Тесный океан 1 - 11
- Опубликовано: 18.02.2011, 12:38
- Просмотров: 210532
Содержание материала
Радиолокационная установка на мостике «Стокгольма», существенно не отличающаяся от установок на других судах, имеет круглый экран, подобный экрану телевизора, на котором светятся две радиальные линии, расположенные как стрелки часов. Экраном служит катодная трубка; центр последней — точка, в которой как бы неподвижно находится судно с установленным на нем радиолокатором. Одна из «стрелок» (курсовая черта) находится постоянно в вертикальном положении, указывая на «12 часов». Другая «стрелка» (линия развертки) непрерывно обегает вокруг экрана, синхронно с вращением антенны радиолокатора на топе мачты, со скоростью примерно двенадцать раз в минуту.
Радиолокатор "Стокгольма"...
Любой предмет, от которого отразятся высокочастотные радиоволны, излучаемые антенной, появляется на экране радиолокатора на соответствующем расстоянии от центра и под соответствующим курсовым углом. Наружный край круглого экрана окаймлен шкалой, разбитой на 360 градусов. Так как направление курсовой черты всегда соответствует направлению курса, которым идет данное судно, можно в определенный момент установить относительное место другого судна, определив расстояние до него и курсовой угол. Для этого следует поставить подвижный визир, напоминающий стрелку звонка будильника, на эхосигнал и подсчитать количество градусов между ним и курсовой чертой.
Поскольку положение эхосигнала на экране все время изменяется, то для определения курса другого судна по отношению к наблюдателю при условии, что оба они не меняют скорости и направления, необходимо на бумаге или каком-либо приспособлении, похожем на экран радиолокатора, сделать прокладку хотя бы двух положений эхосигнала. В результате прокладки по крайней мере трех положений эхосигнала можно установить, меняет ли судно курс. И лишь сопоставив во времени различные положения другого судна, возможно определение скорости его хода. А уже затем, призвав на помощь тригонометрию, можно установить его истинный курс.
В темноте рулевой рубки Карстенс включил и установил под пластмассовой поверхностью планшета для прокладки радиолокационных наблюдений электрическую лампочку, осветив его наподобие приборного щитка автомашины, чтобы нанесенные на планшете цифры и линии были хорошо видны, но свет при этом не попадал в затемненную рубку. Повернув азимутальную концентрическую шкалу на экране радиолокатора так, чтобы курсовая черта совпала с отметкой 91 градус, он стал наблюдать за эхосигналом другого судна, ожидая, пока он приблизится на десять миль. В момент, когда судно находилось на этом расстоянии, он спросил у рулевого:
— На курсе?!
— Девяносто градусов! — крикнул в ответ Ларсен.
В этот миг эхосигнал был слева от курсовой черты на один градус. Прибавив один градус разницы между курсом 90 и 91 градус, штурман нанес на планшет крестик, соответствующий положению судна, находившемуся на расстоянии десяти миль и курсовом угле два градуса слева. Взглянув через открытую дверь на стенные часы в рулевой рубке, Карстенс заметил время. Вспомнить его впоследствии он не мог.
Третий штурман следил за эхосигналом на экране радиолокатора в течение нескольких секунд, после чего установил, что он принадлежит встречному судну. Ничего сверхъестественного в этом не было. Встреча с судном, идущим таким курсом, была вполне вероятна.
Карстенс сказал Бьеркману о встречном судне и приказал стать впередсмотрящим на правом крыле мостика. После благополучного расхождения с встречным судном у Бьеркмана было бы еще достаточно времени для отдыха позади рулевой рубки.
Оставив радиолокатор, Карстенс вышел на крыло мостика, осмотрел море, вновь возвратился к радиолокатору, чтобы взглянуть на эхосигнал другого судна, а затем вышел на другое крыло мостика и стал осматривать горизонт. Ему казалось, что погода не изменилась. Над головой светила луна, море было по-прежнему спокойно. Он сделал прокладку еще одного эхосигнала встречного судна и с помощью рулевого уточнил курсовой угол. На этот раз судно оказалось в шести милях и по курсовому углу четыре градуса слева. Целиком погрузившись в работу по точному определению положения другого судна, он не заметил, как часы на мостике пробили шесть склянок, т. е. настало ровно 23 часа. Но стоявший у штурвала Ларсен, услышав звонки, ударил шесть раз в колокол, висевший над рулевой рубкой. В обязанности рулевого входило отбивать склянки.
Находившийся в каюте под рулевой рубкой капитан Норденсон услышал шесть склянок, перестал писать и подумал, что вскоре, при подходе к плавучему маяку «Нантакет» ему надо будет подняться на мостик. Однако до того момента, как плавучий маяк появится на экране радиолокатора, оставалось еще около получаса. Он принялся снова за свой личный дневник:
«Стоит чудесная погода, тепло, на горизонте легкая дымка. Вышли из Нью-Йорка в 11.31. Отправил письмо моей дорогой Соне*. Какое это облегчение — избавиться от нью-йоркской жары».
*Жена капитана. (Прим. автора).
Карстенс забыл записать время прокладки положения встречного судна, когда оно находилось на расстоянии шести миль. Он всматривался в темноту ночи, ожидая увидеть топовые огни другого судна.
Конечно, он совершенно не сомневался в правильности показаний радиолокатора. Накануне отхода судна из Нью-Йорка точность работы прибора подвергалась проверке. Но до того, как предпринять соответствующие меры, он должен был, согласно правилам хорошей морской практики, которым его обучали в училище, по возможности подождать визуальной видимости огней другого судна. И он ожидал, что вот-вот увидит их примерно на 20 градусов слева от курса своего лайнера.
Штурман поставил второй крестик на планшете, отметив им положение другого судна, когда оно было на расстоянии шести миль и по курсовому углу четыре градуса слева. Соединив затем оба крестика прямой линией, проведенной под линейку, он установил, что пеленг увеличивается, следовательно, встречное судно, если оба судна не изменят курса, пройдет от «Стокгольма» на расстоянии полмили или в миле слева. В целях увеличения расстояния между судами при расхождении (согласно установленному капитаном Норденсоном порядку нельзя было допускать приближения другого судна к «Стокгольму» менее, чем на одну милю) он решил, что придется отвернуть вправо.
Карстенс считал, что до встречи судов еще оставалось достаточно времени, чтобы успеть изменить курс «Стокгольма» вправо для выполнения обычного расхождения левыми бортами. Так следовало поступить в соответствии с Правилом 18 Международных ППСС.
«Когда два судна с механическими двигателями идут прямо или почти прямо друг на друга таким образом, что возникает опасность столкновения, каждое из них должно изменить свой курс вправо так, чтобы каждое судно могло пройти одно у другого по левому борту».
Закончив прокладку курса другого судна, Карстенс вышел на правое крыло мостика и сказал впередсмотрящему Бьеркману:
— Гляди в оба за судном слева по носу!
Опять ничего необычного в этом не было. Карстенс совершенно не волновался. Данный маневр он уже выполнял ранее бесчисленное множество раз. Обычно в подобных случаях суда расходятся в море левыми бортами. Кардинальное решение со стороны судоводительского состава требуется лишь тогда, когда суда следуют встречным курсом прямо или почти прямо навстречу одно другому и кажется, что они обращены друг к другу правыми бортами. В этом случае, при встрече в открытом море, оба судна должны, согласно принятому порядку, заблаговременно изменить курс вправо, чтобы разойтись, как обычно, левыми бортами. Расхождение правыми бортами допускается исключительно в тех случаях, когда оба судна находятся друг от друга справа на таком расстоянии, при котором попытка пересечения курса в целях расхождения левыми бортами, может грозить опасностью. Лишь в указанном положении, как было установлено различными судебными инстанциями, суда должны проходить одно у другого по правому борту, не прибегая к изменению курса. Однако Карстенсу беспокоиться было нечего — судно, которое он видел на экране радиолокатора, находилось у него по левому борту.
Между тем, всматриваясь в темноту ночи, он начал уже удивляться отсутствию видимости огней другого судна. Судя по показаниям радиолокатора, это судно было быстроходным. Но радиолокатор был бессилен сказать что-либо о его размерах и типе. На экране эхосигнал судна уже подошел к «Стокгольму» на расстояние пяти миль, но самого судна все еще не было видно.
В основу Правил для управления судами, составляющих отдельный раздел ППСС, положен один принцип, сформулированный во вступительной части:
«При толковании и применении этих Правил любое предпринятое действие должно быть уверенным, своевременным и соответствовать хорошей морской практике».
В этом суть безопасности практического применения всех правил, опубликованных в целях избежания столкновения судов в море. Это означает, что каждое изменение курса для избежания столкновения должно быть предпринято заблаговременно, выполняемый маневр должен быть решительным, курс должен быть изменен резко. На другом судне могут заметить только резкое изменение курса, по крайней мере на 20 градусов. Маневрирование должно быть предпринято в достаточном удалении от другого судна, чтобы, независимо от образа действия последнего, столкновение было бы невозможно. Именно в этом сущность предусмотрительности в морской практике!
Когда приближающееся судно оказалось в четырех милях, Карстенс повернул ручку радиолокатора, переключив его на пятимильную шкалу, при которой изображение на экране проектировалось крупным планом. Размер эхосигнала увеличился, он стал похож на желтую горошину на темном фоне. Светящаяся линия развертки обегала экран, свидетельствуя об отсутствии вблизи других судов. Заметить время Карстенс не удосужился. По часам на мостике было 23 часа 03 минуты.
Он снова стал всматриваться в ночь, продолжая удивляться, почему все еще не видит огней. Причины этому он не искал. Ему и в голову не приходило, что возможен туман. Ночь казалась достаточно ясной, и он считал, что другое судно шло в условиях такой же хорошей видимости. Правда, он подумал, что огни могут быть неисправны. Так иногда бывает. Нарушая правила, суда плывут в темноте без ходовых огней. Не была исключена также возможность, что другое судно было военно-морским кораблем, участвующим в учениях и поэтому следовавшим с затемненными ходовыми огнями.
Догадайся штурман о тумане, он бы немедленно вызвал на мостик капитана. Переговорная труба, ведущая непосредственно в каюту, находилась на правой стене рулевой рубки, не далее полуметра от радиолокатора.
Мысль позвать капитана возникла у Карстенса, но потом он решил не делать этого, так как был уверен, что вот-вот увидит другое судно. Пока Карстенсу все еще было невдомек, что огни приближавшегося судна могли быть закрыты туманом, или всего лишь одной его полосой. И он не беспокоился. Ведь Карстенс не принадлежал к типу людей, среди которых встречаются и представители судоводительского состава, беспокоящихся по любому поводу. Ему были известны хорошие маневренные качества «Стокгольма»: это было послушное судно, чутко слушающееся руля и обладающее огромной мощностью для погашения инерции. Большое преимущество дизелей, приводивших в движение «Стокгольм», заключалось в том, что, подобно мотору легковой или грузовой автомашины, они развивали при заднем ходе сто процентов мощности. Паровые турбины в роли двигателей для крупных судов были более эффективны, но при заднем ходе могли развить всего от тридцати до шестидесяти процентов полной мощности.
Часы на мостике показывали 23 часа 06 минут. Полным ходом, со скоростью более 18 узлов, «Стокгольм» рассекал волны.
Красавец "Стокгольм"...
Карстенс снова подошел к радиолокатору и взглянул на его экран. Эхосигнал оставался слева и приближался к «Стокгольму». В этот момент раздался возглас Бьеркмана:
— Огни слева!
Стоявший у радиолокатора Карстенс посмотрел через квадратный иллюминатор слева от себя и вдали, точно в том месте, где ожидал, увидел две белые точки топовых огней. Он смог также различить слабый красный свет огня, установленного на левом борту другого судна.
Штурман посмотрел вниз, на экран радиолокатора. Судя по эхосигналу, как раз переместившемуся в пределы концентрической окружности, обозначавшей две мили, судно находилось на расстоянии 1,8—1,9 мили.
Схватив бинокль, лежавший в стороне на полочке задней стены рубки, примерно метрах в трех, Карстенс бросился на левое крыло мостика, намереваясь лучше разглядеть огни. Нижний передний огонь, когда он взглянул на него, оказался несколько левее заднего. Это говорило о том, что судно шло курсом в сторону от «Стокгольма».
Теперь, уяснив, где находится другое судно и каким курсом оно идет, Карстенс решил для повышения безопасности при расхождении увеличить расстояние между судами.
— Право! — подал он команду.
Ларсен спокойно сделал два полных оборота штурвала вправо.
Когда Карстенс увидел, что нос «Стокгольма» отвернул в сторону от приближавшегося судна, он скомандовал:
— Прямо руль!
Ларсен переложил штурвал снова в нейтральное положение. В это время на мостике зазвонил телефон.
Карстенс следил за тем, как «Стокгольм» ложился на новый курс. Когда судно отвернуло примерно на 20 градусов вправо, он приказал:
— Так держать! — и Ларсен стал одерживать судно, проводя на новый курс.
Все приказания отдавались спокойно, тон едва отличался от обычного разговорного. Опять-таки, для Карстенса это был самый обычный маневр. Не более, чем спящий человек боится быть убитым молнией, ожидал он беды, разразившейся через три минуты.
Взглянув еще раз на топовые огни неизвестного судна слева и удостоверившись, что суда благополучно разойдутся левыми бортами, он отправился ответить на телефонный звонок. Не спеша он прошел по затемненной рулевой рубке к телефону, находившемуся справа, на задней стенке. Третий штурман был настолько уверен в благополучном расхождении, что даже не удосужился еще раз взглянуть на другое судно.
Став спиной к приближавшемуся судну, он взял трубку:
— Мостик слушает, — сказал он.
— Огни двадцать градусов слева! — доложил из «вороньего гнезда» Иоганссон.
— Хорошо, — ответил Карстенс и повесил трубку. Разговаривая стоя, он прислонился левым плечом к стене и смотрел на рулевого.
Иоганссон, положив телефонную трубку, посмотрел на огни другого судна. В этот момент восемнадцатилетний юноша увидел, что положение огней начало изменяться. Не веря себе, он смотрел на передний огонь, перемещавшийся под задним. Теперь огни, когда он смотрел на них, оказались в противоположном положении: нижний огонь находился правее заднего. Другое судно пошло на пересечение курса «Стокгольма»! Матрос схватился за телефон, но потом опустил руку. Вторично на мостик он не позвонил. В его обязанность впередсмотрящего входило доложить на мостик только о том, что он видит другое судно. Остальное уже было делом тех, кто стоит там.
Стоявший на правом крыле мостика вахтенный матрос Бьеркман также заметил изменение положения огней. Он пошел через рулевую рубку, чтобы доложить об этом штурману. Но тут понял, что штурман тоже видит огни.
Карстенс, вернувшийся на левое крыло мостика, стоял, неотрывно глядя в бинокль. По пути на левое крыло он задержался у радиолокатора и взглянул на него. Разговаривая по телефону, он не видел, как другое судно пошло на пересечение курса «Стокгольма». Не обратил он внимания и на перемену положения эхосигнала на радиолокаторе. Не заставило его также насторожиться и то, что он мельком увидел через иллюминатор рулевой рубки «Стокгольма», когда направлялся на крыло мостика.
Но теперь он, наконец, осознал весь потрясающий ужас создавшейся обстановки. Никакой речи о благополучном расхождении судов, на которое он рассчитывал, уже не могло быть. Перед его глазами появился огромный борт гигантского черного судна, сверкавшего огнями, как парк Тиволи в Копенгагене. Судно шло на пересечение курса «Стокгольма»! Как в бреду, он увидел яркий свет зеленого отличительного огня.
Это был правый борт другого судна!
Карстенс ринулся к находившемуся перед ним машинному телеграфу. Перегнувшись через его корпус, он схватил своими огромными руками обе рукоятки, рывком перевел их вверх в положение «стоп», а мгновение спустя, опустил вниз — «полный ход назад».
— Право на борт! — закричал третий штурман Ларсену, осыпая идущее впереди неизвестное судно проклятиями. Резко продребезжал звонок машинного телеграфа, подтверждая выполнение приказания машинным отделением. Штурману показалось, что он услышал сигнальный гудок другого судна, однако не был в этом уверен, так как в это же время у него над ухом прозвенел звонок машинного телеграфа.
Реакция Ларсена была мгновенной. С быстротой, на которую был только способен, он принялся перебирать руками, вращая вправо штурвал. Совершив один полный оборот, второй, третий, четвертый, пятый, штурвал остановился и дальше не поворачивался.
Реакция капитана Норденсона, сидевшего внизу в своей каюте, была мгновенной. Услышав за стеной перемещение тросов машинного телеграфа, он вскочил с кресла, оттолкнул его от стола, схватил фуражку и побежал на мостик.
«Наверное, туман,—подумал он. — По-видимому, судно неожиданно встретилось с туманом, и Карстенс из осторожности дал теплоходу задний ход».
Реакция исполнявшего обязанности старшего механика Густава Ассаргрена, который находился в своей каюте рядом с каютой капитана, также была мгновенной. Он только что закончил читать книгу и потушил лампу, как вдруг услышал звонок машинного телеграфа. Вскочив с койки, он принялся снимать пижаму. Любое изменение режима работы двигателей в море было явлением необычным и он решил, что надо срочно спуститься в машинное отделение.
Реакция двух механиков и трех мотористов в машинном отделении, услышавших звонок машинного телеграфа с приказом дать полный ход назад, была мгновенной. Пока находившиеся в отделении вспомогательных механизмов люди бросились бежать в отделение главных машин, несущий вахту на площадке пульта управления между двумя огромными дизелями второй механик, сорокасемилетний Юстра Свенссон, успел поставить штурвал правого двигателя на «стоп». В это же время моторист Александр Галлик повернул штурвал меньшего размера, открыв подачу воздуха, необходимого для отработки заднего хода двигателя. Тогда Свенссон, бросившись через трехметровую площадку, которая разделяла оба двигателя, остановил левый дизель. Далее он метнулся опять к правому двигателю и повернул его штурвал на «полный ход назад». Как и двигатель автомобиля, дизель судна сначала необходимо остановить, и только потом включать на задний ход.
Карстенс и стоявшие с ним на мостике два матроса, почувствовали, как от работы двигателей на задний ход задрожало судно. Но судно — не автомобиль, и замереть под скрип тормозов оно не может. Все заметили, что ход судна убавился, но «Стокгольм» все еще рассекал воду, продолжая начатый поворот вправо и стремясь навстречу неизвестному, находившемуся впереди судну.
Педера Ларсена — это был его первый рейс на «Стокгольме»— обуял страх, когда огромный черный корпус неизвестного судна заполнил квадратные иллюминаторы перед его глазами. Отчетливая мысль пронзила мозг. Блестящая медная кнопка сигнала тревоги была в каких-нибудь полутора метрах. «В одно мгновение,—лихорадочно думал он, — можно броситься от штурвала к кнопке, нажать ее и известить все судно о грозящей ему через несколько секунд катастрофе... Возможно, он спасет сотни жизней... Нельзя лишать пассажиров хотя бы этого предупреждения...» Мысли мелькали в голове Ларсена, но он продолжал стоять у штурвала, выполняя приказ; переложив руль право на борт, он наблюдал за надвигающимся бедствием.
«Пропал я... вот и пришел конец», — бормотал он про себя.
Один из пассажиров, доктор Гораций Петти, страстный любитель парусного спорта, никогда не забывавший прихватить с собой в карман компас, обратил внимание на отдаленный сигнальный гудок другого судна. Он отшвырнул книгу, которую читал, высунулся в открытый иллюминатор и увидел все в ярких огнях судно, полным ходом шедшее на пересечение курса «Стокгольма».
— Держись! — крикнул он своей жене. — Сейчас мы столкнемся!
Карстенс вплоть до самого последнего мгновения отказывался верить, что суда столкнутся. «Они должны как-нибудь разойтись»,— настойчиво требовал его разум. Ухватившись за машинный телеграф на левом крыле мостика, он с ужасом наблюдал за происходящим, которое впоследствии никогда не мог изгнать из своей памяти.
«Водонепроницаемые двери!» — эта мысль пронзила сознание Карстенса в последний момент. Водонепроницаемые двери, которые могли предохранить «Стокгольм» от возможного потопления, были еще открыты. А оба судна все ближе и ближе подходили друг к другу.