Море и флот в поэзии...том2 - 14

ИОСИФ БУБИНАС

ВОЛНА О БЕРЕГА КРОНШТАДТА

Стук якорных цепей и ветер с голых дюн,

И лед — в куски, и голубеют дали,

И рады мы и первому дождю,

И первому цветку среди проталин.

Взвит над кормой похода яркий флаг.

У дамб грохочут старые шаланды...

И я хочу, чтоб ты мне принесла

С далеких трон фиалку или ландыш.

Я приколю цветок к тебе, родной бушлат!

Я запою, спускаясь с новых сходен,

О том, что в порт весна, как друг, вошла

И что залив для наших вахт свободен.

Кричит буксир вдали, он первый рад воде;

И рулевых волнует ветер юга...

Над гаванью встает апреля ясный день.

Спой мне о нем, любимая подруга!

Я рад весне, и рад товарищ мой

Волне, грачам и грохоту каната...

Шумит бурун зеленый за кормой,

Стучит волна о берега Кронштадта...

1937

ВАСИЛИЙ ЛЕБЕДЕВ-КУМАЧ

1898—1949

ПЕСЕНКА О КАПИТАНЕ

Жил отважный капитан,

Он объездил много стран,

И не раз он бороздил океан.

Раз пятнадцать он тонул,

Погибал среди акул,

Но ни разу даже глазом не моргнул.

И в беде,

И в бою Напевал он всюду песенку свою:

—    Капитан, капитан, улыбнитесь,

Ведь улыбка — это флаг корабля.

Капитан, капитан, подтянитесь,

Только смелым покоряются моря!

Но однажды капитан

Был в одной из дальних стран

И влюбился, как простой мальчуган.

Раз пятнадцать он краснел,

Заикался и бледнел,

Но ни разу улыбнуться не посмел.

Он мрачнел.

Он худел,

И никто ему по-дружески не спел:

—    Капитан, капитан, улыбнитесь,

Ведь улыбка —это флаг корабля!

Капитан, капитан, подтянитесь,

Только смелым покоряются моря!

1937

КОНСТАНТИН СИМОНОВ    1915-1979

СТАРИК

Памяти Амундсена

Весь дом пенькой проконопачен прочно,

Как корабельное сухое дно,

И в кабинете — круглое нарочно —

На океан прорублено окно.

Тут все кругом привычное, морское,

Такое, чтобы, вставши на причал,

Свой переход к свирепому покою

Хозяин дома реже замечал.

Он стар. Под старость странствия опасны,

Король ему назначил пенсион,

И с королем на этот раз согласны

Его шофер, кухарка, почтальон.

Следят, чтоб ночью угли не потухли,

И сплетничают разным докторам,

И по утрам подогревают туфли,

И пива не дают по вечерам.

Все подвиги его давно известны,

К бессмертной славе он приговорен.

И ни одной дугае неинтересно,

Что этой славой недоволен он,

Она не стоит одного ночлега

Под спальным, шерстью пахнущим мешком,

Одной щепотки тающего снега,

Одной затяжки крепким табаком.

Ночь напролет камин ревет в столовой,

И, кочергой помешивая в нем.

Хозяин, как орел белоголовый,

Нахохлившись, сидит перед огнем.

По радио всю ночь бюро погоды

Предупреждает, что кругом шторма,—

Пускай в портах швартуют пароходы

И запирают накрепко дома.

В разрядах молний слышимость все глуше,

И вдруг из тыщеверстной темноты

Предсмертный крик: «Спасите наши души!»

И градусы примерной широты.

В шкафу висят забытые одежды:

Комбинезоны, спальные мешки...

Он никогда бы не подумал прежде.

Что могут так заржаветь все крючки...

Как трудно их застегивать с отвычки!

Дождь бьет но стеклам мокрою листвой,

В резиновый карман -   табак и спички.

Револьвер — в задний, компас — в боковой.

Уже с огнем забегали но дому,

Но, заревев и прыгнув из ворот,

Машина по пути к аэродрому

Давно ушла за первый поворот.

В лесу дубы иод молнией, как свечи,

Над головой сгибаются, треща,

И дождь, ломаясь на лету о плечи.

Стекает в черный капюшон плаща.

Под осень, накануне ледостава.

Рыбачий бот, уйдя на промысла.

Нашел кусок его бессмертной славы —

Обломок обгоревшего крыла.

1939

• Назад
• Вперед