A+ R A-

Еще раз о Цусиме часть 1 - 8

Содержание материала

 

 

 

Программой 1898 г. предусматривалось строительство большего количества новых крейсеров, чем могли осилить русские верфи, поэтому некоторые из них были заказаны за границей. «Ла Сэн» построила маленький (7700 тонн) броненосный крейсер, одновременно несколько зарубежных и отечественных заводов приглашались разработать проект постройки серии крейсеров, способных нести двенадцать 6-дюймовых орудий при скорости хода 23 узла. Остановились на проекте германского судостроительного завода «Вулкан»; второй корабль этого типа, «Олег», был заложен на Невском заводе.

 

«Олег» — русский бронепалубный крейсер, последний из крейсеров типа «Богатырь». Спущен на воду 14 августа 1903 года. Вступил в строй 24 июня 1904. Водоизмещение - 6975т, длина – 134,19м , ширина – 16,61м, осадка – 6,91м, скорость – 20,45уз, экипаж – 576 человек.

 

 

Американский «Крэмпс» и немецкий «Крупп» должны были поставить свои варианты судна с указанными характеристиками. Серия из трех кораблей была заложена и в Петербурге. Эти корабли, одним из которых была «Аврора», по водоизмещению равнялись «Олегу», но несколько уступали ему в скорости (19—20 узлов). Были слабее вооружены (восемь шестидюймовок), зато имели больше 12-фунтовых пушек для отражения минных атак.

Что касается самых легких и быстрых крейсеров, Россия и тут имела прекрасные проекты, но мало кораблей. «Новик» был спущен в Германии в 1900 г. и после достройки оказался весьма удачным судном. При водоизмещении в 3100 тонн его главная артиллерия не могла превышать 120 мм, но она сочеталась с пятью торпедными аппаратами и скоростью 25 узлов. Таким образом, «Новик» на ходу был быстрее линкоров и крейсеров, но одновременно достаточно вооружен и быстр для борьбы с миноносцами.

 

 

  

«Новик» — русский «малый» бронепалубный крейсер, II-го — «корветского» ранга, по английской классификации соответствовал крейсеру 2-го класса. Первый в мире, — «25-ти узловый» многоцелевой крейсер (ближний эскадренный разведчик, «бронированный лидер миноносцев», контр-миноносец, миноносный крейсер — «охотник», способный самостоятельно искать, выбирать цель и атаковать её, высокопроизводительный постановщик минных заграждений в открытом море, а также пригодный для замены устаревших канонерских лодок) — предшественник подкласса «крейсер-скаут». Отличился в Русско-японской войне 1904—1905 гг.  Спущен на воду 2 августа 1900 года. Вступил в строй в 1901 году. Водоизмещение – 3080 т, длина – 109,86м , ширина – 12,2м, осадка – 5,03м, скорость – 25уз, экипаж – 12 офицеров и 316 кондукторов и нижних чинов.

 

Первоначально намеревались сделать десять кораблей данного типа, но к началу войны с Японией их появилось только четыре, три из них — все русской постройки — стали участниками Цусимы. Эта тройка — «Жемчуг», «Изумруд» и «Алмаз». Последний, однако, был демилитаризован еще до окончания оснастки, т.к. было решено использовать его как яхту наместника на Дальнем Востоке. Он стал 19-узловым судном с незначительным вооружением.

 

 

«Алмаз» — крейсер Российского Императорского флота. Заложен на Балтийском заводе в Санкт-Петербурге 12 сентября 1902 года.  2 июня 1903 года спущен на воду. Вступил в строй в ноябре 1903 года. Водоизмещение – 3285 т, длина – 111,4м , ширина – 13,3м, осадка – 4,9м, скорость – 19уз, экипаж – 295 человек.

 

Россия питала очевидное пристрастие к кораблям прибрежной обороны, не говоря уже о тяжеловооруженных канонерках. Последние почти не играли никакой роли в войне, но три броненосца береговой обороны участвовали в Цусимском бою. В 1897 г. Россия имела 15 кораблей береговой обороны, больше было только у Германии, Королевский же Британский флот эти корабли недолюбливал. Тройкой кораблей, пришедших на Тихий океан в 1905 г., были «Адмирал Апраксин», «Адмирал Ушаков» и «Адмирал Сенявин».

 

«Адмирал Ушаков» — русский броненосец береговой обороны, второй в серии из трёх кораблей («Адмирал Ушаков» «Адмирал Сенявин», «Генерал-адмирал Апраксин») 27 октября 1893 года спущен на воду. Вступил в строй в 1896 году. Водоизмещение – 4648 т, длина – 84,8м , ширина – 15,9м, осадка – 5,2м, скорость – 16,1уз, экипаж – 21 офицер и 385 матросов.

 

 

Все они были спущены на воду в 90-х годах, два из них имели четыре 9-дюймовых орудия, а более новый «Апраксин» три 10-дюймовых и вдобавок броню Гарвея. Относительно их скорости сведения расходятся, но «Адмирал Ушаков» на ходовых испытаниях при нормальной осадке прошел двенадцать часов со скоростью 15 миль в час. Водоизмещение этих трех кораблей было по 4500 тонн, т.е. это были маленькие корабли с умеренными броней и скоростью и с малым радиусом действия. Их короткий корпус, высокие дымовые трубы и непропорционально длинные пушки давали повод для насмешек; чаще всего их называли «утюгами». Подобно большинству крейсеров эти броненосцы имели торпедные аппараты и, подобно всем линкорам, очень мало шансов использовать их. Хотя у русских стояло во Владивостоке восемь миноносцев, их роль в морской войне с Японией была почти незаметной. Зато эсминцы были весьма активны. В Российском военно-морском флоте было несколько соединений эсминцев; их водоизмещение колебалось от 240 до 350 тонн, на вооружении было два торпедных аппарата и две-три легкие пушки, а номинальная скорость обычно составляла 27 узлов. Эти легкие корабли строились в нескольких странах, чаще всего по английским чертежам.

К началу войны с Японией несколько эсминцев строилось в Порт-Артуре, к тому же не существовало особых технических препятствий для того, чтобы разобрать такие корабли на Балтике или Черном море и, переправив их по железной дороге во Владивосток или Порт-Артур, собрать их на месте.

В большинстве своем эсминцы вели происхождение от «Сокола» — корабля-прототипа, построенного в Англии. Английский дизайн, английская конструкция часто присутствовали в кораблях других стран, и это означает, что русские и японские миноносцы и эсминцы имели много общего. Однако справочники того времени наделяли японские миноносцы скоростями порядка 29—30 с лишним узлов, а таким же русским присваивали лишь 26—27. И это несмотря на равное число лошадиных сил, одинаковые параметры и водоизмещение.

 

Эсминец «Сокол» на верфи Ярроу. Миноносцы типа «Сокол» — тип миноносцев (с 1907 года — эскадренных миноносцев), корабли которого строились для Российского флота с 1894 по 1902 годы. Всего было построено 27 миноносцев этого типа, включая прототип — эсминец «Прыткий». Годы постройки 1894-1906. Водоизмещение – 240 т, длина – 57,91м , ширина – 5,3м, осадка – 1,63- 2,29м, скорость – 26,5уз, экипаж – 52-64 человек.

 

 

В действительности русские миноносцы обладали такой же ходкостью, что и японские; их скорости, видимо, занижали сами же русские в силу величайшей секретности, которой было окружено все, связанное с боевыми кораблями. Эта секретность часто доходила до абсурда, принимая во внимание тот факт, что на ходовых испытаниях присутствовали обыкновенно представители иностранных фирм. Русские моряки-офицеры жаловались, что они знают больше о чужих кораблях, чем о своих собственных, и что иностранные морские офицеры знают о русских кораблях больше, чем они сами.

Благодаря чрезмерной секретности и намеренному стремлению ввести в заблуждение скорости кораблей (в частности, указанные в этой книге) могут, естественно, быть неточными. К тому же не надо забывать, что на ходкость кораблей влияли всевозможные факторы, которых не было в справочниках и морских отчетах, а именно: состояние котлов, сорт угля, количество и мастерство кочегаров, степень обрастания подводной части и т.д. На протяжении всей войны, например, японские линейные корабли ни разу не достигали их «официальной» скорости, хотя при Цусиме «Асахи» действительно шел короткое время со скоростью 15 узлов.

«Сокол», построенный на верфях Ярроу для России, был первым эскадренным миноносцем, на котором нашли применение стальные сплавы, и нужно сказать, что на русском флоте не только занимались копированием чужих достижений. Он был пионером минного дела, его торпедные и водолазные школы были едва ли не лучшими в мире. В России (на Черном море) проводились опыты по сжиганию в котлах нефти (жидкое топливо вместо угля), и здесь она опередила аналогичные исследования Англии. Россия уступала только Франции в применении водотрубных котлов вместо менее эффективных котлов паровозного типа. В 90-х годах XIXвека русские, пожалуй, дальше всех ушли и в разработке бронебойных снарядов.

Многие приписывают неудачи русских в Русско-японской войне на море техническому несовершенству русских кораблей. Фактически же, отбросив низкие скорости русских эскадренных броненосцев и низкую скорострельность орудий главного калибра, и русские и японские корабли одного возраста стоили друг друга. Соперничество между пушкой и броней в тот период достигло своего апогея, и продиктованный им темп технологических изменений приводил в замешательство специалистов всех флотов. Впрочем, британский флот во многих отношениях держался позади и, поступая таким образом, видимо, проявлял мудрость: имея превосходство в кораблях, Адмиралтейство могло себе позволить выждать, пока новинка созреет, прежде чем применять ее на флоте.

В самом конце века составная броня, сменившая ранее простую, сама была вытеснена сначала патентованной броней Гарвея (США), а затем плитами Круппа, и русский флот заказывал их даже для кораблей, строившихся во Франции. Россия, как, собственно, и Англия, не могла мгновенно наладить на своих заводах выпуск крупповской плиты и была вынуждена прибегнуть к ее импорту. Но этот последний факт по крайней мере означал, что в Цусимском сражении в броню Круппа было одето больше русских кораблей, чем японских.

Улучшение брони означало, что для данной степени защиты можно было обходиться меньшей ее толщиной. Часть веса, выигранного таким образом, можно было использовать для установки более тяжелых орудий, а это, в свою очередь, требовало утолщения брони, чтобы выдержать новые, более тяжелые снаряды. Эффект артиллерийского огня помимо его точности определяется многими факторами: длиной и диаметром канала ствола, типом метательных порохов, скорострельностью, весом и геометрией снарядов.

Французы были пионерами введения длинных артиллерийских стволов, и, так как на русском флоте предпочитали орудия французской конструкции, довольно скоро русские 12-дюймовые орудия выросли с 35 до 40 калибра, а затем, после 1905 г., — и до 45-го калибра. Вероятно, стволы такого калибра были слишком длинны: то, что приобреталось за счет увеличения начальной скорости, тут же терялось из-за потери стволом его жесткости. Позднейшие русские 6-дюймовые орудия тоже имели 45-й калибр, но в данном случае, кажется, проблем жесткости не наблюдалось.

Чем длиннее ствол, чем больше энергия, сообщаемая снаряду данным порохом. Отсюда при более длинных стволах снаряд может быть тяжелее, или посылаться дальше, или выстреливаться более точно. Недостатком получения хороших результатов ценою использования сильных порохов был тот факт, что они приводили к быстрому износу и коррозии канала ствола. Даже при благоприятных условиях износ канала ствола протекал так быстро, что после хорошего боя диаметр внутренней втулки настолько превышал диаметр снаряда, что о точности попадания не могло быть и речи, разве что при стрельбе с очень близких дистанций. Все это мешало применению полноценных зарядов (хотя стрельба с полу- и даже четверть-зарядами уже как-то помогала решению проблемы).

 

Орудие броненосного крейсера «Рюрик»

 

 

Огромный шаг вперед был сделан, когда Нобель изобрел бездымный порох. Теперь уже комендорам не приходилось ждать, пока рассеется дым выстрела, чтобы прицелиться снова. Скорострельные пушки появились как раз вовремя: нужно было средство, способное оградить бронированные корабли от настойчивых атак миноносцев. В бою при Цусиме лишь немногие старые русские корабли еще стреляли «черным» порохом, который мешал артиллеристам видеть, куда ложатся их снаряды. В большинстве русских орудий применялась уже нитроцеллюлоза, нашедшая апробацию во Франции и США. Преимущество нитроцеллюлозы перед зарядами кардитного типа, используемыми Англией, заключалось в высокой начальной скорости снаряда и ее некоррозийности (к недостаткам относились больший, чем у кардита, объем и повышенная чувствительность к переменам температуры).

Скорострельность огня русской корабельной артиллерии трудно определить в цифрах. Мало того, что скорострельность держалась в секрете, но и те цифры, которыми мы позднее стали располагать, не всегда позволяют понять, что принималось за основу их расчета. Один полуофициальный источник приводит следующие цифры: одно русское 12-дюймовое орудие 40-го калибра могло выстрелить 0,3 раза в минуту, а более старое 12-дюймовое орудие 35-го калибра могло сделать 0,24 выстрела в минуту, т.е. 1 выстрел в четыре минуты. 12-дюймовые орудия 40-го калибра, стоявшие у японцев, согласно тому же источнику, могли делать 0,8 выстрела в минуту (а другой источник даже утверждает, что они могли стрелять каждые 45 секунд).

Аналогичная ситуация была у орудий меньшего размера: русская шестидюймовка 45-го калибра могла выстрелить два раза в минуту (трижды согласно журналу «Джейн»), а такая же японская стреляла в минуту 3,8 раза.

Следующий источник передает, что контрактная скорость заряжания русского 12-дюймового орудия была одна с четвертью минуты (это не включая открывания затвора, наводки и производства выстрела) и фактически такое 12-дюймовое орудие могло стрелять примерно раз в две с половиной минуты. Такая медлительность, говорил источник, объяснялась высокой степенью механизации орудийной башни, когда уменьшалось число орудийной прислуги, зато увеличивалось время переработки боезапаса.

Самые крупные современные русские орудия были оснащены цепью электрического зажигания заряда, но она часто выходила из строя, и тогда переходили на старый способ стрельбы со шнуром, при этом происходила задержка в четверть секунды между приказом на залп и зажиганием заряда. Старые корабли, как «Наварин» и «Сисой Великий», имели еще более медленную скорость стрельбы, поскольку перезарядка могла здесь произойти только в концевом положении орудия.

Низкая скорость стрельбы была первой причиной отставания русских в суммарном весе снарядов, выстреливаемых в минуту, сравнительно с японскими кораблями того же класса. Другой причиной был меньший вес самих снарядов. Фактически русские снаряды были короче, а следовательно, и легче таких же японских. Например, русское 12-дюймовое орудие 40-го калибра выбрасывало снаряды весом 732 фунта (332 кг), а соответствующее японское — весом 850 фунтов (386 кг). Снаряд японской шестидюймовки весил 100 фунтов (45,3 кг), русский такой же — 91 фунт. Но это способствовало повышению начальной скорости русских снарядов: русский покидал ствол шестидюймового орудия со скоростью 2600 фут/с, аналогичный японский — 2200 фут/с. Это означало, что русские шестидюймовые снаряды потенциально имели более высокую пробивную способность на всех дистанциях, особенно на коротких, а двенадцатидюймовые имели наибольшую пробивную способность примерно до 2000 ярдов (1830 м).

Однако десятью годами раньше русские снаряды были тяжелее японских. Принятие на вооружение более легких снарядов в 1892 г. явилось намеренным шагом, сделанным из тактических соображений: связанная с облегчением снарядов выросшая начальная скорость уплощала траекторию полета и, как следствие, расширяла поле допустимой ошибки при определении расстояний. Это было особенно ценно для средних расстояний, а в то время существовали прогнозы, что в скором времени морские сражения будут вестись именно на дистанциях менее 6000 ярдов (около 5,5 км). Еще одно преимущество легких снарядов заключалось в том, что их можно больше взять на борт. (С другой стороны, конечно, более крупные снаряды могли нести и более крупные заряды взрывчатки.)

В 1889 г. Морская техническая комиссия решила заменить чугунные снаряды на стальные. Снаряды из хромистой стали были внедрены во Франции в середине 80-х годов, французский заводчик Хольцер внедрил этот процесс в России. Однако в целях экономии в 1892 г. было решено, что четверть поставляемых на флот снарядов может быть в более дешевом чугунном исполнении и использоваться для учений. Но в 1901 г. было решено окончательно избавиться от чугунных снарядов, которые не выдерживали все возраставших начальных скоростей. Однако по какой-то причине часть снарядов, поставлявшихся флоту в период войны, все-таки оказывалась чугунными. Русские крейсера, сопровождавшие линкоры, обстреливавшие японские позиции вблизи Порт-Артура, получали тому вещественное доказательство: в обшивку их с лязгом стучали фрагменты снарядов, которые разрушились еще на вылете из пушек.

В последней половине XIX в. технические достижения следовали чаще, чем войны, в которых они могли быть испытаны, поэтому и тактика, и расчеты основывались на теоретических, умозрительных допущениях. Лидирующей гипотезой в то время было предположение, что морские войны будут решаться встречей двух противостоящих линий броненосцев, когда каждая из сторон пытается пронизать снарядами броню противника, нанося удары ниже ватерлинии, взрывая пороховые погреба, разрушая машинные и котельные отделения. Дуэль пушки и брони была доминирующим элементом всех подобных гипотез. Каждый морской офицер должен был знать, сколько дюймов брони пробьет такая-то пушка, такого-то размера, на таком-то расстоянии.

Две морские кампании — Китайско-японская и Испано-американская опровергли эту концепцию. В Сантьяго испанские корабли погибли в результате пожаров, вызванных снарядами, попавшими в не закрытые броней участки, а при Ялу китайский флот был разгромлен японцами, которые начинили свои снаряды пушечным порохом. Вообще высказывалось мнение, что испанцы могли избежать поражения, если бы они убрали все лишнее дерево, а под бронированной обшивкой провели бы водяные напорные магистрали. Что же касается боя при Ялу, то там некомпетентность китайских офицеров позволяла японцам выиграть любым оружием, какое бы они ни выбрали.

Итак, морские державы имели все основания для того, чтобы вновь появившиеся бронированные плиты пробивать новыми снарядами из новых пушек. Целью всех этих поисков был эффективный бронебойный снаряд, способный оказать для артиллерии ту же услугу, что крупповская сталь для брони. В этой области русские исследователи изрядно продвинулись вперед, ими был разработан «магнитный» снаряд (названный так, чтобы сбить с толку иностранную разведку). Это был снаряд со специальным колпаком, способствующим проникновению снаряда в броню. Снаряды с такими колпаками были уже испытаны и на других флотах, но русские считали (и, может быть, справедливо), что ими был найден лучший способ их крепления.

Англичане несколько отставали с разработкой бронебойных снарядов, и английский флот все еще полагался на обычные снаряды с меньшей проникающей силой, но с внушительной порцией взрывчатки. У японцев, видимо, потому, что они ориентировались на британский опыт (а отчасти потому, что помнили эффект своих разрывных снарядов в бою при Ялу), тоже не было хороших бронебойных снарядов. Независимо от того, было ли это стечение обстоятельств или же специальный расчет, но японская приверженность к снарядам высокой разрывной силы оказалась одним из важнейших факторов их побед в 1904—1905 гг. Можно также сказать, что уверенность русских в их собственном, прекрасном в техническом отношении бронебойном снаряде подвела их самым жутким образом, ибо его малый разрывной заряд вызывал лишь незначительные повреждения, к тому же при взрыве он давал слишком мало дыма, и русские наводчики с трудом могли пользоваться им при стрельбе как ориентиром.

Русские в Цусимском бою использовали и другие типы снарядов: сегментные для борьбы с миноносцами и высоковзрывчатые, которые, рассчитанные для крупных орудий, предназначались для расстояний свыше 4000 ярдов. Последнее было логичным решением, так как взрывная сила (в отличие от проникающей) не изменяется с увеличением дальности стрельбы. Но даже снаряды с высокой разрывной способностью имели у русских довольно слабый заряд (сравнимый фактически с бронебойными зарядами японцев), при этом их взрыватели устанавливались на взрыв спустя долю секунды после удара о препятствие с тем, чтобы они разрывались уже внутри пробитой полости. Это, казалось бы, тоже вполне логично, но при этом исчезал красноречивый дымок разрыва, так нужный артиллеристам, и задерживался взрыв снаряда, проходящего сквозь тонкую, несущественную преграду, например дымовую трубу, когда сам снаряд уже был за пределами корабля. Японские снаряды взрывались мгновенно при ударе.

 

 

Яндекс.Метрика