Еще раз о Цусиме часть 2 - 27

Из русских эсминцев погибли или были затоплены «Быстрый», «Буйный» и «Блестящий»; «Бодрый» был интернирован в Шанхае; «Безупречный» со всей командой был пущен на дно японским крейсером, а «Бравый» добрался до Владивостока. Из транспортов «Корея» пришла в Шанхай, а «Анадырь» в безостановочном ходу добежал до самого Мадагаскара. (В данном случае идея фикс Рожественского иметь большой запас угля оправдалась.)

Цусимское морское сражение-потери русского флота.

«Иртыш», очень сильно поврежденный, затонул на глазах у команды, севернее, у японского берега.

Вот как один из его мичманов описывает обстановку на судне в последние часы его жизни: «После всех пережитых волнений по поводу принятия решения прошло еще томительных шесть-семь часов. Горизонт оставался чистым, и за все время даже ни один дымок не показывался. Это особенно подбадривало идти дальше, и все волновались, начнет ли «Иртыш» тонуть и его придется покинуть, или еще протянет. Эти часы тянулись страшно медленно, и никто не знал, чем заняться: имело ли смысл приводить корабль в порядок, начать починки и налаживать обычную жизнь, когда в любой момент может произойти катастрофа.

Мрачно мы сидели за обедам, в полуразрушенной кают-компании, не было слышно обычных шуток и споров, точно кого-то оплакивали, да, впрочем, и действительно впору было оплакивать — гибель цвета русского флота.

Чем дальше шло время, тем роковая стрелка кренометра все больше наклонялась. Наконец, в 5 часов дня 15 мая пришлось прийти к убеждению, что минуты «Иртыша» сочтены и он каждый момент может начать тонуть. Поэтому дальше ждать становилось рискованным и настало время готовить шлюпки к спуску.

Как было решено, командир повернул к берегу и, на расстоянии около 10 миль от него, на глубине 55 сажен, стал на якорь. Началось сложное спускание шлюпок с корабля с предельным креном и поврежденными приспособлениями. Только после упорной работы в течение часа, наконец, они были на воде и началась погрузка раненых. Потом рассадили команду, затем сели офицеры и последними спустились — командир и старший офицер. Незабываемые моменты!

Константин Львович Егормышев (20 апреля 1856, Херсонская губерния — 1916) — русский морской офицер, генерал-лейтенант с зачислением по Адмиралтейству, участник Цусимского сражения. С 17 апреля 1904 года — командир транспорта «Иртыш» (на фото - мичман К. Л. Егормышев)

Невероятно тяжело покидать корабль, на котором совершен такой трудный переход и пережиты ужасы боя. Какую печальную картину теперь представлял наш «Иртыш»: всюду следы разрушений, разбросанные вещи, грязь и запустение. Транспорт сразу принял нежилой и покинутый вид, и он на наших глазах как бы, превращался в труп.

Вообще, каждый корабль, на котором пришлось прослужить долгое время, бывает жалко покидать, потому что к нему привыкаешь и с ним как-то сживаешься. Он уже кажется не бездушной железной коробкой, а существом, как-то духовно связанным с экипажем. Мы покидали сегодня «Иртыш», обреченный на неизбежную гибель, а ведь вчера он нас спас, вынес из опасного положения.

Бедный, бедный «Иртыш», не долго ты послужил в русском флоте, не долго на твоей корме развевался славный Андреевский флаг!

Транспорт «Иртыш»

Пока плыли, никто не спускал глаз с «Иртыша», ожидая его последнего вздоха, но он продолжал печально стоять, уткнувшись носом в воду. Лишь Андреевский флаг слабо колыхался на корме.

Когда подходили к берегу, мы увидели в некоторых местах буруны, но никто даже не подумал искать удобного места для высадки и стали приставать там, где пришлось. Оттого несколько шлюпок перевернуло, и они затем разбились на камнях.

На берегу нас встретили какие-то люди с угрожающим видом и вооруженные палками, вилами и лопатами, но державшиеся на приличном расстоянии. В это время команда успела вытащить раненых и положить на песок. Затем привязали к веслу флаг с красным крестом и стали жестами показывать японцам, что оружия у нас нет. Убедившись, что мы имеем мирные намерения, они успокоились, однако подходить не решались и только показывали руками по направлению деревни.

Мы поняли, что они кого-то ждут и, следовательно, и нам приходилось делать то же самое. Действительно, скоро появились три полицейских с веревками. Не обращая на нас никакого внимания, они быстро вбили колья кругом места, где мы расположились, и между ними протянули веревку. Таким образом, наш лагерь оказался оцепленным, и они сами остались сторожить, объясняя жестами, что никто не должен за него выходить. Тут впервые почувствовалось, что мы уже не свободные люди, а пленники.

Время клонилось к закату. Все офицеры и матросы сидели на берегу и грустно всматривались в очертания «Иртыша». Издали трудно было сказать, что с ним происходит, но вдруг мы заметили, что он как бы стал уменьшаться в размерах: первым под воду ушел нос, виднелись только спардек и корма, а затем и они стали быстро погружаться. Несколько секунд торчали верхушки мачт и труба и — все исчезло. «Иртыша» не стало.

Последние минуты «Иртыша»...

Через какое-то время прибыла группа японцев, оказавшихся представителями местных властей. Они немного говорили по-английски и задали нашему капитану несколько коротких вопросов о причинах нашей высадки. В свою очередь, капитан просил, как можно скорее сделать что-нибудь для раненых и помочь нашему доктору. Из разговора мы узнали, что мы высадились у крохотного поселка в 25 км от населенного пункта Камада. Жители его никогда раньше не видели европейцев, т.к. их в этот район не пускали. (Вот почему местные крестьяне сначала встретили нас с таким недоверием и недоброжелательностью.) По окончании разговора японцы стали отдавать распоряжения: раненых с помощью матросов перенесли в поселковую школу, команду поместили в местном храме, несколько лачуг были быстро очищены для офицеров. Затем нас предупредили, что, когда прибудет конвой, нас отправят в город, а пока мы должны оставаться в выделенных для нас местах и не покидать их без разрешения.»

Памятник в Японии на месте высадки  экипажа «Иртыша» (район Вака города Гоцу, префектура Симанэ).

• Назад
• Вперед