А. БЕЛЯЕВ

АЛЬБЕРТ  БЕЛЯЕВ

И СНОВА В МОРЕ...

(Повесть)

ДИПЛОМ НА СЕВЕР

Светлые сумерки северного города чуть приглушили яркость дневных красок. Суда на реке словно глубже осели в воду, корпуса их стали длиннее, а дымовые трубы тоньше; замигали разноцветные огоньки створов на той стороне реки; в прозрачной тишине отчетливее стали слышны звуки, Доносившиеся на берег с пароходов: глухой шум судовых машин, шипенье пара, звон рынд...

Тимофей Таволжанов неторопливо шел по набережной, совершая свою последнюю прогулку по вечернему городу.

Завтра штурман Таволжанов уезжает на Север, в заполярный порт Мурманск. Тимофей достал из внутреннего кармана пиджака черную книжку. Осторожно развернул.

Диплом. С отличием. Почти пять лет жизни вместились в эти обтянутые черной материей корочки.

«...Окончил полный курс... получил специальность штурмана дальнего плавания». Звучит? Еще как!

Тимофей спрятал диплом в карман и застегнул его булавкой. Так надежнее.

Он свернул налево. Вот она высится среди низких домов — старинная церковь. Тимофей присел на каменную скамейку у входа, глянул снизу вверх. Была церковь когда-то красавицей среди деревянных домишек рыбаков. В тридцатые годы поубавили у церкви высоту, облик ее потерялся, пропали стройность и стрельчатая устремленность здания ввысь, осталось нечто похожее на огромный каменный амбар, который перегородили на два этажа. На первом сделали столовую, на втором — клуб.

Столовая была, как говорится, не красна углами; каменный пол, отполированный за долгие годы ногами прихожан, тускло поблескивал под лучами электрических ламп. Обеденный зал оказался таким обширным, что света от узких, высоких окон явно не хватало, и поэтому и днем и вечером в столовой горел электрический свет.

Зато клубный зал был отделан курсантами на славу. Огромную площадь пола еженедельно мыли и натирали воском до блеска.

Вчера в этом клубе Тимофею, как и другим выпускникам, вручили диплом. И банкет состоялся. Грандиозный банкет!

Тимофей сидел за столом судоводителей. Их было двадцать восемь человек. Тимофей двадцать девятый. Многие ребята пришли со своими подругами. Рядом с Тимофеем сидели Павел Федерякин и Костя Лосев. Это были отличные ребята, пожалуй, самые надежные его товарищи. Напротив Тимофея сидел Алешка Фурсов. Что бы ни случилось на курсе, какое бы происшествие ни возникло, единственный, кто всегда был в стороне, — это Фурсов. Учился он старательно, однако диплома с отличием не получил. Тимофей сторонился Фурсова, считал его неискренним человеком. Сейчас они сидели друг против друга, и, поднимая рюмку, Фурсов улыбался Тимофею, подмигивал ему и что-то говорил своей соседке. Тимофей рассеянно улыбался в ответ, но думал о своем.

За столом было шумно. Шли разговоры о предстоящем разъезде по разным пароходствам. Некоторые уезжали в Ленинград, в Таллин, в Ригу, но большинство оставалось в местном пароходстве. И лишь один Тимофей, хотя диплом с отличием и давал ему право выбора лучшего пароходства, едет в Мурманск.

Тимофей знал, что эти вот ребята, сидящие сейчас с ним за праздничным столом, пойдут на суда штурманами, а ему еще придется несколько месяцев быть матросом — не хватает стажа плавания, — все они идут на суда загранплаваиия, а ему придется идти в каботаж. Эти ребята будут возвращаться в родной порт, и их будут встречать с оркестром и с цветами, потому что они бывают дома редко; лица их будут отливать бронзой тропического загара, и в разговорах они будут небрежно сыпать экзотическими названиями далеких портов — Сингапур, Гибралтар, Гавана, Калькутта... Они будут дарить девушкам и знакомым диковинные заморские подарки...

- Послушай, Тима! — донесся до него далекий голос Фурсова.—Тима,  что ты забыл в этом Мурманске? У тебя же выбор есть. Я на твоем месте аж в самую Одессу укатил бы.

Тимофей очнулся от своих мыслей и с удивлением посмотрел на Фурсова. О чем он?

Фурсов поднял рюмку:

—  Я пью за твою Одессу, Тима.

—  Какую Одессу?

—  Ты еще можешь выбрать, советую.

—  Спасибо, но я еду в Мурманск.

—  На кой черт он тебе сдался? Там и пароходов-то хороших раз-два — и обчелся,   да   и   рейсы   всё   каботажные больше.

Тимофей старался понять, куда он клонит, зачем затеял этот разговор. Однако ответил шутливо:

—  Любовь к экзотике влечет меня в этот холодный край. Опять же надо кому-то и Север осваивать.

Но Фурсов не принял шутливого тона. Он насмешливо сказал:

—  Бее в благородство играешь. Тимофей весь подобрался, сдерживая злость.

—  С чего это вдруг тебя стала беспокоить моя судьба?

—  Ты так старательно учился... Разве   для   того,   чтобы попасть в каботаж в наши дни,  надо дипломы с отличием иметь?

Тимофей услышал, как сидевшая рядом с Фурсовым девушка сердито сказала:

—  Как тебе не стыдно, Алеша! Выпускной вечер, а ты... Сейчас же извинись!

Тимофей медленно поднялся:

—  Успокойтесь, девушка. Я драться с вашим приятелем не буду. Не здесь и не сейчас, во всяком случае.

—  Алексей!—требовательно воскликнула девушка. Фурсов встал:

—   Извини, Тимофей, я не то сказал... Марина вовремя меня одернула. Если можешь — не сердись на меня.

Тимофей поморщился:

—  Ладно, Фурсов, забудем. Фурсов протянул рюмку:

—  Давай чокнемся!

Девушка торопливо подняла свою рюмку.

—  Я  тоже хочу  чокнуться  с  вами, — донесся ее вибрирующий, низкий голос.

Тимофей посмотрел ей в глаза.

—  Мне   Леша  рассказывал  о   вас   много    интересного. И мне очень хочется, чтобы вы остались друзьями. Что вам делить?

—   Извини,   Тима,— вмешался   Фурсов.— Позволь познакомить — это Марина, моя невеста.

Марина сдержанно кивнула.

Оркестр заиграл танго. Тимофей взглянул на Марину, увидел ее вопросительный взгляд, вдруг решился и сказал, не отрывая глаз от взгляда Марины:

—   Ты не будешь возражать, если я приглашу твою невесту на танго?

—   Ради  бога!—с  наигранной   беззаботностью   воскликнул Фурсов.— Только, чур, не уводи совсем.

Тимофей осторожно вел Марину среди танцующих пар, искоса поглядывая на одиноко сидевшего за столом Фурсова.

—  Тимофей,—услышал он низкий голос Марины,—скажите, за что вы не любите Алексея?

Тимофей взглянул на свою партнершу. Она была чуть ниже его ростом. Густые черные волосы гладко зачесаны назад и жгутом свиты на затылке. Коричневые глаза се смотрят вопрошающе. Полные губы чуть приоткрыты.

Он смотрел на нее в упор, и она не отводила глаз. Боже мой, подумал тогда Тимофей, она же очень красива!

—   Что же вы молчите? — услышал он вновь голос Марины.— Мне это очень важно знать.

—  А что я могу   вам   сказать?—пожал   плечами   Тимофей.— Вы лучше спросите у него, за что он меня не любит. Вероятно, он вам уже не раз говорил об атом? Так ведь?

Она неохотно кивнула.

—   И что же? Вы ждете, что я буду сейчас опраздывать-ся, доказывать, что я хороший?

—   Нет, я этого не жду.

—   О, вы великодушны!— засмеялся Тимофей. Она помолчала и опять спросила:

—  А почему, в самом деле, вы идете в каботаж? Он взглянул на нее с удивлением. И эта туда же!

—  А вам разве не все равно? Ваш Алексей   идет   в   за-гранплавание. Будет привозить вам заграничные подарки...— иронически процедил он и добавил:— И не все ли вам равно, где будет плавать Тимофей Таволжапов?

—   О, вы рассердились! А помните, древние римляне говорили: Юпитер, ты сердишься...

Тимофей кивнул:

—  Значит, я неправ?  Что же,  пусть будет так.— И он надолго замолчал, упорно отворачиваясь   от   ее   тревожных глаз.

—  Думаете, я не сумею   понять? — осторожно   спросила Марина.

— Вы очень догадливы. Это меня радует.

—   Почему?

—   Алешке легко будет жить. Он только подумает, а вы уже угадали его желание и выполнили. Будет жить человек, как за каменной стеной.

—   А вы злой.

—   Не все ли равно, какой я — злой или добрый? Я через день уеду из этого города. Уж потерпите немного.

—  Уж потерплю,— в тон ему ответила Марина. Танец окончился, и Тимофей вежливо проводил Марину

к Алексею.

—  Попрошу дать мне расписку, сэр, в том, что я вернул вам невесту, — хмуро пошутил Тимофей.

Марина быстро взглянула на него и отвернулась. И еще несколько раз ловил Тимофей в тот вечер быстрые, пытливые взгляды Марины. И сам он подолгу следил за ней. Ему нравилось, как она держит себя, нравился ее низкий, бархатистого тембра голос, притягивающие умные глаза. Но она была невестой Алексея Фурсова... И свадьба назначена. Значит, крепко она любит Алексея. Ну и ладно. «Послезавтра я уеду, и все забудется... Но почему она так странно на меня смотрела? А-а, черт, хватит о девицах думать! Не время».

• Вперед