Такая загадочная Африка... часть2 - 4

На самом ли деле миллионы антилоп участвовали в этих миграциях? Некоторые натуралисты вообще вы­сказали сомнения, что популяция спрингбоков могла достигать тех размеров, которые ошеломляли ранних путешественников. Однако описания кочующих антилоп подтверждают это. Одно из самых лучших описаний сто лет назад оставила колоритная личность — охотник Гордон Камминг, старый выпускник Итонского кол­леджа, кавалерийский офицер, рыжебородый шотландец, носивший килт. Он путешествовал в запряженном во­лами фургоне и вел безжалостную охоту в течение пяти лет в то время, когда Южная Африка была несомненно охотничьим раем, и никто, похоже, не мог вообразить, что настанет день, когда некоторые ее животные исчез­нут с лица земли. Трофеев у него было значительно больше чем у более поздних и более избирательных охотников наподобие Селоуса.

Как-то ночью Гордон Камминг лежал в своем фур­гоне перед рассветом, два часа слушая мычание спринг­боков. Он понял, что около его лагеря паслось большое стадо. Когда он поднялся, то увидел: это было не просто стадо, а плотная живая масса из медленно и равномерно идущих спрингбоков.

Они шли через ложбину между лежащими к западу холмами, выливаясь оттуда словно поток и исчезая за хребтом. «Я стоял на передке фургона почти два часа, загипнотизированный диковинной сценой,— отмечал Гордон Камминг.— Мне было довольно трудно убедить себя, что созерцаемое мною — реальность, а не какая-то невероятная картина из охотничьего сна. Все это время бесконечные легионы все выходили и выходили из ложбины между холмов непрерывной компактной фалангой.

 Наконец я сел в седло, за мной последовали мои спутники, и, двигаясь верхом среди стада с ружьем, я  стрелял по рядам антилоп, пока не упало четырнадцать или пятнадцать животных, и я закричал: «Хватит!».  Затем мы вернулись, чтобы забрать у вечно ненасытных  грифов убитую дичь, которая лежала вдоль всего моего пути».

 Гордон Камминг признался, что он не смог бы даже  сказать, сколько антилоп он видел в тот день; но он совершенно не сомневался, говоря, что «несколько сот тысяч находились в поле моего зрения».

Один из буров, живущих в этом районе, сказал Гордону Каммингу: «Вы в это утро лицезрели лишь одну равнину, покрытую спрингбоками, но я верхом совершил поездку по нескольким равнинам, которые были покрыты ими насколько хватало глаз, и причем они стояли так же тесно, как овцы в овчарне».

 Нет этому морю начала и конца...

Скалли растерялся, когда попытался сосчитать спрингбоков, увиденных им во время их миграции 1892 года. «Когда приходится иметь дело с мириадами, цифры уже не имеют какого-либо значения,— заявил он.— Попытаться назвать число антилоп, образующих живую волну, которая катится через пустыню и раз­бивается как пена о гранитный хребет, это то же самое, что попробовать описать песчаную дюну длиной в милю, выразив цифрами сумму песчинок в ней.

Т.Б. Дэви из Приски записал свои впечатления о четырех огромных миграциях спрингбоков, имевших место между 1887 и 1896 годами. «Казалось, движется вся местность, причем не в стремительном натиске или спешке, а ровным, медленным маршем, как саранча»,— заявил он. Дэви видел единый непрерывный поток спрингбоков, растянувшийся от Приски до Драгхундера (сорок семь миль). Они не спеша двигались вперед, лишь слегка расступаясь в стороны, чтобы не попасть под колеса его повозки.

Семье с фермы Витвлей пришлось сидеть вокруг колодца — их единственного источника воды — после того, как спрингбоки буквально забили своими телами запруду,— и отгонять антилоп пулями и камнями. В конце концов мучимые жаждой спрингбоки свалили ограду и скоро колодец тоже был забит мертвыми и умирающими животными.

В тот год спрингбоки как мощный поток прошли по главной улице Приски, и судья, сидя на ступеньках суда, подстрелил из ружья несколько хороших особей. Приска всегда оказывалась на пути миграций.

Во время миграции 1888 года Дэви и его друг доктор Гиббоне попытались определить число трекбокке. Они были на ферме Нельса Поортье в районе Приски, когда море антилоп буквально затопило район. Перед ними находился крааль, который, по словам фермера, вмещал полторы тысячи овец.

«Ну,— сказал доктор Гиббоне,— раз там могут на­ходиться полторы тысячи животных, то их может быть около десяти тысяч на акре, а перед собой я вижу десять тысяч акров, запруженных антилопами. Это оз­начает как минимум сто миллионов антилоп. А сколькоже всего должно быть животных, если вся территория на многие мили вокруг буквально покрыта ими?». Им пришлось оставить эту попытку. Во время миграции 1896 года Кронрайт-Шрайнер и два других фермера (у всех из них был опыт подсчета поголовья в небольших стадах) наблюдали спрингбоков на обширной открытой равнине и попытались сделать точный расчет при помощи бинокля. Они обсчитывали участок за участком, и сошлись на мнении, что в поле зрения в данный момент находилось полмиллиона спрингбоков. Но весь миграционный поток покрывал территорию в сто сорок на пятнадцать миль. «Когда говорят, что их миллионы, это полнейшая правда»,— заявил Кронрайт-Шрайнер.

   И было их не счесть... 

Миллейс в те годы, когда вел жизнь охотника, имел дело с массовым уничтожением диких животных, на­чавшимся с появлением в Южной Африке в 70-е годы прошлого века ружей, заряжающихся с казенной части. Он встретил торговца, который вел точный учет шкур, которыми торговал. Между 1878 и 1880 годами этот человек вывез около двух миллионов шкур, в основном спрингбоков.

 Да, странствовали по южноафриканским равнинаммиллионы спрингбоков, за миллионами антилоп шли львы, леопарды, гиены и шакалы, а тем, кто в изне­можении падал, выклевывали глаза стервятники. Когда  трекбокке мчались через узкую лощину, неминуемая  смерть грозила любому человеку, который оказывался на их пути. Во времена Великого Трека (переселение  буров из Капской колонии на север в 30-е годы прошлого века.— Пер.) один фермер нашел на вельде трех  своих сыновей и пастуха-готтентота затоптанными на смерть после прохода антилоп.

  Лет семьдесят назад был в Калахари известныйторговец по имени Альберт Джэксон. Он еще недавножил в Порт-Элизабете и рассказывал мне свои личные впечатления о миграции спрингбоков, которые помогли мне представить, как все это выглядело на самом деле. «Как-то во время миграции 1896 года я спал посреди вельда,— вспоминал Джэксон.— Я часто прикладывал ухо к земле, и даже ночью, когда антилопы отдыхали, было ощущение, что происходит землетрясение». Хотя национальному символу Южной Африки — единственной газели страны — не грозит уничтожение, теперь спрингбоков больше не увидишь миллионами. В мае 1954 года большие стада спрингбоков, возможно, пятнадцать тысяч антилоп, вышли из Калахари и устремились в район Гордонии, подобно мигрирующим ордам прошлого века. Фермеры обращались с настой­чивыми жалобами на то, что их ограды были поломаны, а пастбища повреждены. Судья и офицер полиции об­летели на самолете зону нашествия антилоп и пришли к выводу, что снимать запрет на любую охоту, введен­ный в этом районе на три года, необходимости нет. Фермерам было разрешено стрелять из ружей, чтобы отпугивать антилоп, но только под надзором полиции.

  Спрингбок... национальный символ Южной Африки...

Мясо спрингбоков ценится достаточно высоко. В районах, где охота разрешена, фермеры тщательно ох­раняют свои стада спрингбоков, и гостя, который на­рушит правила охоты на спрингбоков, никогда не по­зовут вновь. Убивают только самцов и старых самок.

Редко можно увидеть пятьдесят спрингбоков, убитых на одной ферме за день; а в девяностые годы прошлого века одна охотничья группа могла добыть тысячу, ты­сячу двести антилоп за светлое время суток. Миграции и массовые убийства ушли в прошлое, но загадка ос­талась.

• Назад