Тесный океан 1 - 12

«Вижу судно!» 

Густой серый туман, сокративший видимость почти до полумили, окутывал «Андреа Дориа». Временами влажная мгла скрывала от взоров стоявших на мостике даже нос судна. Рулевая рубка уже погружалась в сумерки, когда два штурмана одновременно поднялись на мостик. Они резко отличались друг от друга. Старший второй штурман Curzio Franchini (Франчини) был высоким, худым, серьезным, со смуглым цветом лица. Ему было тридцать семь лет. Младший третий штурман Eugenio Giannini (Эугенио Джианнини), наоборот, был весел, энергичен, невысокого роста, коренаст, со светлой кожей и белокурыми волосами. Ему было двадцать восемь лет.

Вахта на мостике «Андреа Дориа» менялась в 20 часов. Старший вахтенный офицер, первый штурман Luigi Oneto (Луиджи Онето), приступил к сдаче вахты Франчини, а Джианнини сменил у радиолокатора младшего второго штурмана Guido Badano  (Гвидо Бадано).

—  Пошли, я покажу на карте наше место, — сказал первый штурман Онето второму штурману, и они отправились в штурманскую рубку. Франчини просмотрел черновой судовой журнал а Онето перечислил  все  меры  предосторожности, принятые в связи с туманом. Судно шло истинным курсом 267 градусов. Эта цифра была написана мелом на небольшой черной доске, висевшей над штурманским столом, и на другой доске, находившейся перед рулевым.

Джианнини, как всегда в начале вахты, проверил и убедился в правильности показаний трех установленных на мостике компасов. Затем проверил щиток управления водонепроницаемыми дверями—двенадцать маленьких лампочек тускло светились в рулевой рубке.

Справа от штурвала находился радиолокатор «Рэйтеон». Сдавая вахту, Бадано показал на экране установки, включенной на двадцатимильную шкалу, эхосигналы трех судов.

Просторная рулевая рубка "Андреа Дориа" , имела два машинных телеграфа, два комплекта РЛС, автопилот был включен...

—  Все они идут в одном направлении с нами, — сказал он. Теперь Джианнини видел, что два судна находились примерно в девяти милях впереди «Андреа Дориа» по курсовому углу около 40 градусов соответственно слева и справа; третье шло примерно в шести милях позади и левее.

Приняв вахту, Франчини задержался у радиолокатора, чтобы запомнить положение находившихся впереди судов, а затем вышел на крыло мостика. Всматриваясь вместе с капитаном в густой непроницаемый туман, они изредка перебрасывались словами.

Джианнини молча наблюдал за экраном радиолокатора. Он видел, как быстроходный «Андреа Дориа» постепенно догонял оба идущих впереди судна. Судно позади, от которого «Дориа» быстро уходил все дальше и дальше, его не интересовало. Время от времени капитан спрашивал о расстоянии до этих судов и их курсовые углы. В ответ Джианнини громко произносил соответствующие цифры. Расстояние он определял по концентрическим окружностям на экране, которые соответствовали определенному числу миль; курсовой угол — по азимутальному кольцу вокруг экрана, предварительно установив на соответствующий эхосигнал подвижный визир.

На «Андреа Дориа» радиолокатор был более усовершенствованного типа, чем на «Стокгольме». Он имел встроенный репитер, синхронизированный с гирокомпасом, что давало возможность в любой момент определить не только относительный курсовой угол другого судна, но и истинный пеленг на него. Однако около радиолокатора итальянского лайнера не было планшета для прокладки, которым мог бы воспользоваться оператор. Чтобы точно определить место, курс и скорость хода наблюдаемого судна, второй вахтенный штурман должен был произвести прокладку на планшете, находившемся в освещенной штурманской рубке.

Штурманская рубка "Андреа Дориа"...

Планшет лежал в верхнем ящике штурманского стола и не использовался. В отличие от порядка, заведенного на «Стокгольме», на «Андреа Дориа» не было принято вести прокладку радиолокационных наблюдений. Штурманский состав на глаз определял курс и скорость хода других судов, по возможности запоминая для этого изменение положения эхосигналов на экране радиолокатора: если пеленг изменялся быстро, то суда разойдутся благополучно, если же медленно, то оба судна следуют курсом, ведущим к столкновению, и одному из них, или обоим (в зависимости от обстоятельств), необходимо изменить курс.

Пока окутанный влажным, насыщенным мельчайшими капельками воды туманом «Андреа Дориа» рассекал волны спокойного темного моря, на мостике роскошного лайнера ни у кого не было дурных предчувствий. Не раз, в течение сорока одного рейса на «Андреа Дориа» через Северную Атлантику в Нью-Йорк и обратно, приходилось капитану Каламаи водить свое судно в тумане. За все три с половиной года он пропустил в связи с отпусками только десять рейсов. Будучи капитаном лайнера "Saturnia" («Сатурния») и других судов, Каламаи пересек Северную Атлантику более ста раз, а Южную Атлантику, совершая рейсы из Средиземного моря в Южную Америку, и того больше.

Лайнер "Saturnia" ...

Туман и все превратности плавания по океану были также хорошо знакомы и второму штурману Франчини, посвятившему морю половину своей жизни — восемнадцать лет. Во вторую мировую войну он в чине младшего лейтенанта плавал на двух подводных лодках, в 1943 году, спасаясь с торпедированной подводной лодки, попал в плен и был отправлен в Англию, в лагерь для военнопленных, где провел три с половиной года. После войны служил на пяти различных судах итальянской компании, пока не был назначен в октябре 1955 года вторым штурманом «Андреа Дориа».

Но третий штурман Джианнини, хотя совершал уже пятый рейс на судне, стоял свою первую вахту в тумане.

Три месяца тому назад итальянская компания, приняв его на службу, сразу направила на «Андреа Дориа». До этого в 1949 году, начав с младшего палубного юнги, он уже плавал на шести судах. Морское образование он получил такое же, как старший штурман и капитан. Все три штурмана на мостике имели капитанские сертификаты. Но Джианнини получил свой лишь в минувшем январе, после окончания Итальянской морской академии в Ливорно.

В начале десятого на мостике появился главный штурман Osvaldo Magagnini (Освальдо Маджанини). С момента наступления тумана он уже во второй раз появлялся там.

Osvaldo Magagnini

—  Не сходите ли вы вниз отдохнуть? — спросил Маджанини капитана.

Еще до ответа заместитель знал, что тот скажет:

—  Нет, благодарю вас.

Вопрос был задан скорее из вежливости, потому что за все годы, в течение которых Маджанини знал капитана Каламаи, последний ни разу во время тумана не доверил управления судном другому лицу.

Маджанини, который не стоял обычных вахт с минувшего февраля, то есть со времени его назначения главным штурманом, остался на мостике. Поговорив немного с капитаном, он обошел рулевую рубку, проверил радиолокатор, правильность действий рулевого, посмотрел на карты; словом, освоился с обстановкой.

Капитан Каламаи по привычке непрерывно шагал. Начав с дальнего конца крыла мостика, выступавшего над бортом судна, он проходил по всей его шестиметровой длине, доходил до рулевой рубки, проходил через нее, временами посматривая на радиолокатор, заходил в штурманскую рубку, останавливаясь там, чтобы определить место судна. Затем возвращался в рулевую рубку и снова выходил на крыло мостика, где в лицо дул влажный морской ветер, где ощущалось движение судна. Крыло мостика — лучший наблюдательный пункт, с которого можно увидеть или услышать появление другого судна, а старые «морские волки», подобные капитану Каламаи, более доверяли своим чувствам, чем радиолокатору.

• Назад
• Вперед