Море и флот в поэзии...том3 - 3

АЛЕКСАНДР ТВАРДОВСКИЙ

1910-1971

ИЗ КНИГИ «ЗА ДАЛЬЮ ДАЛЬ»

Огни. Гудки.

По пояс в гору,

Как крепость, врезанный вокзал.

И наш над ним приморский город,

Что Ленин нашенским   назвал...

Такие разные — и все же,

Как младший брат

И старший брат,

Большим и кровным сходством схожи

Владивосток и Ленинград.

Той службе преданные свято,

Что им досталась на века,

На двух краях материка

Стоят два труженика-брата,

Два наших славных моряка —

Два зримых миру маяка...

Владивосток!

Наверх, на выход.

И — берег! Шляпу с головы

У океана.

— Здравствуй, Тихий!

Поклон от матушки Москвы;

От Волги-матушки — немалой

И но твоим статьям реки;

Поклон от батюшки Урала —

Первейшей мастера руки;

Еще, понятно, от Байкала,

Чьи воды древнего провала

По-океански глубоки.

От Ангары и всей Сибири,

Чей на земле в расцвете век,—

От этой дали, этой шири,

Что я недаром пересек.

Она не просто сотня станций,

Что в строчку тянутся на ней,

Она отсюда и в пространстве

И в нашем времени видней.

На ней огнем горят отметки,

Что поколенью моему

Светили с первой пятилетки,

Учили сердцу и уму...

Все дни и дали в грудь вбирая,

Страна родная, полон я

Тем, что от края и до края

Ты вся — моя, моя, моя!

На все, что внове и не внове,

Навек прочны мои права.

И все смелее наготове

Из сердца верного слова.

1950-1960

ЮХАН СМУУЛ

1922—1971

РЫБАК ВОЗВРАЩАЕТСЯ ДОМОЙ

Золотой вечерней тканью

Над водой закат пророс.

На угрюмом сером камне

Засыпает альбатрос.

Но когда к бровям ты руку

Вдруг приставить козырьком,

Не поймешь: ну что за штука —

Берег смотрит цветником?

Что на солнышке маячит,

Что там треплют ветерки?

Это платьица рыбачек,

Их косынки и платки. ,

Рыболов из лодки тесной

Выйдет на берег родной,

Чтобы встретиться с невестой

Иль с любимою женой.

Сапоги подруга стянет,

Шарф широкий разовьет,

А потом в глаза заглянет —

Что-то в них

Она найдет?..

И прильнет к плечу. Во взоре

Томный стыд проступит вновь.

В нем и робость, в нем и море,

И отвага, и любовь.

1960

НИКОЛАЙ ПАНОВ

1903—1973

БАРЕНЦЕВО МОРЕ

(Из поэмы)

У длинных пушек меловой окраски

Снаряды подают из погребов.

На головах у комендоров каски,

Как шляшш фантастических грибов.

И грянул залп!.. Раскат слепящих зарев

Рванулся болью в уши и в глаза.

И грянул залп, как молния ударив!

И грянул залп! И снова грянул залп!

Взлетали вражеских снарядов всплески.

Осколков смерч над мачтой пролетел.

Но точны, в дымном орудийном блеске,

Движенья сильных мускулистых тел.

У аппаратов, у щитов орудий

Забыты споры, разговоры, смех.

Такая ненависть вздымала груди,

Что тесен стал тулупов жарких мех...

—    Огонь! — И сталь пудового снаряда

Подхватывала жесткая ладонь.

Распахивал замок товарищ рядом.

—   За Родину Советскую! Огонь!

—    Накрытие! -- И силуэт белесый

Как будто раскрывает черный зонт.

Укрытый бурой дымовой завесой,

Противник убегал за горизонт.

В нем угасала мощь машин былая,

Он не дотянет до норвежских баз...

Дымится нефгь, вокруг него пылая,

Взорвется скоро в нем боезапас.

И в наплывающем полярном мраке

Блестели волны, как багровый лак.

По океану плыл огромный факел,

И тлел на гафеле фашистский флаг.

А комендоры новой цели ждали,

Блестели пушки ледяной корой...

Но, скрывшись в снеговой гуманной дали,

От боя отвернул фашист второй.

Северный флот — Москва — Чкаловская 1942—1945—1963

• Назад
• Вперед