Такая загадочная Африка... часть2 - 3

Некоторые наблюдатели утверждали, что массовая миграция обычно начиналась с того, что небольшие стада спрингбоков начинали проявлять беспокойство и искать себе подобных. Антилопы собирались во все большие и большие стада, которые двигались столь же неотвратимо, как прилив. Иногда трекбокке шли по каким-то своим, инстинктивно выбранным тропам. Их детеныши мигрировали в своеобразных «движущихся яслях» — как бы отдельным стадом с краю от основной части антилоп; когда спрингбоки останавливались, сам­ки навещали их и кормили своих малышей. Иногда огромные группы антилоп пугались чего-то и, изогнув спину дугой, начинали делать свои двадцатифутовые прыжки. А затем обращались в массовое паническое бегство, стремительно бросаясь вперед быстрее и гораздо грациознее лошадей. Они жадно и поспешно щипали траву и двигались дальше, оставляя за собой лишь голую землю. На фермах они прорывались через любые проволочные заграждения, какие только встречали на своем пути. Бесстрашно устремлялись потоками между усадьбами и надворными постройками. Заполняли за­пруды и безжалостно затаптывали своих тонущих со­братьев в грязь.

  Такое скопление движущейся массы... количество особей подсчитать не удасться никому...

 Небольшую миграцию наблюдал в1867 году Дэвид Ливингстон и составил о ней собственное мнение. Он обнаружил, что спрингбоки часто покидают северные районы в периоды, когда и вода, и трава там в изобилии. «Причина миграции, похоже, кроется в их предпочтении к местам, где они легко могут видеть приближение врага»,— предположил Ливингстон.

«В высокой траве антилопы часто приходят в ужас. Это чувство у спрингбоков проявляется в большей сте­пени, и они начинают обнаруживать беспокойство, когда в Калахари вырастает высокая трава. По мере их про­движения вперед и роста численности стад пастбища так скудеют, что они вынуждены пересекать Оранжевую реку и превращаются в подлинный бич для фермеров, разводящих овец на землях, где любимого корма для их животных крайне мало»,— отмечает путешественник.

Я нашел подтверждение теории Ливингстона в более поздних наблюдениях Дж.У. Пенрайса, натуралиста, ко­торый изучал поведение стад спрингбоков в прибрежной полосе Анголы. «В определенные времена года они со­бираются в одно огромное стадо и движутся в сторону других вельдов, где вновь разбиваются на более мелкие группы,— писал Пенрайс— Никогда нельзя встретить спрингбока в районе, где высокие травы. Такое впечат­ление, что им нравится, когда они могут видеть все вокруг. Как-то в особенно дождливый год на побережье трава выросла очень высокой, и в результате все антилопы двинулись южнее, на вельд, где песчаные почвы».

Писатель и поэт Уилльям Чарльз Скалли был судьей в Спрингбокфонтейне в Намакваленде, когда там про­ходили последние миграции спрингбоков. У него тоже своя теория. Он говорил, что хотя причины массовых переселений антилоп, похоже, ставили в тупик охотни­ков и натуралистов с незапамятных времен, объяснение их на самом деле очень простое и очевидное. Дожди выпадают в Бушменленде летом, а зима стоит сухая. На западе Бушменленд окаймляют гранитные горы, поднимающиеся с песчаной равнины. «Здесь не бывает летних дождей, но в начале зимы юго-западный ветер приносит сильные ливни, и лежащие среди гор песчаные равнины на несколько недель покрываются богатой соч­ной растительностью,— продолжал Скалли.— Это про­исходит в период, когда рождаются ягнята спрингбоков, и когда самкам, соответственно, нужна свежая обильная пища. Отсюда и «трек» (переселение.— Пер.) в западном направлении. И это, как я думаю, происходит уже с очень давних времен.

Скалли описал самую сенсационную из всех зафик­сированных миграций спрингбоков (1892 год), которая окончилось у побережья Атлантического океана. «Спрингбоки, как правило, могут подолгу обходиться без во­ды»,— подчеркивал он. И замечал далее: «Тем не менее

иногда — возможно, раз в десять лет — они вдруг начинают испытывать сильную жажду, и безумно не­сутся вперед, пока не обнаружат воду. Несколько лет назад миллионы этих животных пересекли горный хре­бет и направились к морю. Они стремительно бросились в воду, пили соленую воду и погибали. Их тела загро­моздили берег на протяжении тридцати миль, и зло­воние вынудило трекбуров, которые стояли лагерем не­подалеку от побережья, уйти вглубь страны».

 Антилопы... вода не всегда в радость...

Некоторые фермеры из тех мест, где проходили миг­рации трекбокке, считали, что перемещение антилоп обя­зано болезни «брандсикте» (парше), или чуме рогатого скота. Есть свидетельства, что эпидемия чумы в 1896— 1897 годах не затронула спрингбоков, хотя признаки «брандсикте» и были обнаружены на некоторых застре­ленных животных. Но теория, объясняющая миграции болезнями, входит в противоречие с явными свидетель­ствами — если в некоторые годы трекбокке и выглядели истощенными, во время других массовых переселений имели вполне лоснящийся и здоровый вид. С.К.Кронрайт-Шрайнер (муж известной писательницы Оливии Шрайнер) предпринял решительную попытку раскрыть загадку во время миграции 1896 года, последней из великих перемещений трекбокке. Путе­шествуя на своей капской повозке накануне миграции, он увидел, что все фермерские дома обвешаны гирлян­дами бильтонга. Было подсчитано, что в том году сотни тысяч антилоп были подстрелены только в районе Приски и примерно столько же ранено. Оставшиеся без матерей детеныши спрингбоков умирали тысячами. И тем не менее миграция шла — миллионами.

 Это крайне озадачило Кронрайта-Шрайнера. Он изучил работы Дарвина и Ллойд Моргана о миграциях, исследовал все распространенные в Южной Африке мне­ния по этому поводу, и в итоге заявил: «Я не думаю, что они дают достаточно оснований для того, чтобы подтвердить какой-либо из окончательных выводов. Это означает, что достаточных, тщательно собранных, трезво осмысленных и строго проверенных фактов, дающих нам возможность прийти к какому-либо окончательно­му заключению относительно общей природы этих миг­раций, мы не имеем. Сможем ли мы когда-либо добыть такие факты?».

Никто никогда точно не наносил на карту маршруты миграций, и поэтому для науки было потеряно и это столь важное свидетельство. Считалось, что антилопы никогда не возвращаются по своим следам, а идут огромным каре или овалом. Никто не знает, сколько длился их трек, хотя и утверждалось, что трекбокке всегда возвращались к своим прежним местам обитания через шесть месяцев или год. Скорость мигрирующей орды значительно варьировала. Сто миль могли быть обычным дневным переходом. Антилопы были способ­ны покрывать и гораздо большие расстояния.

Очередная миграция...

Фермеры Кару в прошлом веке считали, что суще­ствует два вида спрингбоков — худой «трекбок» и более упитанный «хоубок», весящий примерно на пятнадцать фунтов больше первого,— которые могли обитать в одном районе. Такой надежный автор, как Скалли упо­минал о том, что подстрелили хоубока в Рихтерсвельде, который был почти вдвое больше спрингбоков, обита­ющих в пустыне. Взрослый самец спрингбока весит от семидесяти до восьмидесяти фунтов, реже до девяноста. В Южной Африке встречается единственный подвид спрингбока, известный ученым как Antidorcasmarsupialismarsupialis; и было установлено, что различия в весе всего лишь зависят от возраста и природных условий. В Юго-Западной Африке, однако, спрингбоки принад­лежат к другому, более крупному виду.

Если фермеров и трекбуров никогда не радовало вторжение спрингбоков, они имели возможность из­влекать прибыль, или, по крайней мере, покрывать потери, собирая тяжелую дань с этих стад. Караваны фургонов, везущих целые семьи, перехватывали трек­бокке, в ход пускались старые заряжающиеся с дула ружья, и частенько одна пуля сражала более одной антилопы.

 Вода объединяет всех... антилопы бывают разными...

Это была гигантская по масштабам охота, и нигде в мире не было известно такого массового убийства животных. Каждая группа охотников

располагалась по  старой традиции лагерем из капских повозок и рас­пряженных фургонов, расставленных в форме большой подковы. Мужчины и мальчики верхом выезжали за добычей к краям движущихся стад. Женщины помогали снимать шкуры и резать бильтонг.

В прошлом веке каждая шкура спрингбока шла в магазине за шесть пенсов. (Тонкая кожа использовалась для изготовления книжных переплетов.) Бильтонг был по три пенса за фунт, и лишь из совсем худого спринг­бока выходило меньше восьми фунтов вяленого биль-тонга. Бэкхаус в 1839 году отмечал, что на рынке в Крадоке свежий спрингбок шел по тринадцать пенсов за штуку. Бывало время, когда жирного спрингбокаможно было купить в поселках Кару за шиллинг и шесть пенсов.

• Назад