A+ R A-

К югу от линии - 12

Содержание материала


БЕРЕГ (ОДЕССА-ПАРОХОДСТВО)

По всему свету разбросаны агентства, обслуживающие «
Black sea shipping company», или попросту Черноморское пароходство. Его характерную эмблему — лайнер под красным флагом на фоне земного шара — знают в Торонто, Монреале, Чикаго, Кливленде, Нью-Йорке. И в Северной, и в Южной Америке, и в любом портовом городе Средиземноморья — от Стамбула до Барселоны, от Латакии до Марселя — советские суда встречают доверенные представители, которым поручено охранять интересы крупнейшей морской компании мира.
Короче говоря, амбициозные претензии одесситов на глобальную роль родного города имеют под собой солидную почву. Здесь, где каждый второй мальчик мечтает стать капитаном, понимают, чему обязана своей всемирной известностью красавица Одесса. Не случайно управление пароходства расположено в ее лучшей культурнейшей части, в непосредственной близости от знаменитого театра оперы и балета, как раз напротив морского музея с его чугунными якорями возле дверей.
Впрочем, каменный особняк по улице Ласточкина, окруженный высоким забором, и пристроенные к нему старинные флигеля больше напоминают монастырское подворье, нежели штаб-квартиру могущественной компании. Динамизм и современность сочетаются, таким образом, с традициями и пленительным местным колоритом. Одно другому не очень мешает. И когда в главном здании, отличающемся от современных построек широкими лестничными пролетами и высоченными, с обильной лепниной, потолками, приступают к побелке, это никак но сказывается на производственной деятельности.
В аппаратной, связанной с несколькими десятками зарубежных портов, ни на секунду не перестают стучать телетайпы, а радиограммы исправно ложатся в предназначенные для доклада папки, несмотря на то, что сотрудникам приходится добираться до кабинетов начальства, расположенных в бельэтаже, по каким-то запутанным коридорам и боковым лестницам.
Новый начальник пароходства Владлен Афанасьевич Боровик получил сообщение Дугина и Богданова в 9.30 по местному времени. Проработав несколько лет замом по кадрам, он лично знал многих капитанов, в том числе и этих. Как всякий профессиональный моряк, он не слишком удивился тому, что судьба вновь столкнула их на океанских дорогах. На море это было в порядке вещей и вообще не выходило за пределы статистики. Когда люди по три-четыре раза в год идут из Гибралтара в Западное полушарие, а потом возвращаются обратно, их пути рано или поздно пересекаются. Причем самым непредвиденным образом. Всякое может приключиться. Этот случай еще не из худших.
Обогнув длинный полированный стол для заседаний, уставленный хрустальными пепельницами, Владлен Афанасьевич подошел к большой карте Атлантики. С минуту задумчиво смотрел на индиговую, пересеченную судоходными линиями поверхность, затем, продолжая сосредоточенно думать о своем, повернулся к окну. Знакомая до мельчайших штришков панорама открылась ему. Унизанные трубами крыши, каменные лестницы, уводящие вниз, полинявшие за зиму стены. В лабиринте улочек уже зацветали деревья. По дороге,
ведущей в порт, тянулся поток машин и над мостом витала дымка отработанных газов. Только небо, разграфленное переплетами высоких окон, казалось вечно новым. Сейчас оно блистало такой же глубокой, как на карте, океанической синевой.
Боровик нажал на кнопку рядом с селектором и вызвал помощника.
Неужели нет других судов поблизости? Оживленнейшее же место! — кивнул он на карту. — И ленинградцы там ходят, и рижане. Надо выяснить.
Я скажу, Владлен Афанасьевич.
Не верю, чтоб никого не нашлось. Что я не знаю «Лермонтов»? Он даже не может буксировать. Это так, на крайний случай... И Дугин прекрасно понимает, что нам все известно.
Что ему ответить?
С решением согласны, — пожал плечами Боровик. — Как будто можно сказать иначе. Пусть сопровождает до Сеуты. Насчет буксировки ничего пока не давайте. Попробуем поискать более подходящий пароход. Не такой нагруженный, и машина чтоб была помощнее. Тем более «Лермонтов» на линии. У него сроки. М-да, ничего не скажешь: удружил нам Богданов... И как это он ухитрился? Небось, о риф где-нибудь задел. Дело знакомое. Бронза дала трещину, а дальше — больше. Кто у них капитаном-наставником?
Терпигорев Сергей Ильич. Третьего дня на «Светлове» пришел. Я его с утра здесь видел.
Давайте сюда раба божьего... минуток через десять, — Боровик взял со стола радиограммы и еще раз пробежал их глазами. — Пусть пока ознакомится.
Оставшись один, повернулся к селектору и взялся было за рычажок прямой связи с Москвой, но вызывать не стал, передумал. Генеральный директор Совинфлота, словно нарочно, вчера интересовался линией. А с ней вон как обернулось. Если дело не поправится, придется доложить. Никуда не денешься.
К тебе можно, Владлен Афанасьевич? — заглянул из тамбура в кабинет Терпигорев.
Конечно, Сергей Ильич, заходи, — Боровик вышел из-за стола навстречу гостю. Оба рослые, статные, в безукоризненных черных костюмах с шевронами на рукавах, они казались однолетками, хотя Терпигорев был лет на пятнадцать старше. Когда Владлен Афанасьевич только еще начинал свою морскую карьеру, он уже был капитаном дальнего плавания.
А ты все такой же, — Боровик крепко пожал сухую сильную руку Сергея Ильича. — Совершенно не меняешься, ну совершенно. И как это тебе удается?
Законсервировался, — меланхолично ответил Терпигорев. — Придет срок, сгорю в одночасье, как лампочка.
А что? Так оно по-моему даже лучше, — и на подвижпом лице Боровика мелькнула удивленная улыбка. Он словно долго сомневался в чем-то, а потом враз уверился. — Ей богу, лучше!
Терпигорев вынул стальной портсигар военных времен и принялся обстоятельно разминать папироску. — Главное, чтобы не так скоро, — он резко продул мундштук и, без лишних слов, сразу заговорил о деле. — Воображаю, как чувствует себя сейчас Константин Алексеевич. Богданов же его, как липку ободрал, все запчасти под себя загреб. А тут такой камуфлет.
Ты-то откуда про запчасти знаешь? Я так первый раз слышу.
Да перекинулся я с ним парой слов у Джорджес-банки, по телефону.
Рыбу, небось, удил. Знаю я его, хитреца. А Богданов что? Запчасти тоже надо уметь выколотить. Кто половчее, тому и почет. Ты тоже так действовал, Сергей Ильич, я помню.
Посмотрел я богдановские реляции и, скажу по чести, удивился. Все может, конечно, случится, но чтобы из-за одной лопасти так ход упал, никогда не поверю. Я две терял, и то восемь узлов выгонял. Что-то тут не то...
Оснований не доверять сообщениям капитана у нас нет, — осторожно заметил Боровик. — Едва ли он станет преувеличивать свои осложнения.
Это я понимаю. Если бы мог идти быстрее, то, надо полагать, и шел. Но объективная реальность свидетельствует об обратном. И не могу взять в толк, по какой причине.
Признаться, меня это тоже несколько удивило, — согласился Боровик. — Видимо, разница между тобой и Богдановым как раз и заключается в том, что ты и прежде терял лопасти, а с ним такое приключилось впервые. Он был удачливый капитан.
Интересная у тебя, Владлен Афанасьевич, точка зрения, словно лопасти — это вроде молочных зубов, — старый капитан отрицательно помотал головой. — Думаешь, растерялся Богданов? Не решается на полный врубить?
Это первое, что может прийти в голову, — озабоченно кивнул Боровик. — Но не берусь судить, поскольку не знаю всех обстоятельств.
Надо бы поговорить с ним.
Так ты составь радиограммку, Сергей Ильич, а потом мы попробуем на телефонию его вывести. И вообще, сделай одолжение, вникни. Целиком на тебя полагаюсь.
Это моя работа, Владлен Афанасьевич.
Значит, договорились, — Боровик решительно поднялся и проводил Терпигорева до дверей.

 

Яндекс.Метрика