различных классов. (Хотя такой операции немцы не проводили, Ригу они заняли с суши). Именно поэтому Байуотер поселил Катрин в Либаве. Отсюда до Рижского залива рукой подать, тогда как до Финского – далеко.

Часть порта Либавы в бывшей Курляндии. Порт известен с 1263 г. Согласно выдумкам российских сказочников, Анна действовала в этом унылом городе (моё личное впечатление от посещения), который латыши в 1920 г. переименовали в Лиепаю.

Вот что сочинил Байуотер:
«И тогда немецкий адмирал /фамилия не названа. – А.Т./ изменил первоначальный план. Эсминцы, которые предназначались для прикрытия высадки десанта, должны сопровождать суда с отрядами морской пехоты и войск. А тяжёлые корабли, благодаря русским картам, подойдут к берегу значительно ближе, чем предполагалось, и откроют огонь по батареям. Если, как казалось очевидным, первая атака приведет к овладению плацдармом, легко будет высадить на берег большое количество войск и внезапным нападением захватить Ригу.
Это опасное задание выполняли ночью. Корабли двигались с затемненными огнями. Опустив тралы, они прошли без всяких приключений два прохода, указанных на карте. Мины не обнаружили и, несмотря на то, что корабли проходили вблизи одной из русских батарей, ни одного выстрела с неё не сделали. Это убедило немецкого адмирала в том, что со времени составления карт никаких изменений не произошло. И он приказал начать наступление в указанное время».
А затем произошёл полный «облом»!
(…) «Встревоженный целой серией взрывов, которые, отражаясь, донеслись до него, немецкий адмирал отозвал при помощи радиосигналов и прожекторов эсминцы и моторные лодки, везущие десантные отряды. Приказ пришел вовремя, так как неожиданно новая русская батарея открыла огонь, и море вспенилось от огневой завесы шрапнели и фугасных снарядов, через которые ни один корабль не мог прорваться без повреждений.
Русские снаряды преследовали отступающие эсминцы с беспощадным упорством. Несколько из них легло в весьма неприятной близости от лёгкого крейсера, который шел вдоль берега, прикрывая отступление.
Ответный огонь германских кораблей оказался неэффективным, так как орудия были заранее установлены для стрельбы по ближайшим береговым батареям, указанным на карте, но не существующим. Густой туман закрывал берег, местонахождение русских батарей невозможно было установить, в то время как, судя по точности стрельбы, немецкие корабли хорошо видели русские, возможно, с какого-либо высокого наблюдательного пункта.
При таких обстоятельствах нечего было думать о продолжении наступления. Последний уцелевший эсминец поспешно вырвался из ловушки, сопровождаемый в бегстве снарядами, разрывавшимися со всех сторон. Вся эскадра вышла в море, избегая минные поля, сослужившие русским такую хорошую службу. Поражение было полным».
Итак, Пикуль, а вслед за ним Шигин, не только изменили имя шпионки, но и ловушку, приготовленную русской разведкой, перенесли из Рижского залива в Финский! О какой хитроумной операции разведки можно говорить после этого?
Так ведь говорят и пишут, да с каким восторгом! Впрочем, все характеристики, которые заслужил фантазёр В.С. Пикуль, были высказаны ещё при его жизни. Разумеется, поклонники этого сочинителя называют критику в его адрес «травлей»! Что касается В.В. Шигина (1958 г.р.), то он сам называет себя учеником Пикуля. Что ж, идейные наследники Александра Дюма-отца процветают. Напомню слова знаменитого француза:
«История – только гвоздь, на который я вешаю плащ моего романа!»

Обложка книги В. Шигина

Вот что В.В. Шигин написал про Катрин, выдуманную Байуотером, которую Пикуль превратил в Анну:
«…Такие специалисты как она были во время войны на вес золота. А затем началась подготовка к грандиозной операции в Либаве, которая и принесла Анне всемирную известность».
Всемирную! Вот на какую высоту поднял Владимир Виленович выдумку Байуотера, трансформированную сначала Пикулем, а потом им самим!
В чем сила выдумок?
В том, что сказки о необыкновенных подвигах, совершёиных «нашими», первых в мире изобретениях, сделанных «нашими», и многом другом с огромным энтузиазмом воспринимают многочисленные ура-патриоты.
Они не нуждаются в определении степени достоверности. Прочитал или услышал – и поверил. Потому что очень хочется верить. И на этом – точка. А любой, кто отрицает очередную выдумку для них подлый враг. Спорить с ними бесполезно. Именно поэтому авторы типа Пикуля и Шигина неуязвимы для критики и горячо любимы пропагандой.

Литература (по хронологии)

Операция десятой флотилии германских эскадренных миноносцев в устье Финского залива в ночь на 29 октября (11 ноября) 1916 г. Материалы Морского исторического комитета // «Морской сборник», 1922, № 8–9, с. 125–128.
Силаев И. Гибель немецкой флотилии. // «Морской сборник», 1939, № 10, с. 50—58.
Денисов Б.А. Постановка оборонительных минных заграждений русским флотом в Балтийском море в 1914—1917 гг. / В книге «Русское военно-морское искусство». Сб. статей под ред. Р.Н. Мордвинова/. М.: «Военмориздат», 1951.
Моисеев C.П. Гибель семи германских эскадренных миноносцев на русских минах в 1916 г. / В книге «Русское военно-морское искусство» (Сб. статей), с. 443–444.

***

Байуотер Г. Морская разведка и шпионаж: Эпизоды из мировой войны. / Сокр. пер. с англ. Р. Гельфонд/. М.—Л.: «Военмориздат», 1939. — 112 с. / Глава «Анна из Лиепаи», с. 5—14.
Петров В.А. Морская агентурная разведка на Балтийском театре накануне и в годы первой Мировой войны / Альманах «Гангут», 1999, № 19, с. 96—104.
Белозер В.Н. Военно-морская разведка России: история создания, становления и развития: 1696—1917. Автореф. дисс. на соискание уч. степ. кандидата историч. наук. 2008.
Шигин В.В. Анна – королева морской разведки. М.: «Горизонт», 2017. — 90 с.

• Назад
• Вперед