Тверская слава Российского флота - 40

Черноморцы вступают в бой

Осенью 1940 года в Москве, у Н.Г. Кузнецова - тогда уже народного комиссара Военно-морского флота, - решался вопрос о дальнейшей моей службе... Через несколько дней я был назначен командиром 3-й бригады подводных лодок Черноморского флота.

Этим флотом командовал контр-адмирал Ф.С. Октябрьский, недавний дальневосточник. Он держал флаг на линейном корабле «Парижская коммуна», стоявшем в севастопольской Северной бухте. На борту линкора я и представился командующему.

Филипп Сергеевич, с которым я в последний раз виделся на другом краю страны, встретил меня сердечно, по-товарищески:

- Прибыл? Ну вот и хорошо. Принимай бригаду, и будем служить!

Так в октябре сорокового года я стал черноморцем. В 3-ю бригаду подлодок входили знакомые мне «щуки». Прежний командир бригады А.С. Фролов переводился в штаб флота. Сдачу-приём соединения мы закончили в канун 23-й годовщины Октября и на следующее утро вместе обошли на катере строй лодок, выведенных в Южную бухту на парад - последний октябрьский парад перед войной...

Черноморцы ревниво относились к командирам с других флотов, и я старался не выглядеть «новой метлой». Но, разумеется, не собирался отказываться от использования дальневосточного опыта. Тем более что такие начинания тихоокеанских подводников, как продление сроков автономности, получили широкое признание.

Однако командовать бригадой довелось недолго. В середине зимы на Чёрное море прибыл Н.Г. Кузнецов. На совещании командиров-подводников он объявил о введении на флотах отделов подводного плавания, подчиняемых непосредственно командующим. Нарком подчёркивал, что это делается в цепях совершенствования организации службы на лодках и лучшего освоения техники.

-  С чьим-либо нежеланием идти на эту работу считаться не станем, - сказал он, почему-то взглянув на меня.

Затем зачитали приказ, и я услышал: «...начальником отдела подводного плавания назначить капитана 1-го ранга Холостяко-ва»... Сразу две неожиданности - повышение в звании и новая должность! Товарищи поздравили меня, поздравил и нарком. Однако внезапное назначение не обрадовало: казалось обидным садиться за кабинетный стол в то время, когда перед подводниками стоят большие практические задачи. Неужели не доверяют живое дело, наиболее близкое мне?.. Что был совершенно не прав, понял уже потом.

В отдел подобрали опытных подводников-специалистов из разных бригад: штурмана, минёра, инженер-механика, связиста... Моим заместителем был назначен Илья Михайлович Нестеров - недавний командир подводной лодки, которая совершила самое длительное на Чёрном море автономное плавание.

Обсудив, как будем работать, решили, что постараемся писать поменьше бумаг и побольше бывать на лодках. Месяца через два отдел имел представление о каждом подводном корабле флота. Это позволяло дифференцированно определить, чего следует требовать от того или иного командира, кому и в чём надо помочь. Соответственно уточнялись учебные задачи.

Когда потребовалось в первый раз составить доклад для командующего, помню, я предварительно показал его кое-кому из старых работников штаба флота. Один товарищ пожал плечами:

-  Обо всём подплаве - три странички? С таким докладом идти к командующему несолидно...

Переделывать доклад мы всё же не стали. Представляя его Ф.С. Октябрьскому, я сказал:

-  Кажется, принято писать длиннее. Но тут только то, на что нужны права командующего флотом.

-  И правильно! - одобрил Филипп Сергеевич. - Так и надо. Вопросы, которые мы докладывали Октябрьскому, решались

быстро...

Севастополь не дал врагу застигнуть себя врасплох. Зенитчики, прожектористы, лётчики-истребители оказались готовыми к бою. Задолго до налёта был полностью затемнён город. Ни один из стоявших в базе кораблей не пострадал. Но жертвы уже были. Мины, упавшие в городе, разрушили жилые дома. Под развалинами погибли мирные люди, в том числе дети...

Флот быстро и деловито втягивался в страду военных будней. На рассвете началось траление севастопольских бухт и фарватеров. Правда, минёры столкнулись с довольно неприятным фактом: сброшенные врагом мины оказались незнакомыми - неконтактного действия. Возникали и другие неожиданности. Однако это не задержало развёртывания действий флота.

23 июня флотская авиация бомбила базы противника на западном побережье Чёрного моря. Двое суток спустя наши корабли нанесли удар по Констанце. В соответствии с планом прикрытия своих баз на подступах к Севастополю и другим портам ставились минные заграждения. В первый же день войны мы проводили на позиции пять подводных лодок.

Прослужив полтора десятка лет в подплаве, я привык к мысли, что буду воевать именно на лодках. Оказавшись к началу войны в штабе флота, снова почувствовал себя не на месте. Не провожать бы мне сейчас лодки в боевые походы, а идти на позицию самому!..

Но и по штабной линии я ведал подводными лодками лишь две первые военные недели. 4 июля командующий, вызвав меня, объявил:

-  Назначаетесь начальником штаба Новороссийской военно-морской базы.

-  За что, товарищ адмирал? - ошарашенный услышанным, я не нашёл в ту минуту других слов.

-  Как за что? - не понял Октябрьский.

-  За что в тыл?..

В руке командующего была трубка аппарата ВЧ.

-  Говорит, что не хочет в тыл, - сказал он кому-то в трубку, продолжая прерывавшийся почему-то разговор. Затем слегка повернул трубку ко мне, и я узнал голос Н.Г. Кузнецова:

-  Напомните ему, что сейчас война. Уговаривать не будем... Командующий положил трубку и встал из-за стола.

-  Слышал? Понятно?

-  Понятно. Когда прикажете отбыть?

-  В Новороссийск идут «Красный Кавказ» и «Червона Украина». Снимаются через час.

Мы жили в штабе на казарменном положении, всё самое необходимое было при себе. Передав И.М. Нестерову дела отдела подводного плавания, я поспешил на Минную пристань, где ждал баркас. В наступившей темноте два крейсера, сопровождаемые эсминцами, покинули севастопольский рейд. Им предстояло базироваться впредь на Новороссийск: налеты вражеской авиации на главную базу продолжались, и Военный совет флота признал необходимым рассредоточить корабли...

Оборонять Новороссийск на суше в сорок первом всё-таки не пришлось. В конце ноября войска Южного фронта выбили фашистов из Ростова, где те продержались всего неделю. Добрые вести начали поступать и с других фронтов. Вскоре развернулось мощное контрнаступление наших войск под Москвой. Спокойнее стало за Севастополь. Осадившие его гитлеровцы, как видно, выдохлись в безуспешных атаках и перешли к обороне.

10 декабря крейсер «Красный Кавказ» пришёл из Севастополя под флагом командующего флотом. Слушая мой доклад о положении дел в Новороссийской базе, Ф.С. Октябрьский детально интересовался состоянием кораблей и вспомогательных плавсредств. Было приказано ускорить, как только можно, работы на судах, стоявших в ремонте.

Для чего понадобятся эти суда, Филипп Сергеевич не объяснял. Однако по некоторым признакам можно было предположить, что, вероятнее всего, - для десанта. Ну, а если десант, то, естественно, - в Крым. Так оно и оказалось...

История повторяется...

Когда корабли были изготовлены к походу, в порт прибыл Ф.С. Октябрьский. Трёхзвездный флаг командующего взвился на фок-мачте «Красного Кавказа». Тотчас началась съёмка со швартовов. На следующий день нам стало известно, что 79-я бригада благополучно высадилась в Севастополе. Поддерживаемая огнём кораблей, она вступила в бой на решающем участке, где враг прорвал фронт обороны. Тем временем подоспела стрелковая дивизия - также из состава 44-й армии, переброшенная другими кораблями из Туапсе. Солидные подкрепления, быстро доставленные с Большой земли, решили тогда судьбу Севастополя.

Н.М. Холостяков

• Назад
• Вперед