Такая загадочная Африка... часть1

Такая загадочная Африка...

Раздел создан на основе книги Лоуренса Грина "Тайны берега скелетов" и других материалах...

Часть 1

Часть2

  Lawrence ("Laurie") George Green (Лоуренс («Лори») Джордж Грин) (1900  - 14 май 1972 год) был южноафриканским журналистом и автором книг.

Тайны Берега Скелетов...

Побережье Юго-Западной Африки на протяжении тысяч миль охраняют буруны и гряды высоких желтых дюн. Эти песчаные дюны — самые высокие в мире. Под дюнами — но редко на поверхности — лежат алмазы. Только на крайнем севере и крайнем юге есть реки, которые текут круглый год. Кунене — северная граница страны — своенравная и малоизученная река, некоторые участки которой не исследованы и по сей день.

 Кунене (порт. Cunene) — река в юго-западной Африке, начинается в Анголе, в среднем и нижнем течении образует границу между Анголой и Намибией и вливается в Атлантического океан. Длина 1207 км, площадь бассейна 109 832 км², расход воды 174 м³/с.

Отвесные обрывы врезаются в мутный и вероломный поток. Бе­гемоты, крокодилы, малярия и нестерпимая жара — вот опасности, которые подстерегают тех, кто в поисках алмазов пересекают реку. К этому еще стоит добавить неожиданные пороги, которые затягивают и опрокиды­вают каноэ.

  Богатая флора и фауна реки и прибрежных территорий строго охраняются. Кунене знаменита своей популяцией нильских крокодилов, поэтому от купания в ее водах лучше воздержаться.

На юге — Оранжевая река, вполне мирный поток; но и там вы можете пройти сотни знойных миль по длинным каньонам и так и не увидеть при­знаков цивилизации.

  Оранжевая река известна благодаря 146-метровому водопаду Ауграбис и седьмая по протяжённости река в Африке, берущая начало в Драконовых горах, протекающая в ЮАР и впадающая в Атлантический океан.

Алмазы можно найти повсюду между этими реками, если держаться безлюдного берега. Это — пустыня Намиб, со своей собственной пугающей красотой и своими собственными опасностями. Это пустыня потому, что ледяное течение из Антарктики проходит вдоль берега и вытягивает всю влагу из преобладающих южных ветров. Испарения конденсируются. Почти каждый ве­чер приносит туман. Между периодами тумана и обжигающего восточного ветра проносятся песчаные бури. Мне не раз приходилось испытывать страх во время этих бурь, находясь в полной темноте, не имея воз­можности говорить и лишь слушая, как песок, словно дождь, немилосердно сыпется на брезент над моей по­ходной постелью. Даже морские птицы кричат от ужаса, когда за ними гонится такая буря.

Пустыня Намиб - встреча с океаном. Еще в период жизни динозавров образовалась пустыня Намиб, ее возраст около 80 млн. лет. Она считается самой древней пустыней в мире.

Большую часть песка дает холодный синий океан. Он высыхает при отливе, а сильный ветер поднимает его и несет вглубь материка, увеличивая и без того огромные движущиеся дюны. Между портами Людериц и Уолфиш-Бей местность напоминает океан из песка, движущегося на 80 миль вглубь материка в виде ог­ромных барханов, достигающих 700 футов в длину. Время от времени какие-то капризы геологии рождают вдруг на свет красную дюну среди одинаковых желтых чудовищ. С большими промежутками среди песка воз­никают сухие русла рек, их берега отмечены высокими деревьями ана, разновидностью акации; но они никогда не доходят до побережья. Только вечнозеленые тама­риски выживают в этом подлинном поясе жажды. Даль­ше вглубь материка одиночество пустыни нарушают эвфорбии, редкие вельвичии и так называемые «буш­менские свечи» — пылающий желтым пламенем кус­тарник. Небогатый сад, но производящий впечатление почти чуда, если учесть, что на побережье не выпадет и дюйма осадков за двадцать лет.

  В переводе с нама Намиб означает «место, где нет ничего».

Неожиданно среди этой пустыни вздымаются горы, одинокие пики, которые немцы прозвали «инзельберге», гранитный купол гор Брандберг, мраморные горы, из­вестные здесь как Фальшер-Хайнрих и Ланге-Хайнрих, Спитскоп и Россинг. Берег океана, как правило, пологий с отдельными вкраплениями скал. Монотонность бере­говой линии нарушают лишь лагуны. Когда-то это были заливы, но песок постепенно перегородил проливы, со­единяющие их с океаном. Точно так же были перекрыты и устья рек, но несколько раз в каждые сто лет во время сильного паводка все же побеждает песок. На этих безлюдных берегах лишь тела животных, стволы деревьев да всякий мусор, выносимый паводками, по­коится на скрытых в песке алмазах. В руслах рек со­храняется пресная вода, и на побережье люди часто спасали свои жизни, копая в нужном месте, порой совсем рядом с океанскими волнами. К берегу выходят стада антилоп гемсбоков, чтобы полизать соль. Упи­танные антилопы раскапывают песок в поисках воды копытами и питаются дикими дынями. Шакалы посе­щают берег, чтобы поохотиться на морских птиц. Та­инственные звуки пустыни Намиб — это вой шакалов на луну. Иногда на побережье из внутренних районов выходят и дикие страусы. Но в этом мире песка только птицы и насекомые чувствуют себя как дома.

 Это тоже Намиб…

Некоторые называют пустынное побережье Юго-За­падной Африки «Берегом Скелетов», и это вовсе не полет воображения. Многие путешественники называли его «Берегом Мертвых Кораблей». Но для меня это всегда будет «Берег Алмазов». Он протянулся на более чем восемьсот миль от Кунене до Оранжевой реки — восемьсот миль южноатлантического прибоя, долгих, пологих берегов, редко посещаемых человеком, и ог­ромных серповидных дюн, с верхушек которых порывы резкого ветра, называемого готтентотами «су-у-уп-уа», постоянно сметают песок. Иногда попадаются соляные «паны» и лагуны, которые облюбовали фламинго. Все они столь же бесплодны, как и Луна.

Об этих диких местах ходит масса удивительных историй. Это берег, о котором автор историй ужасов вряд ли сможет придумать что-то более драматичное, чем подлинные приключения, реальные катастрофы и медленные мучительные смерти, которые там разыг­рывались.

Я ездил туда по специальному разрешению и ни­когда мне не угрожала опасность умереть от жажды. Искатели алмазов, нелегально проникающие туда, могут быть оштрафованы на пятьсот фунтов стерлингов (или посажены на год в тюрьму), если их застанут в запрет­ной зоне прибрежной пустыни. Но полиция знает, что меня больше интересуют истории об алмазах, чем по­иски самих камней. И я свободно проезжал по «Сперр-гебит» — «запретной территории».

   Пустыня Намиб - свидетель кончины огромных рептилий за десятки млн. лет практически не изменил свой внешний вид.

Теперь проследуем вдоль берега на юг от перекры­того песчаными отмелями устья Кунене, где кончается Ангола и начинается Юго-Западная Африка. Морские карты этих мест не особенно точны, потому что сильное течение постоянно перемещает массы песка. Возможно, именно поэтому португальский лайнер «Моссамедес» сел на мель у мыса Фрио в 1923 году с двумястами пятьюдесятью восьмью людьми на борту. Они восполь­зовались спасательными шлюпками. (Шесть из них по­добрали.?) Седьмая исчезла.

 23 апреля 1923 года у мыса Фрио, разбившись о скалы, затонул португальский грузопассажирский пароход «Mossamedes ( в 1895 году как пассажирский пароход “Sumatra”),  220 человек погибло.

В этой седьмой шлюпке были женщины и дети, а также двое британских пассажиров. Семь лет спустя знакомый мне искатель алмазов, Джозеф Саскин из Йоханнесбурга, шел вдоль пустынного берега в сопро­вождении группы местных носильщиков. Он наткнулся на шезлонги, корабельную мебель, кровати, большую оплетенную бутыль портвейна. В шестидесяти милях к югу от реки он остановился на ночлег на дюне, и рядом со своим одеялом обнаружил пару туфель. На следую­щий день он стал раскапывать песок и вырыл скелет девочки лет пятнадцати. Неподалеку Саскин обнаружил еще тридцать скелетов. Это были люди из седьмой шлюпки. Спустя семь лет он похоронил их как пола­гается под деревянным крестом и продолжил свой путь. Саскин нашел груз с потерпевшего аварию «Моссамедеса» — весьма ценный груз, к которому никто не прикасался в течение семи лет после кораблекрушения. Он одел своих носильщиков в шелковые одеяния и шляпы из страусиных перьев, но ему пришлось оставить часть ценностей в виде столовых приборов и других предметов, которые было невозможно унести. Еще немного к югу от мыса Фрио пешая колонна вышла к деревянному паруснику, наполовину погребенному в дюнах примерно в сотне ярдах от того места, куда сегодня доходит прилив. Это было еще одно подтвер­ждение изменчивости береговой линии, участки которой движутся на запад под влиянием ветра и течения.

Еще дальше на юг Саскин наткнулся на судовую дверь и скелет белого человека. На досках были вы­жжены слова «У. Макманн, оставшийся в живых после гибели корабля..,». Остальная часть надписи была стерта. В нескольких милях от этого места было еще один­надцать скелетов и несколько брошенных повозок. Ве­роятно, разведывательная экспедиция потерпела неуда­чу. Саскин и его люди вернулись.

Саскин умер своей смертью, и поэтому я могу поведать необычайную историю, которую он просил меня держать в тайне, пока он жив. Саскин оставил карту, на которой отмечены богатые залежи алмазов — по крайней мере, так он считал. Но я уже бывал натом месте, где он нашел скелеты, и у меня нет желания ехать туда снова в поисках алмазов.

Я знал полицейского, Фреда Когилла, который пат­рулировал берег верхом, еще задолго до тех времен, когда появились джипы. Когилл говорил мне, что он отметил на карте четыре безымянных обломка дере­вянных кораблей. Вероятно, это были американские китобои. И владельцы из Нью-Бедфорда и Нантакета так никогда и не узнали, что случилось с их пропав­шими судами.

Около одного из разбившихся кораблей лежало не­сколько скелетов. Там погибла целая команда — причем на всех были туфли. Когилл обнаружил у мыса Фрио таинственную каменную сигнальную башню и уже едва заметную тропу, ведущую на двадцать миль вглубь материка. Он прошел по ней, пока она не уперлась в огромную дюну. Согласно версии Когилла, какие-то неизвестные искатели, возможно, португальцы, добы­вали там алмазы или какие-то другие минералы много лет тому назад и вывозили их с мыса Фрио.

  Одинокий чернокожий шакал, патрулирует морской берег у мыса Фрио.

Мысу Фрио и другим мысам и бухтам на побережье имена дали португальские исследователи. На их старых картах обозначен залив, названный Ангради-Санта-Амброзия. Его сегодня не существует, и старые нави­гационные книги, которые я изучал, говорят о том, что залив был перекрыт песчаными банками или размыт.

Аббат Брей работал недалеко от побережья во время одного из моих путешествий. Знаменитый французский археолог сказал мне, что, когда он изучал наскальную живопись, он встретил старателя, который утверждал, что сделал сенсационную находку на пустынном берегу. В одном месте, где можно было высадиться на берег, он видел каменную плиту, на которой были слова «Зо­лотая лань — Люди Дрейка». Дрейк заходил в Столовую бухту во время своего кругосветного плавания, и, я думаю, вполне возможно, что «Берег Сокровищ» до сих пор скрывает следы этого знаменитого путешествия.

Некоторые исследователи считают, что арабы из Софалы на своих доу посещали в начале XVIIвека Святую Елену. Одна экспедиция, которую я сопровождал на пустынное побережье, должна была изучить все вы­брошенные на берег деревянные корабли, которые могли бы быть азиатского происхождения. Нехватка бензина и разрушительная песчаная буря вынудили нас вер­нуться раньше, чем мы предполагали. Я сомневаюсь, что нам удалось бы найти доу, но дюны могут до сих пор скрывать многие вековые секреты.

Когда-то эти песчаные берега посещали примитив­ные страндлоперы — бушменское племя, которое жило, в основном, сбором морских животных — устриц, крабов и других «даров моря». Когда я путешествовал в 1951 го­ду вместе с экспедицией Бернарда Карпа, собирая экс­понаты для музеев, последние из этих кочевников вели свой прежний образ жизни. Большинство из них сме­шалось с представителями других племен, но еще можно было увидеть и чистокровных страндлоперов — низко­рослых, с довольно темной кожей, людей со спутанными перечного цвета волосами, с морщинистыми лбами и глубоко посаженными глазами.

Ярчайший представитель бушменов...

Они говорили на бушменском языке без характер­ных для него щелчков. Ни у одной другой группы бушменов нет этой особенности. Большую часть года они проводили на самом голодном и самом непривет­ливом побережье в мире. Мертвая рыба, выброшенная на песок, составляла основу их рациона. Особенно они любили мертвых тюленей. Мертвый кит вообще пред­ставлял для них подлинное сокровище, и они вспоми­нали о радостном событии в течение многих месяцев после этого.

07Bushman  Семья бушменов на базаре... продают свои произведения искусства...

Я думаю, когда я их встретил, оставалось всего с десяток или дюжину чистокровных страндлоперов. Вряд ли пройдет еще много лет, прежде чем последний по­длинный представитель этого племени будет лежать в какой-нибудь далекой хижине из китовых костей и отходить в мир иной. Это будет конец еще одной главы в истории примитивного человека в Африке. Пигмеи тропических лесов, бушмены-охотники в пустынях ос­танутся. Но никогда больше маленькие страндлоперы не будут оставлять своих следов на этих песчаных берегах вдали от цивилизованного человека. «Берег Со­кровищ» потеряет свое живое сокровище.

Форт Рок-Пойнт был старым прибежищем странд­лоперов, и именно там мы однажды стали лагерем с экспедицией Карпа. Я натянул брезентовый навес между двумя фрагментами скелета кита и лег спать под шум морского ветра. Утром я обнаружил могилу — песчаный холмик, украшенный ракушками и галькой и отмечен­ный табличкой, на которой были вырезаны слова: «М. Корасеб. Он умер, чтобы его товарищи по плаванию могли жить». То была трагедия, последовавшая за ги­белью британского грузового судна «Dunedin Star» («Данедин стар») у этого побережья во время второй мировой войны. Спа­сти шестьдесят трех человек, которые добрались до берега в шлюпках, было не так-то просто, и прошлинедели, прежде, чем это удалось сделать. Во время спасательной операции разбился буксир, и именно тогда и умер несчастный Корасеб, после того, как выбрался через прибой с линем на берег.

  «Dunedin Star» («Данедин стар») в конце ноября 1942 года села на мель в Южной Атлантике у побережье Skeleton Coast  Юго-Западной Африки.

Этот мир полностью изолирован от остальной все­ленной, и искатели приключений принимали в расчет отдаленность форта Рок-Пойнт, отправляясь сюда в поисках алмазов. Я знавал этих людей. Одним из них был шкипер Чарлз Броукер, который избороздил ты­сячи миль по океанам и морям на бывшем военно-морском пинасе «Теодора». Броукер стал на якорь у форта Рок-Пойнт и на веслах отправился на берег. Он искал жестянку из-под патоки, в которой лежали алмазы стоимостью около шестидесяти тысяч фунтов стерлин­гов, спрятанную старателем, который должен был вру­чить алмазы своим работодателям. Броукера ждала по­лиция верхом на верблюдах. Кто-то выдал его и хотел получить вознаграждение. Броукер заплатил суровый штраф, а несколько человек, что сопровождали его, попали в тюрьму.

Но жестянка с алмазами не была забыта. Броукер рассказал мне историю яхтсмена Газзуэлла, который совершал путешествие из Англии в Столовую бухту на небольшом кетче «Наш парень». Газзуэлл и его люди сумели сохранить свои планы в тайне. Они высадились у Форта Рок-Пойнт, но заполучить алмазы им не уда­лось. Правда, они уплыли обратно, избежав встречи с полицией.

Я спросил у старого Броукера, что же стало с ал­мазами. «Кто-то добрался туда раньше них на самоле­те,— ответил он угрюмо.— Они нашли жестянку там где надо, но она была пуста». Это — абсолютно правдивая история с «Берега Сокровищ». Она частично, была опи­сана в газетах, но в них не было имени пилота, который опустошил жестянку. Я же его знал тоже.

На алмазы можно наткнуться вдоль всего пустын­ного берега. В пятидесяти милях к северу от Свакоп-мунда находится сущий рай для рыбаков, который на­зывают Хентис-Бей — довольно непривлекательный курорт с лачугами и магазином. Никто от Хентис-Бея не ждал ничего более интересного, чем хороший улов рыбы, но несколько лет назад владелец магазина нашел там пять небольших алмазов. Кто-то стал просматривать архивные записки, и узнал, что еще в 1910 году доб­лестный доктор Э. Рёйнинг, открывший месторождение Александер-Бей, обнаружил алмазы в Henties Bay (Хентис-Бее). Рёйнинг вряд ли особенно полагался на фортуну, потому что он оставил Henties Bay (Хентис-Бей) в покое. Но место это не является запретной зоной, и в 1963 году там было удовлетворено более трех тысяч заявок на отвод участка. Мне еще, вероятно, только предстоит услышать о ком-то, кто сколотил себе состояние в этом районе, а пока рыбаки спокойно забрасывают свои удочки в прибой, и им не мешает шум работающей техники. Алмазная лихорадка — непредсказуемая болезнь в Намибе.

   Henties Bay (Хентис-Бей) сегодня... Виселица, теперь туристическая достопримечательность, инициирована как призыв сохранить город и пляжи чистыми.

Примерно в сотне милях к северу от Хентис-Бея, около легендарного берега Каокофельд, находится более многообещающий лагерь старателей. Это еще одно не­давнее открытие, носящее имя Тосканини, так как один из управляющих был большим поклонником музыки итальянского композитора. В Тосканини есть электри­чество, опреснительная фабрика и сад в сухом русле реки Угаб. Овощи выращиваются восемь месяцев в году; затем наводнения все смывают прочь. Сборные дома с двойными стенами, облицованными стеклово­локном, выдерживают напор песчаных бурь. Шум обо­гатительной фабрики, конечно, кажется здесь сладкой музыкой.

Когда вы пройдете около четырехсот миль на юг от Кунене, и при этом еще останетесь живы, появится первый неселенный пункт. Это Кейп-Кросс, одинокий мыс, где Диего Кан поставил каменный падран. Кан был первым белым исследователем, кто ступил на зем­лю Южной Африки. Это случилось в 1485 году, и прошло более четырех веков, прежде, чем германский патруль вновь открыл мыс Кросс и поставил монумент. Еще один след Кана и его команды был обнаружен вросшим в соль неподалеку от надрана всего несколько лет назад. Это были миниатюрные ножны от меча с украшением в виде пальмовых ветвей, и медальон с изображением головы — с бородой, в шлеме — явно иберийского происхождения.

Когда-то у мыса Кросс была лагуна, где морские птицы устраивались на ночь на островках и оставляли после себя тысячи тонн гуано. Лагуна высохла, шакалы разогнали птиц, но удобрение, стоимость которого равна целому состоянию, осталось. И человеком, который осознал подлинную цену этих запасов, был бедняк по имени Мазере, живущий сбором выброшенного на берег хлама. Он отправился в Англию, нашел средства и положил начало предприятию, на котором трудились сотни людей в течение многих лет. Я узнал, что Мазере закончил свои дни богатым человеком, в непривычной для него респектабельной обстановке в городе Бат. Таковым бывает неожиданное богатство, каким иногда награждает Берег Алмазов.

Свакопмунд — порт времен германской колонии, а сегодня приморский курорт с непредсказуемым кли­матом, лежит в восьмидесяти милях к югу от мыса Кросс. Некоторые дома выстроены в тирольском стиле, над другими возвышаются башенки и купола; на берегу до сих пор стоит и летний дворец германских губер­наторов. Когда во время первой мировой войны гер­манские войска уходили отсюда, многие мирные жители остались и закопали свои ценности, чтобы спасти их от южноафриканской армии. Думаю, некоторые остав­ленные дома были разграблены, но я знаю, что батальон, который рыл траншеи около железнодорожной станции, откопал столько бочек с пивом, что их хватило бы на утоление жажды каждого солдата — ну, хотя бы на какое-то время. Когда война окончилась, пару улиц в Свакопмунде перерыли и поисках ценностей. Позже были найдены некоторые ювелирные изделия и столовое серебро. Другие сокровища, а также огромные серебря­ные кубки, которые украшали общий армейский стол германского колониального полка, так до сих пор и не найдены.

Намибия... Берег Скелетов...

В 1952 году в Свакопмунде во время строительства фундамента для нового здания был найден старинный обоюдоострый меч. Его отправили в Лиссабон, и там установили, что это португальское оружие, возраст ко­торого несколько веков. Таково было первое и единст­венное подтверждение того, что португальские исследо­ватели посещали устье реки Свакоп во время своих путешествий. Меч мог быть обронен членом команды Бартоломеу Диаша в ходе стычки с местными жителями.

В двадцати милях пути на юг мимо ослепительных дюн, вы попадаете в Walvis bay (Уолфтиш-Бей), единственную без­опасную гавань на этом берегу. Это не рай для тех, кто ищет сокровища. Слишком много пустых бутылок покоится в здешних песках. Правда, город был невероятно возбужден, когда несколько лет назад на его окраине был найден чистый и прекрасный алмаз. В Walvis bay (Уолфиш-Бее) нет алмазосодержащего гравия, и изыска­телям не удалось обнаружить характерных для место­рождений алмазов геологических формаций. Тем не менее завеса тайны была приподнята охотником, ко­торый застрелил около Walvis bay (Уолфиш-Бея) дикого страуса и вытащил у него из желудка несколько ценных алмазов. Страусы заглатывают твердые предметы, чтобы лучше переваривалась пища. Страусы, носящие в себе алмазы, приходили с одной из алмазных россыпей к югу от Walvis bay (Уолфиш-Бея).

SandwichHarbour (Сэндфиш-Харбор) — наша следующая остановка — занесенная илом лагуна, где когда-то бросали якорь океанские суда. Её можно найти на морских картах в двадцати пяти милях к югу от Уолфиша; на моей старой карте береговая линия отмечена пунктиром из-за множества постоянных изменений. Насколько я могу судить, примерно восемьдесят лет назад в Сандфиш-Харбор стояла португальская канонерка. Пока она на­ходилась в заливе, пролив, вероятно, был перекрыт, и она так никогда больше не вышла в открытое море. За прошедшие годы она вросла в песок, ее старого образца квадратные орудийные порты были забиты, носовое украшение в виде орла исчезло. Необычная судьба для военного корабля. Но спасти его из этой отдаленной гавани было невозможно.

Про SandwichHarbour (Сэндфиш-Харбор) существует легенда о сокро­вищах, которая, возможно, имеет определенную реаль­ную основу. Несомненно в ней то, что один немецкий доктор действительно провел здесь много лет, ведя жизнь отшельника и занимаясь поисками забытых сокровищ. Корабль, принадлежавший Ост-Индской компании, предположительно покинул Индию в середине восем­надцатого века после побед, одержанных британскими войсками. У него на борту были драгоценные камни и другие ценности. Обогнув мыс Доброй Надежды, он направился на север, попал в туман около SandwichHarbour (Сэндфиш-Харбор) и наскочил на риф. Капитану удалось выбросить корабль на берег, прежде чем он пошел ко дну.

 Затонушие корабли... Берег Скелетов...

Спасшиеся отправились пешком вдоль бесплодного берега к Walvis bay (Уолфиш-Бею), и многие из них умерли от жажды. Один офицер передал Ост-Индской компании карту, на которой было отмечено место катастрофы.

Старатель Дэвид Уилсон однажды рассказал мне случай из его собственной жизни, который, похоже, подтверждает ост-индскую легенду. Он видел участок берега, засыпанный обломками древесины, скопивши­мися здесь за века; и когда он вел разведывательные работы у SandwichHarbour (Сэндфиш-Харбор), он посылал своих готтен­тотов с тележкой набрать дров. Однажды готтентот со­общил: «Баас, я нашел столько дров, что их теперь хватит навсегда». Уилсон пошел с ним на место и увидел почерневшую от времени корму деревянного парусного корабля, выступающую из огромной дюны. Он внимательно осмотрел ручную резьбу по дубу и окна, и решил, что видит перед собой корабль восемнадцатого века. Он направил на раскопки всех своих готтентотов, и Уилсону даже удалось забраться внутрь судна. Над рабочими нависла дюна, угрожая обвалиться в любую минуту. Уилсону пришлось в конце концов отозвать всех своих людей, ибо, если бы произошел оползень, их бы всех завалило. Обвал все-таки случился. Вслед за ним началась песчаная буря, которая длилась несколько дней. Теперь бы уже потребовалась целая армия, чтобы раскопать старый корабль.

  Первые португальские моряки называли эти места как «Пески ада», поскольку экипаж разрушенного корабля был обречен.

Работы по промыванию алмазов отодвинули берег океана на семь миль. Вдоль всего этого побережья лежали старые деревянные парусники и современные пароходы, засыпанные песком и давно уже не омыва­емые морскими волнами. Вполне возможно, что Дэвид Уилсон действительно видел судно Ост-Индской ком­пании, груженое сокровищами в тот день у SandwichHarbour (Сэндфиш-Харбор)...

Мы продолжаем двигаться на юг, тяжело топая по твердому песку во время отлива и отдыхая на рыхлых дюнах при приливе. Так мы добираемся до Conception Bay (Консепшн-Бей), прославившегося во время алмазного бума 1909 го­да, когда старатели высаживались здесь толпами. Те, кто смог заявить права на удачный участок, заработали целые состояния, и этот район давал алмазы многие годы.

Во время алмазной лихорадки немецкое каботажное судно Eduard Bohlen («Эдуард Болен») вышло из Свакопмунда с грузом оборудования для Conception Bay (Консепшн-Бей). На борту также на­ходились такие предметы роскоши, как ящики с пивом и жестяные упаковки с сигаретами, немецким коньяком, польской колбасой, франкфуртскими сосисками, коп­ченым угрем, кислой капустой и датским маслом. Ка­питан Eduard Bohlen («Эдуард Болен») Пароу знал этот берег не хуже любого другого моряка в те дни, но изменчивый ха­рактер побережья проделал с ним злую шутку, и он сел на мель в семи милях к югу от Conception Bay (Консепшн-Бей). В отчаянной попытке снять корабль с мели за борт полетел весь ценный груз. Обрадованные старатели тащили че­рез полосу прибоя ящики с джином «Шидам». Один человек собрал столько вкусных вещей, выброшенных на берег, что даже открыл на дюнах свой магазин.

  «Эдуард Болен» (нем. Eduard Bohlen) — германский транспортный пароход, севший на мель 5 сентября 1909 года на Берегу Скелетов в Намибии. По состоянию на 2015 год, значительно засыпанный песком остов лежит в пустыне Намиб на расстоянии полукилометра от океана[6], так как в результате действия пустынных ветров береговая линия постепенно продвигается на запад.

Я знал одного пассажира, плывшего на этом корабле во время его последнего путешествия,— Геррмана Оффена из Свакопмунда. Этот предприимчивый человек купил Eduard Bohlen («Эдуард Болен») за тысячу фунтов и обставил свою гостиницу стульями и столами и другим обору­дованием, которое он вывез с корабля. Но само судно прочно продолжало сидеть в песке. Вокруг него образовались дюны, и оно стало одной из самых знаменитых примет на всем побережье. Я видел его там много лет после того, как он сел на песок, ровно стоящим на киле и будто невредимым, словно корабль движется под полными парами через пустыню. Алмазная ком­пания поселила на нем своих рабочих из местного населения, и снова стали гореть огни в иллюминаторах. Управляющий жил в капитанской каюте..

У меня когда-то был друг по имени Джордж Остин, инженер по спасательным работам. Оффен нанял его вскоре после первой мировой войны, чтобы тот осмот­рел Eduard Bohlen («Эдуард Болен») и определил, возможно ли вновь вывести этот корабль в море. Остин отправился в Conception Bay (Консепшн-Бей) на повозке, запряженной лошадьми, в со­провождении полицейского верхом. Им постоянно уг­рожали дюны. Тонны сыпучего песка обваливались как лавина, а когда они обходили опасное место, на повозку обрушивалось море. По ночам вокруг них выли шакалы. Так они медленно ползли до тех пор, пока не добрались до местечка, именуемого Черная Стена. Дюны там до­стигают высоты ста футов. Они обрываются прямо в море, и на протяжении целых двенадцати миль в них нет прохода. Тем не менее во время отлива над морем появляется твердый уступ, и Остин так спланировал свое путешествие, чтобы воспользоваться этим прохо­дом. Так они и пробирались вперед, увертываясь от оползней и зыбучих песков, пока, наконец, не добрались до Eduard Bohlen («Эдуард Болен»)

Остин думал, что сможет привести в действие ко­рабельные лебедки, проделать проход в песках с по­мощью насоса, развернуть судно к морю и затем вытащить его обратно на воду. Этот амбициозный план так и не был осуществлен. Тракторов, которые могли бы протащить корабль весом в две тысячи тонн через песок, в то время еще не было. Остин говорил о лошадях и волах. Это должно было бы быть потрясающим зре­лищем.

Прошли годы, но призрак Eduard Bohlen («Эдуард Болен») по-прежнему обитает в пустыне, демонстрируя редким по­сетителям этих мест возвышающуюся над песками над­водную часть корабля, будто идущего курсом на юг, но уже в сотне ярдов от моря.

Всего в нескольких милях от этого погибшего судна остатки мачты торчат еще над одним кораблем сокро­вищ. Это очередная жертва тумана — Cawdor Castle («Кодор каста»), который погиб в 1926 году, когда шел из Уолфиш-Бея в Кейптаун. Но «Кодор» лежит слишком далеко отберега, чтобы его груз можно было спасти. В его трюмах до сих пор томится тысяча ящиков шотландского виски.

13Cawdor_Castle   Cawdor Castle («Кодор каста»), был построен в 1902 году компанией Barclay, Curle & Co. в Глазго, грузоподъемность 6235 тонн, длина 414 футов 8 дюймов (126,43м), ширина 51 фута 2 дюйма (15,61м) и скорость 14 узлов.

Сегодня на побережье есть город-призрак, который встречает редкого гостя. Алмазные поселения, что со­здали немцы перед первой мировой войной, в течение нескольких лет были оживленными местами. Потом копи были выработаны, и люди покинули их. Таким местом и является Меоб, хотя он и знал нескольких соперников по былой славе. Меоб стоит над подземной рекой, поэтому от жажды там никто не умирал. Он прекратил свое существование вскоре после начала пер­вой мировой войны. От него остались дюжина посте­пенно гниющих деревянных домов и огороды.

Один опытный старатель, которого я знал, решил попытать счастье в Меобе во время второй мировой войны. Тогда был большой спрос на промышленные алмазы, и он решил приобрести разрешение. «Было такое ощущение, будто садишься на брошенный ко­рабль,— сказал мне старатель.— Насколько я мог понять, даже ни один готтентот или бушмен не бывал побли­зости от этого места с 1914 года. Я обнаружил деревянный коттедж, где когда-то жил мастер, и чашки со следами чая все еще стояли на столе. Там я нашел давно уже никому не нужные постельные принадлеж­ности. Железный сундук был наполнен бисквитами, мясными консервами и сгущенным молоком. Однажды я увидел гемсбока и мула у водопоя. Это было странное место. Кто-то оставил даже пишущую машинку, а в ней незаконченное письмо...».

«А ты нашел алмазы? — спросил я напрямую. «Никаких алмазов,— ответил старатель с философ­ским видом.— Я потерял деньги на этом предприятии, но тем не менее я никогда не жалел об этом. Только подумай: этот отдаленный лагерь посреди пустыни, за­брошенный навсегда. Это заставляло меня задуматься. Что за люди они были, эти немцы, которые оставили чашки с чаем, оставили пишущие машинки и совер­шенно неожиданно уехали столько лет тому назад. Ка­кую бы историю они могли рассказать мне?»

   Старое деревянное жилище эпохи алмазного пика, Меобский залив, Намибия.

На побережье около Меоба старатель по имени Гел-денхейс много лет тому назад промывал гальку в по­исках алмазов, и был вознагражден находкой золотых монет, лежавших в его сите вперемешку с гравием. Эти монеты были размером с соверен и полсоверена, и на них был выбит знак Голландской Ост-Индской компа­нии. Возможно, это были монеты, которые известны нумизматам как «тяжелые гульдены».

Sylvia Hill (Сильвия-Хилл) — следующий лагерь на «Берегу Со­кровищ». Под двумя вершинами холма Сильвия-Хилл находится целое кладбище замечательных кораблей и их команд, которые погибли в пустыне. Там есть вода, но лишь единицы знают, как ее найти. Надо рыть руками песок у подножия холма до тех пор, пока яма, которую вы выкопали, заполнится пресной водой из подземной реки. Старатели отмечали это место таблич­ками, но ветер «су-у-уп-уа» срывал их. В здешнем кли­мате, где ртутный столбик поднимается до ста тридцати градусов по Фаренгейту и где нет и пятнышка тени, отсутствие воды означает смерть в течение нескольких часов.

  Остатки старого «Форда» на SylviaHill, Намибия

Easter Cliffs (Истер-Клиффс), «Пасхальные утесы», представляют собой следующий ориентир на местности после Силь­вия-Хилл. Там на песке лежит еще один пароход. Это «Балгован», корабль для каботажного плавания, который ходил между Столовой бухтой и Свакопмундом, пере­возя грузы в начале этого века, когда Германия вела войну с гереро. В его трюмах было множество ящиков со свечами, поэтому старатели, добывавшие алмазы в этом районе, были обеспечены бесплатным огнем на многие годы. Один тип из Кимберли по прозвищу Джонсон-Монокль добрался до «Балгована» как раз во­время, чтобы присвоить несколько тюков с одеждой. Его рабочие потом еще долго были самыми большими франтами в этой пустыне.

Дэвид Уилсон побывал на берегу у Easter Cliffs (Истер-Клиффс), когда он наблюдал за стаями пингвинов, которые плыли к обрыву во время прилива. Они не возвращались обратно, и он предположил, что там должна быть пе­щера. Уилсон дождался отлива. Он искал алмазы и был готов пойти на риск. Даже во время отлива течение было очень сильным, но он, раздевшись, вошел в море и добрался до пещеры. Он почувствовал запах птичьего гуано. Перья мертвых пингвинов резали ему ноги, блохи впились в обнаженное тело. Но тем не менее он заявил свои права на пещеру, так как в ней были тысячи тонн гуано, а гуано считается весьма ценным минералом. Что погубило планы моего друга Уилсона, так это расстояние. Пещера была почти недоступна и находи­лась в двухстах милях от Людерица — ближайшего порта. Он так и не смог придумать способа, как вы­таскивать наружу гуано. Несколько лет спустя еще кто-то пытался пробить шахту через скалу над пещерой, но затея не удалась, и гуано до сих пор лежит там. «Я думал, что удача в моих руках» — жаловался бедныйстарый Уилсон. Он так никогда и не разбогател, но зато дожил до удивительно здоровой и спокойной ста­рости — благодаря, скорее всего, свежему воздуху и солнцу на «Береге Сокровищ».

     Вечно изменяющийся берег...

Этот суровый берег, который исследовал Уилсон, напоминает мне об одном еще более знаменитом ис­кателе сокровищ, который там побывал — бывшем капитане (затем сэре) Малькольме Кэмпбелле (Sir Malcolm Campbell). В воз­расте восемнадцати лет во время первой мировой войны мне пришлось предстать перед Кзмпбеллом в Денхэмской школе аэронавтики, отвечая на вопросы об авиа­двигателях. Я провалился на этом экзамене. В следу­ющий раз я встретил эту грозную личность у Вернеук-пана в Бушменленде, где он пытался поставить новый наземный рекорд скорости на своей машине «Blue Bird» («Блюберд»). Он вновь нашел мои познания в области двигателей неудовлетворительными и выразился резко отрицательно по поводу чего-то написанного мною. Третья встреча произошла в 1934 году, когда Кэмпбелл вернулся в Южную Африку по какому-то загадочному делу, которое обсуждать со мной он отказался.

 Сэр Малкольм стоит рядом со своим рекордным автомобилем «Blue Bird» («Блюберд») 1933 год.

Большинство людей думало, что Кэмпбелл ищет алмазы. До меня дошел слух, что он разыскивает со­кровища капитана Кидда где-то на «Береге Алмазов». До этого Кэмпбелл побывал на Кокосовых островах в Тихом океане вместе с еще одним мотогонщиком, ка­питаном К. Ли Гинессом, в поисках пиратских сокровищ. Тогда Кэмпбелл заявил: «Я уверен, что не существует ничего более пленительного, чем охота за зарытыми сокровищами. Это вполне законные поиски. И еще столько спрятанных в земле по всему миру ценностей ждет смелую натуру, которая бы нашла их».

У Кэмпбелла в экспедиции было два легких самолета и полицейский. Где-то на пустынном берегу Кэмпбелл разбил лагерь. Это было между Сильвия-Хилл и Спен­сер-Бей; и там должна была находиться площадка с твердым грунтом, которую они использовали в качестве аэродрома.

Когда Кэмпбелл производил съемку берега, ему при­шлось совершить вынужденную посадку недалеко от Сильвия-Хилл, погнув при этом пропеллер. Он решил ждать среди дюн с тремя флягами воды и несколькими банками консервированного мяса, пока второй пилот не взлетел с небольшого клочка твердого грунта и со­вершил сложный перелет до Людерица на трясущемся поврежденном самолете. Кэмпбеллу, по-моему, не везло во время большинства его предприятий. Но на этот раз удача сопутствовала ему. Он обошел окрестности, нашел удобный для посадки участок твердой земли и отметил его огромными буквами на песке.

Кэмпбеллу было уже за пятьдесят, а он носил шорты. В ту ночь дул холодный ветер и он, сидя без огня, дрожал всю ночь от холода. На следующий вечер са­молет вернулся с уже новым винтом, и Кэмпбелл воз­вратился обратно в лагерь. После нескольких недель поисков он упаковал все оборудование и вернулся в Англию, не говоря ни слова о сокровищах, которые он искал. Но кое-что все же стало известно, так как не­которым официальным лицам в Юго-Западной Африке, конечно, что-то было доложено. Согласно легенде, не­мецкий изыскатель вез перед первой мировой войной в Виндхук огромной цены образцы золота, которое было найдено где-то в прибрежной пустыне. Он умер по дороге, оставив лишь расплывчатые указания. Не­сколько лет спустя в районе Рехобота началась золотая лихорадка, и там были найдены богатые золотые гнезда. Но забытая жила, откуда было добыто золото умершего изыскателя, так и осталось легендой. Это и была цель экспедиции Кэмпбелла.

Кэмпбелл, должно быть, исследовал Спенсер-Бей, где страндлоперы оставили круги из больших камней и целые холмы отбросов из костей пингвинов, раку­шек-мидий и костей шакалов. Там в заливе лежит остров Маркьюри «Ртутный» — с огромной обращенной к морю пещерой. Когда туда врываются штормовые волны, весь остров дрожит как ртуть. Это один из тех островов, на которых Дэвид Уилсон искал алмазы. У Спенсер-Бей находили монеты и другие следы челове­ческого присутствия, но я должен предупредить, что скорее вы найдете там побелевшие от времени скелеты китов.

Поднимемся на Седдл-Хилл, напоминающий по форме мексиканское седло. Это хороший ориентир для мореплавателей и место стоянки для изыскателей. Там есть источник: и во времена Уилсона он был отмечен черепом с костями и предупреждением: «Наполните свои фляги». Длинные дюны у Седдл-Хилла дали мно­жество ценных алмазов, извлеченных из халцедоновых, гранитных и гнейсовых пластов. В некоторых из ал­мазных гнезд там столько отличных камней, сколько их в ювелирном магазине.

  Седдл-Хилл...

Готтентот-Бей со своими лагунами и розовыми фла­минго был местом двух кораблекрушений, в результате которых бедные добытчики гуано на лежащем неподалеку острове Ичабо обзаведись немалыми удобствами. Одним из кораблей было немецкое грузовое судно «Золинген», которое село на мель в начале нашего века, когда Германия вела войну с готтентотами. Десятник с Ичабо Эмилио Барбьери говорил мне, что как только немцы покинули «Золинген», он отправил своих людей к месту катастрофы на двух лодках. Они нагрузили лодки ящиками пива, джина и коньяка, которые Бар­бьери затем выдавал рабочим в течение нескольких месяцев. Они взяли бочонки с сыром, жестянки с мясом и маслом — деликатесами, которых они не пробовали месяцами. Под конец они через борт спустили рояль и благополучно доставили его на остров.

Во время второго посещения из машинного отде­ления было снято медных и латунных труб на семьсот фунтов стерлингов. По этому случаю островной повар приготовил банкет в корабельном камбузе.

   Берег скелетов... Намибия...

Рабочие одели найденные на борту белые пиджаки. Все расселись в салоне, а к обеду подавались рейнские вина. Три года потом только и было разговоров о «Золингене», а потом еще один пароход сел на мель, почти рядом с первым судном. И снова старый Барбьери организовал из своей банды мошенников команду по «очистке» судна. На этот раз жертвой тумана стал бри­танский грузовой корабль «Гераклид», и в его трюмах было еще больше спиртного и роскошной пищи. Из капитанской каюты Барбьери вытащил небольшой сейф, и возился с ним несколько дней. В нем оказалось две мелкие аргентинские монеты...

19skeletons2    Очередной заблудившийся скиталец... Намибия...

Потерянные сокровища Лобенгулы.

Большинство людей, кто участвовал в создании бри­танской колонии Родезия, верили в миллионы Лобенгулы. Многие искали их. Я очень сомневаюсь в том что их удалось найти, потому что такое количество необработанных алмазов, слоновьих бивней и золотых монет едва ли можно было продать, не вызвав пере­полоха.                                                                     

Это поистине странная история. И только Африка может породить таких действующих лиц и фон, на котором она разворачивалась. Начать со старого Ло­бенгулы, которого некоторые белые почитатели описы­вали как благородного дикаря. В действительности он был столь же жесток, как и его отец Мзиликази.

    Лобенгула (ок. 1836 или 1845 — возможно, январь 1894) — второй и последний инкоси (вождь, верховный лидер) народа матабеле в южной части Африки, сын инкоси Мзиликази. Правил в 1870—1894 годах, будучи последним независимым правителем крупного государства на юге континента. Лобенгула был плотного телосложения, весил около 120 кг и имел около 20 жен.

Эти покинувшие свою родину зулусы, которые правили народом матабеле, могли оказывать теплый прием мис­сионерам, но при этом проявляли кровожадность Чаки и отдавали приказы убивать людей тысячами. Неуди­вительно, что крааль Лобенгулы назывался Булавайо, что означает «Место убийств».

  Король Лобенгула и его Булавайо (Bulawayo).

За высоким, толстым, с кожей бронзового цвета королем стоит неприметная, но тем не менее зловещая фигура Джона Джэкобса, королевского секретаря и переводчика. Джэкобс, у ко­торого была светлая кожа, описывался разными исто­риками и как готтентот, и как полукровка, и как капский цветной, и метис финго. На самом же деле он былиз племени абелунгу, этих обитателей Бомваналенда в Транскее, которые унаследовали немного «белой» кровиот потерпевших там много лет тому назад ко­раблекрушение европейцев.

Джэкобс стоит того, чтобы заняться им поподробнее, потому что у него был ключ к тайным сокровищам Лобенгулы, и он сам очень старался заполучить их. Джэкобса бросила мать, когда он был еще совсем ре­бенком, и он учился у миссионеров в Лавдейле и Вустере в Капской колонии. Одно время его учителем былпреподобный Л.Ф. Эсселен, дед доктора К. Луиса Лейпольдта, поэта, а также дед майора Й.Г.В. Лейпольдта. Юный Джон Джэкобс подавал такие надежды, что свя­щенник взял его в Эдинбург для продолжения образо­вания. Я полагаю, что его собирались выучить на свя­щенника, но я не уверен, был ли он вообще посвящен в духовный сан. Тем не менее, в более поздние годы, Джэкобс часто выдавал себя за священника эфиопской церкви. Вскоре после возвращения в Южную Африку смышленый молодой Джэкобс был пойман в Кимберли за нелегальную покупку алмазов и был приговорен к принудительным работам на моле в Столовой бухте. Когда его освободили, полиция использовала его в ка­честве «приманки». Джэкобс снова попал в тюрьму за попытку изнасилования. После отбытия еще одного заключения, он продолжил свою преступную карьеру, а когда за ним стала охотиться полиция, он бежал в Булавайо. Там он втерся в доверие к Лобенгуле. Джэкобс говорил по-английски, по-голландски (видимо, имеется в виду язык буров африкаанс— Пер.) и на нескольких африканских языках. Он произвел на Лобенгулу боль­шое впечатление. «Ты можешь заставить бумагу раз­говаривать»,— говорил он Джэкобсу.

Лобенгула не мог представить, что Джэкобс будет плести интриги с его «главной женой» Лосикейи. Это была опасная игра, но коварный Джэкобс вел ее так умело, что он оставался в милости у Лобенгулы вплоть до последних дней его жизни. Джэкобс знал все секреты королевского крааля. Когда миссионеры и торговцы покинули Булавайо, Лобенгула пошел к Джэкобсу за советом. Джэкобс часто занимался тем, что, усыпал тело Лобенгулы золотыми соверенами — такова была коро­левская прихоть, из-за которой Джэкобс ощущал бли­зость к сокровищам, и которая еще больше разжигала его алчность.

 Схема размещения резиденции Булавайо (Bulawayo).

  Дерево Индаба (позиция «С» на фото)  в наши дни...

В восьмидесятые и девяностые годы прошлого века Лобенгулу стали донимать европейцы, стремившиеся получить у него концессии. На него сыпались богатые дары, и большая часть оплаты шла золотом. Каждый месяц он получал сто золотых соверенов от Привиле­гированной компании, и только ее выплаты к концу его жизни составили в общей сложности шесть тысяч фунтов.

       Золотые соверены, с изображением королевы Виктории, чеканились в 1842 году.

Африканские монархи до того, как белые люди ввели в оборот деньги, исчисляли свои богатства сло­новой костью. Лобенгула унаследовал от своего отца огромные запасы слоновой кости и значительно уве­личил их между 1870 и 1893 — в годы собственного правления. Сотни подданных Лобенгулы трудились на алмазных шахтах Кимберли. В те дни не было еще электронных приборов, и кражи очень часто оставались незамеченными. Рассказывали, что каждый матабеле, возвращающийся с шахт на родину, должен был при­нести с собой алмаз для короля. Никто никогда не сомневался в том, что Лобенгула был богат. Он много тратил на своих жен, на шампанское, на бусы и рос­кошные одеяла, но он не мог растратить все свои богатства, которые буквально стекались в королевский крааль в Булавайо. Фирма Джона Орра из Кимберли продала Лобенгуле сейф. Предполагали, что он наполнил его необработанными алмазами, а в другом держал золото из старых родезийских разработок. Лобенгула также вел добычу золота из собственной шахты и при­обрел специальное оборудование для его обработки. «Все обрывочные свидетельства, сложенные вместе, приводят к однозначному выводу: огромные сокровища действи­тельно существовали, и они не были растрачены»,— писал полковник Хью Маршалл Хоул, который стал британским специальным уполномоченным в Булавайо после захвата Родезии.

Лобенгула полностью отдавал себе отчет в том, что. столкновение с белыми неизбежно. Он был достаточно умен, чтобы попытаться избежать его; но его воена­чальников возмущало вторжение в их страну белыхлюдей, и с ними нельзя было не считаться. Лобенгула также должен был знать, что рано или поздно его царствованию придет конец, поэтому он и закопал свои сокровища. И вот здесь оканчиваются известные людям факты, и начинается легенда.

Некоторые говорили, что Лобенгула отправился в путь в своем собственном фургоне в сопровождении импи (военный отряд у зулусов и матабеле.— Пер.) из 1200 человек, которые охраняли дюжину фургонов, на­груженных сокровищами. Это было в начале 1893 года, и, как говорят, караван направился на северо-запад от Булавайо в дикую местность. Согласно другой версии, караван был доверен одному из братьев Лобенгулы. Но один человек, который точно был там, это Джон Джэ­кобс. Основная часть импи не приближалась к тому месту, где были зарыты сокровища. Из тех, кто работал в шахтах, были выбраны надежные люди, чтобы копать ямы, заниматься взрывными работами и засыпать камнями сокровища. Поэтому шанс отыскать клад могла бы иметь только большая экспедиция. Деревья вокруг были сожжены, в качестве примет были установлены тайные ориентиры, а затем все это место было засеяно кукурузой.

Когда люди, прятавшие сокровища, вернулись к ожи­давшим их импи, Джэкобс, как рассказывают предания, приказал воинам перебить всех, кто участвовал в захо­ронении клада. Есть свидетельства, что Лобенгула вы­слал большое войско, чтобы встретить импи Кузунгулы и уничтожить всех, кроме брата Лобенгулы и Джэкобса. Вскоре после этого Джэкобс застрелил брата Лобенгулы. Так, остался лишь один человек, который знал секрет сокровищ.

В ноябре 1893 года две колонны белых войск двинулись на Булавайо, разбили матабеле и вошли в го­рящий крааль. Как только сражение было закончено, начались поиски сокровищ. Среди пожарища был най­ден серебряный слоник, которого подарили Лобенгуле торговцы, получившие концессию. Люди прочесывали развалины, рыли землю в поисках слоновой кости, и под конец решили, что сокровища исчезли. Возможно, погоня за Лобенгулой была организована в надежде на то, что сокровища окажутся вместе с ним. Я встречал подобную точку зрения. Некоторые, например, утвер­ждали, что майор Ален Уилсон со своим отрядом вряд ли бы погиб в Шангани, будь у него какая-то иная цель. Говорят также, что Сесиль Родс намеревался оплатить всю кампанию по захвату Родезии сокровищами Лобенгулы и предпринял несколько попыток найти их. Необходимо упомянуть об одном странном и мрач­ном эпизоде, имевшем место во время погони. Лобенгула вручил Джэкобсу тысячу фунтов золотом и велел отнести их англичанам вместе с посланием: «Белые люди, я побежден. Возьмите это и уходите». Это при­знание поражения могло бы спасти жизни Уилсона и его людей, если бы оно попало в нужное место. К сожалению, соверены попали в руки двух бесчестных солдат, которые поделили деньги, ничего никому не сказав. Их застали позже за игрой в карты на крупные ставки, и тут все и выяснилось. Очевидно, судья, ко­торый допрашивал этих людей, пришел к выводу, что отряд Уилсона не был бы уничтожен, если бы было известно о признании Лобенгулой своего поражения. Он приговорил обоих солдат к четырнадцати годам каторжных работ. Они подали апелляцию, и приговор был отменен, ибо нашлись неувязки в юридических формальностях. Тем временем Лобенгула с некоторыми из своих жен, тремя сыновьями, Джэкобсом, большим числом рабов и несколькими верными последователями двигался к Замбези. Был сезон дождей. Им пришлось бросить четыре свои фургона в болотах и продолжить путь верхом. Это было тяжелое путешествие.. Кони и волы погибли. Лобенгула был сломлен. Когда в его лагере вспыхнула эпидемия оспы, он умер одним из первых.

   Младшая дочь Лобенгулы...

Дожди вынудили до срока завершить кампанию. Узнать судьбу Лобенгулы послали торговца по имени Досон, и к концу января 1894 года он вернулся в Булавайо с новостью о смерти Лобенгулы. Подробности были неизвестны, но считалось, что Лобенгулу похо­ронили там, где он умер,— на берегу ручья Млинди, в сорока милях к югу от Замбези.

Лобенгула умер давно, но сокровища остались в памяти у многих из тех, кто знал о богатствах коро­левского крааля в Булавайо. Как вы

понимаете, самым решительным среди них был единственный оставшийся очевидец того, как эти сокровища прятали,— Джон Джэкобс. Джэкобс сдался властям вскоре после смерти Лобенгулы. У него нашли необработанные алмазы, но власти не возбудили против него уголовного дела. Его отправили через границу в Трансвааль, едва ли пред­ставляя себе, что выслали единственного человека, ко­торый мог быть уверен в том, что найдет сокровища Лобенгулы.

Прошли годы, прогремела англо-бурская война, и Джон Джэкобс вообразил, что власти в Родезии забыли и о нем самом, и о его преступлениях.

В конце 1903 года на отдаленный пост колониальной администрации в Баловале в Северной Родезии прибыло трое белых людей на трех фургонах. Баловале распо­ложен неподалеку от ангольской границы. Прибывшие сообщили представителю колониальных властей в Ба­ловале Дж.Х.Веннингу, что они занимаются поисками сокровищ Лобенгулы. Веннинг все записал в свой офи­циальный дневник, который до сих пор сохранился в архивах. Он взял показания у проводника, который оказался Джэкобсом. Джэкобс утверждал, что сокровища были зарыты не в Южной Родезии, как полагали многие, а за границей, в португальской колонии. Клад состоял из двух сейфов, набитых золотыми соверенами, двух ящиков с необогащенным золотом, ящика с необрабо­танными алмазами и большого количества слоновой кости. Этот груз везли в тринадцати фургонах.

Веннинг лично подверг Джэхсбса тщательному до­просу, так как очень хотел узнать, почему человек, который собственными глазами видел, как закапывают сокровища, не смог их обнаружить. Джэкобс ответил: «Я случайно услышал, что белые собирались меня убить, как только я покажу им место. Они собирались забрать сокровища и смыться с ними в португальскую колонию, поэтому я сделал вид, что не смог их найти».

Джэкобса оштрафовали и выслали. Восемь лет спустя он проскользнул незамеченным через родезийскую гра­ницу с еще одной хорошо оснащенной экспедицией и добрался до Леалуи в Баротселенде. На этот раз Джэкобс, кажется, заблудился. Конечно, он вернулся с пустыми руками. Но его вновь опознали, арестовали, посадили на месяц в тюрьму и выслали из страны. После первой мировой войны Джэкобс вел еще одну экспедицию, на этот раз замаскированную под охотничье сафари. Бди­тельная полиция не забыла Джэкобса, и после еще одного короткого срока в тюрьме, он был переправлен через границу в последний раз.

Джэкобс говорил о сокровищах до конца своих дней. Он говорил о них майору Лейпольдту (J.G.W. Leipoldt (1877-1945)), а также охотнику Томасу Ллоису Эллису. Эллис пытался получить раз­решение, чтобы Джэкобс сопровождал его в качестве проводника, но родезийцам уже надоел секретарь Ло­бенгулы, и в разрешении было отказано. Я думаю, что Эллис самостоятельно отправлялся на поиски драго­ценностей несколько раз, но не ясно, были это серьезные экспедиции или просто охотничьи путешествия. Но он так и не добрался до того места, где были зарыты сокровища.

Джон Джэкобс умер в Джермистоне 28 июня 1937 го­да. Он жил там последние четыре года своей жизни. В одной газете его возраст определили в сто пять лет. Я сильно сомневаюсь, чтобы этому старому проходимцу было больше восьмидесяти, так как в 1888 году, когда он стал секретарем Лобенгулы, его описывали как человека, которому «между двадцатью и тридцатью». «Он при­сутствовал при захоронении сокровищ Лобенгулы, и был единственным человеком, который остался в живых после того, как их зарыли. Все остальные были убиты»,— ут­верждала газета «Кейп аргус».

   Возможно таким был Джон Джэкобс...

На самом деле майор Лейпольдт заинтересовался сокровищами Лобенгулы задолго до того, как встретил Джэкобса. Это было во время его службы в качестве офицера разведки в Германской Юго-Западной Африке в 1915 году, когда взгляд наблюдательных, цвета стали, глаз майора Лейпольдта упал на папку секретного не­мецкого досье, помеченную надписью «Лобенгула». Складывается впечатление, что немецкий синдикат по добыче алмазов знал о том, что сокровища находятся в дебрях Анголы. Они были настолько уверены, что найдут их, что даже планировали обратиться к герман­скому правительству с просьбой выделить военный ко­рабль для перевозки сокровищ в Германию. Война 1914 года спутала все карты.

Лейпольдт изучил всю секретную и другую инфор­мацию, и у него сложилось мнение, что горные районы в глубине Анголы вполне могли подходить для осуще­ствления планов Лобенгулы. Лобенгула боялся, что ему придется бежать из Матабелеленда. Он знал, что есть отдаленная, никем пока не занятая скотоводческая стра­на за ангольской границей; он и отправил туда свои сокровища, намереваясь последовать вслед за ними, если придется оставить Булавайо.

В этом расследовании у майора Лейпольдта был полезный союзник. Среди его сослуживцев в Виндхуке был полковник Дж.Х. Веннинг, тот самый, который снимал показания у Джэкобса около предполагаемого места нахождения сокровищ за девять лет до этого. Несколькими годами позже Лейпольдт и Веннинг пи­сали друг другу на эту тему, и в моем распоряжении есть несколько их писем. У меня самого собрано крайне любопытное досье на Лобенгулу, в котором есть мате­риалы Р.С. Коупа, бывшего комиссара по туземным делам в Юго-Западной Африке. Приходит время, и письма с пометкой «лично и конфиденциально» не являются больше секретом. И я всегда благодарен тем, кто таким образом открывает для меня закрытые и загадочные страницы прошлого.

Лейпольдт предпринял первую попытку найти со­кровища в 1920 году, используя ключи к разгадке тайны, найденные им в германских документах. Он купил в Кейптауне за сто фунтов подержанный «Форд» и отправил его морем в Уолфиш-Бей. Оттуда он проехал через Юго-Западную Африку в Анголу — незаурядное достижение в те дни, когда основные дороги так же сильно засыпал песок, как и тайные тропы в буше. Он проник в Анголу на некоторое расстояние, двигаясь в сторону восточной границы. Но потом португальские власти что-то заподозрили в намерениях приехавшего туда южноафриканца и вернули его обратно. Неизвестно, слышали ли они что-нибудь о сокровищах Лобенгулы в то время, хотя то, что цель экспедиции стала им понятна несколькими годами позже, это очевидно.

Во время следующей экспедиции, в 1921 году, Лей­польдт двигался через Южную и Северную Родезию, следуя маршруту несчастных импи матабеле, которые охраняли сокровища. Многие местные жители помнили еще поход импи, так как свирепые воины опустошили страну как стая саранчи. Лейпольдт, его спутник Джэк­лин и их туземные носильщики вступили на террито­рию Анголы без объявления о своем прибытии. Районы, прилегающие к границе, были настолько отдаленными, что местные власти не потревожили их. Лейпольдт и Джэклин обнаружили несколько сожженных фургонов — они расценили это как явное подтверждение того, что они на верном пути. Останки фургонов стояли у края большой прогалины в джунглях площадью при­мерно в квадратную милю. В центре прогалины стоял большой камень. Лейпольдт без особой надежды найти что-либо вырыл канаву около камня. Камень выглядел явным ориентиром, но сам непосредственно не был указателем. Деревья вокруг прогалины, похоже; были помечены, но точные указания на само место захоро­нения клада отсутствовали.

Вновь и вновь Лейпольдт возвращался к этому уеди­ненному месту среди леса. Он ушел в отставку со своего поста в вооруженных силах Южно-Африканского Союза в 1923 году, отказавшись от права на пенсию, чтобы иметь возможность посвятить все свое время поискам. И снова он ломал голову над тем, чтобы найти верный ключ к разгадке, и снова рыл впустую. Он побывал там в 1924-м, 1925-м и 1928 годах с разными парт­нерами. В конце концов Лейпольдту удалось разыскать Джона Джэкобса в гостинице «Апельсиновая роща» в Йоханнесбурге и выдать себя за внука миссионера Эсселена. Я сомневаюсь, что Джэкобс испытывал какое-то чувство благодарности по отношению к тем, кто дал ему образование, но он на этот раз говорил охотно, и Лейпольдт смог получить более подробную карту рас­положения рва с драгоценностями, чем все предыдущие искатели сокровищ.

  Карта поисков сокровищ Лобенгулы...

Лейпольдт предпринял последнюю и самую осно­вательную попытку в 1930 году, полагаясь на инструк­ции, данные Джэкобсом. У него было больше денег для оплаты рабочих, чем когда-либо раньше. Они копали в этот раз глубоко — настолько глубоко, что траншея осыпалась и несколько туземцев было убито. Начался сезон дождей. Лейпольдта свалила малярия. Он едва не умер в этом пустынном лесу, но все-таки лихорадка отпустила его. Он выбрался оттуда обратно в цивили­зованный мир, полностью уверенный, что он ходил по сокровищам, хотя после стольких неудач чувствовал себя разочарованным. Расходы в течение десятилетия поисков миллионов Лобенгулы составили для Лейпольдта и его партнеров около двенадцати тысяч фунтов. Лейпольдт обосновался в городке Спрингбок в Намакваленде в качестве пра­вительственного землемера. Он поддерживал контакты с другими людьми, кто жаждал найти сокровища Ло­бенгулы, но сам он уже никогда не возвращался к ангольской границе.

Письма, которые хранятся в моем досье, свидетель­ствуют о том, что к сокровищам проявляла интерес и Британская Южно-Африканская компания. Директора рассматривали компанию в качестве наследницы Лобенгулы и давали понять, что, если сокровища будут найдены, она претендует на значительную их долю. «Де Бирс», компания по добыче алмазов из Кимберли, также заявляла о своих правах на любые алмазы, ук­раденные с ее шахт. В одном из писем идет речь о «помешанном служащем французских спецслужб», ко­торый планировал организовать экспедицию и надеялся вывезти на самолете алмазы и золото в Европу так, чтобы избежать осложнений с законом. Мне довелось встретить этого офицера в Бечуаналенде, но я не буду называть его имени на случай, если он еще жив. Он не был таким уж безумцем.

В копиях заметок самого Лейпольдта, помеченных 1935 годом, которые хранятся в моем досье, есть такие слова: «Джон Джэкобс доверился мне ради моего дела. Он зарыл сокровища, включающие два фургона золота (примерно четыре тонны, что теперь стоит около мил­лиона), несколько возов слоновой кости и два ведра алмазов. Затем Джэкобс предусмотрительно убил всех, кто помогал ему, так что теперь он единственный, кто знает об этом. Родс прикладывал очень большие усилия, чтобы найти эти богатства. Я нашел место, но точное местонахождение известно только в радиусе пятидесяти ярдов. Отметки на деревьях, при помощи которых Джэ­кобс смог бы установить точно, были уничтожены разрушительным действием времени и лесными пожарами. Таким образом ничего не оставалось, как перекопать все это место. За время моих экспедиций, начиная с 1920 года, я проделал три четверти работы. Мне при­ходилось нанимать от восьмидесяти до ста рабочих, так как грунт очень твердый. Джэкобс утверждает, что они рыли на двадцать футов вглубь до коренной скаль­ной породы, а затем проделали в ней углубление с помощью взрыва. Скальный грунт был затем уложен обратно так, чтобы напоминал коренную породу, по­этому это место легко не заметить. Нами были ис­пользованы электрические и магнитные приборы, но они ничего не дали из-за наличия в глине и коренной породе железа. Работы возможно вести только в течение августа, сентября и октября, так как в другое время грунт очень сырой. Джэкобс утверждает, что вместе с зарытым грузом находится и подписанное завещание, согласно которому Лобенгула назначает его (Джэкобса) своим наследником. Вопрос о законном преемнике очень запутан. Родственники Лобенгулы предъявят свои претензии, и возникнут трудности. Район, где лежат сокровища, является алмазной концессией Оппенгеймера. Они заявляют свои права на алмазы, будь они найдены, как на украденные у «Де Бирс». Они мне разрешают работать там, но следят за мной, и я боюсь, обратятся в суд, как только что-либо будет найдено. Главная сложность в настоящее время — это нехватка денег. Я подорвал свое здоровье и финансовое положе­ние, но я настолько уверен в успехе, что упорно продолжаю дело».Майор Лейпольдт так никогда больше и не отпра­вился в Анголу, но его вера в существование сокровищ Лобенгулы оставалась непоколебимой до его смерти.

Он оставил план той поляны, где лежат сокровища, на нем были помечены места его собственных раскопок... Если посмотреть на всю историю сокровищ Лобенгулы и множества экспедиций, которые отправлялись на их поиски, то все эти годы тут и там возникает запятнанная кровью рука Джона Джэкобса. Несомненно, что он дал указания немцам в 1914 году, ибо в остав­шемся от них досье Лейпольдт и нашел первый ключ. Но почему указания Джэкобса так и не привели к находке  сокровищ?  Вполне  возможно,  что  Джэкобс слишком понадеялся на собственную память, а остав­ленные ориентиры оказались ложными. Ясно, что со­кровища были зарыты около сожженных фургонов, но я не берусь определить стоимость спрятанных драго­ценностей.

Остается еще один аспект в истории Лобенгулы, о котором стоит упомянуть. Многие годы после смерти правителя в Родезии были люди, которые считали, что королевские миллионы были похоронены вместе с са­мим королем. Но место его захоронения оставалось в глубокой тайне. Представители примитивных африкан­ских племён, похоже, хранят секреты лучше любых дикарей в мире. Десятки, может, даже сотни матабеле должны были знать место около Замбези, где в 1894 го­ду тело Лобенгулы было предано земле. Но ни один белый человек за все прошедшие годы так и не узнал этой тайны.

Лосикейи, «великая жена» Лобенгулы и приятель­ница Джона Джэкобса, вызвала переполох в Булавайо, когда появилась там несколько лет спустя после смерти короля и истратила большое количество золотых сове­ренов в торговых лавках. Это были старые соверены, на которых были изображены головы монархов, пра­вивших еще до королевы Виктории.

   Золотой соверен с изображением короля Георга III  1818 года.

Полковник Мар­шалл Хоул был уверен, что эти деньги — часть сокровищ Лобенгулы. У Лобенгулы, должно быть, точно было с собой золото незадолго до смерти. Это подтверждает и эпизод с бесчестными солдатами.

Так что могилу Лобенгулы видели всего несколько белых людей. Теперь это национальный памятник, а то, каким образом тайна была раскрыта, представляет собой удивительную историю — подходящую кульми­нацию для этих реальных приключений в Африке, ко­торые более фантастичны, чем романы Райдера Хаггарда. Через пятьдесят лет после захвата Булавайо, в ноябре 1943 года, оставшиеся в живых пионеры коло­низации Родезии собрались в городе, построенном околотого места, где стоял крааль Лобенгулы. В то время как старые солдаты вновь переживали свое богатое со­бытиями прошлое, комиссар по делам туземцев А.Дж. Хакстейбл получил волнующее послание. Была найдена гробница Лобенгулы.

Хакстейбл на заре отправился из Булавайо в путе­шествие длиной двести тридцать миль. С ним были члены клана Кумало (потомки Лобенгулы), африкан­ский чиновник и двое туземных полицейских-связных с ружьями. Свернув с главной дороги, они ехали по тропе среди буша через дикую долину Лубимби с ее соляными панами, горячими солеными источниками и камышовыми зарослями. Оставив автомобиль, Хак­стейбл со своей группой двинулся по тропам, на которых то и дело встречались слоновьи фекалии, пересек не­сколько раз реку Маньянда и пришел наконец к пещере на берегу реки. И здесь он услышал фантастическую, но правдивую историю о событиях, которые заверши­лись у этой пещеры.

Умтака-Млимо («Дочь богов»), толстая и преста­релая богиня дождя, внушавшая всем страх и уважение, обратилась в Департамент по делам туземцев в Булавайо с просьбой найти для нее чернокожего посыльного (одна из разновидностей полиции в Родезии. — Пер.) для работы в качестве телохранителя. Она заявила, что со­бирается считать скот. Ее просьбу удовлетворили, и она отправилась в путь. На самом деле ее целью была могила Лобенгулы: как выяснилось, ее подкупил один белый, желавший выведать секрет. Африканец-полицей­ский ей был нужен для того, чтобы придать меропри­ятию авторитетный вид. И эта маленькая хитрость ей удалась.

Млимо, сразу же отправилась в один крааль, распо­ложенный в двадцати милях от пещеры, где был по­хоронен Лобенгула. Там она убедила Уекени, сына вож­дя, который присутствовал при смерти Лобенгулы, показать точное место. Их сопровождал белый человек. Был там также семидесятилетний матабеле по имени Гиньилитше, который догадался о цели экспедиции. Гиньилитше и был человеком, который проинформи­ровал власти. Он встретил Хакстейбла у пещеры и начал разговор.

«Королевская могила найдена, — заявил Гиньилит­ше. — Теперь я открою вам свое сердце. Зачем хранить молчание. Великой тайны больше не существует. Я участвовал в битве при Шангани. Король уехал перед сражением. Он был на лошади. Мы сражались, чтобы не дать врагу возможности преследовать короля. Его фургоны остались сзади. Позже их захватил Джохвана (полковник Коленбрандер). Нам не велели следовать за королем, так как по нашим следам могли определить, куда он направился. Все спутники короля, кроме вождя Магвегве, вернулись обратно и сказали нам, что король умер и его похоронили».

Гиньилитше заявил, что король умер от оспы. Другие говорили, что король и вождь Магвегве приняли яд. Был убит черный бык, король был завернут в его шкуру и оставлен в пещере. Магвегве предали земле снаружи, так как только король мог быть похоронен в пещере. Гиньилитше сказал Хакстейблу, что Млимо заходила в пещеру дважды. Другие туземцы, которые были с ней, также побывали внутри. Они не хотели нарушать покой «места духов», но Млимо пригрозила им. Богиню дождя они боялись больше духов, так как они думали, что она способна навести на них порчу. Гиньилитше знал, что это вторжение в пещеру было посягательством на святыню. Он осудил Млимо так сурово, что она даже попыталась повеситься.

Хакстейбл обратил внимание, что камни у главного входа в пещеру были сдвинуты. Он также заметил еще три входа — небольших, но достаточно широких, чтобы туда могли проникнуть шакал или гиена. Белый человек, ответственный за все происшедшее у пещеры, исчез. Внутри пещеры Хакстейбл обнаружил череп и голенную кость Лобенгулы. Видимо, эти животные, питающиеся падалью, проникли в пещеру через небольшие входы и утащили остальную часть скелета.

Было также ясно, что кто-то обшарил пещеру задолго до Млимо. Теперь, когда секрет могилы Лобенгулы был раскрыт, появился какой-то старик и рассказал о тех предметах, которые были оставлены вместе с телом ко­роля. Это были два стула и трубка, деньги и куски золота, королевское седло, латунный подсвечник, два ружья, гли­няная посуда, серебряные кувшины, ваза из белого ме­талла, кувшины, сковороды и форма для литья пуль. Как вы сами понимаете, золото забрали задолго до появления Хакстейбла. Некоторые предметы — форма для литья пуль, старые ружья, горшки и сковороды, которые выта­щила богиня дождя, были возвращены на место.

Архивы Британской Южноафриканской компании доказывают, что власти впервые узнали о могиле Ло­бенгулы еще в 1912 году, но скрыли находку по сооб­ражениям безопасности. Опасались роста враждебныхнастроений у матабеле в случае, если эта новость будет опубликована.

Искатели сокровищ беспокоили правительство в раз­ные годы. Так, один белый утверждал, что он случайно обнаружил захоронение в 1915 году, когда охотился на бабуинов. Но власти очень хорошо знали, что за всеми этими визитами, нарушавшими покой мощей короля, стояли сокровища Лобенгулы. Королева Лосикейи не­сколько раз тайком посещала пещеру для совершения священных ритуалов. «Сокровища пещеры, если они вообще существовали, забрали оттуда много лет назад,— говорилось в одном официальном отчете.— Но как это было на самом деле мы, может, никогда и не узнаем».

Пещера Лобенгулы была замурована, и череп вели­кого вождя покоится в безопасности, когда снаружи бродят гиены. А где же алмазы, золото и другие со­кровища? Лейпольдт умер в 1945 году, его здоровье было подорвано тяжелыми испытаниями и малярией во время его многочисленных экспедиций. Но я думаю, что тайна миллионов Лобенгулы умерла вместе с не­годяем Джоном Джэкобсом, человеком, который когда-то знал точное место клада, но так и не смог добраться до сокровищ.

Королева дождя

Миллионы африканцев уверены, что посредством тай­ных ритуалов можно влиять на природу, особенно на выпадение дождя. Бог дождя требует жертв. Как крайнее средство это может быть человеческая жертва. Да, старая жестокая Африка все еще верна своим традициям, хотя такие церемонии и держатся в строжайшей тайне.

Вызыватели дождя процветают в тех местах, где дождь — главный источник жизни, а засуха несет голод и даже смерть. Вне сомнения, многие правящие сегодня вожди — это дальние потомки вызывателей дождя. В каждом племени у вызывателя дождя свои собственные методы. Он может верить или не верить в своего идола, но ясно одно: он тонкий знаток природы, и ничто не заставит его использовать свою магию, если муравьи пребывают в сонном состоянии, лягушки не квакают или нет других благоприятных признаков.

Такой циничный и внимательный наблюдатель, как Джон Гантер, рассказывал в своей объемистой книге об Африке о судебном расследовании в Южной Родезии по делу о колдовстве, когда один африканец, которого по­дозревали в том, что он соблазнил, «богиню дождя» пле­мени, был сожжен живьем. После этого в пораженной засухой долине Замбези начались дожди. «Чистое совпа­дение?— спрашивал Гантер,— Возможно». Это — история, подлинность которой я проверил не только по офици­альному отчету и объяснениям судьи, но и по инфор­мации из полицейских и других источников. Она имела еще одно таинственное последствие, кроме выпавшего дождя, который я считаю вполне естественным.

Былые жители Родезии были глубоко потрясены, когда узнали об этом случае с приношением в жертву человека, так как это было в 1922 году, хотя они считали эту страну уже полностью цивилизованной. Но на самом севере, около границы с Португальской Во­сточной Африкой, был отдаленный район, страна жи­вущего в изоляции племени банту мтувара, которое оставалось верным своим варварским обычаям. В этом дальнем уголке был полицейский лагерь Маунт-Дарвин. Возглавлявший его капрал пребывал в полном неведе­нии относительно жестокого ритуала, который был со­вершен всего в нескольких милях оттуда, в горах Мавурадонна. И лишь засушливым летом 1922 года полиции наконец все стало известно.

Это была самая тяжелая засуха за все годы после того великого голода, который свирепствовал накануне вступления в страну колонны первых колонистов в 1890 году. Все возможные жертвоприношения уже были совершены: люди с бритыми головами разлили на зем­лю пиво, были зарезаны коровы с черными пятнами, богам предложены традиционные синие ткани... Но до­ждевые облака не появлялись.

25Afrika  Засуха... это страшно...

Племя мтувара поклонялось духу предков по имени Мвари, у которого имелась жена на земле. Этой «богиней дождя» всегда бывает молодая девушка, девственница, и когда нужен дождь, она просит вызвать его своего мужа. Ее могут сместить и взамен ей выбрать другую. В то время «богиней дождя» племени была худенькая стройная девушка по имени Неческва, что означает «Та, которая способна вызвать дождь».

Неческва жила в священной роще, которую называли «Мити мчена» — «Место, где растут белые деревья». О ней заботилась женщина, которая обрабатывала землю и готовила ей еду; и единственным человеком, который имел доступ под деревья рощи, был ее опекун Чиганго, жрец и один из вождей племени мтувара.

   Фестиваль Makuya в регионе Мтувара... Танзания.

Кто-то предположил, что Неческву соблазнили: бог дождя был рассержен и дождь не должен был пойти до тех пор, пока соблазнителя не

найдут и не принесут в жертву. Чиганго не возражал против приношения в жертву людей. Позже выяснилось, что в трех предыду­щих случаях именно он был ответствен за гибель троих человек, которые были сожжены на костре. Но на этот раз все сошлось на том, что виновен был сын самого Чиганго — Мандуза.

Чиганго не мог нарушить традицию ради спасения сына. Он заручился поддержкой верховного вождя Чисбити, собрал отряд «хондо» из семидесяти копьеносцев и велел вождю по имени Чирисери задержать Мандузу. В дальнейших событиях сам Чиганго не принимал участия, но от него и не ждали, чтобы он сам разжег погребальный костер для своего сына.

Одним ранним утром Мандузу вызвали из его хи­жины. Должно быть, он подозревал о цели прихода «хондо», потому что поджег хижину и попытался скрыться за дымом и пламенем. Его жене удалось убежать, но Мандузу поймали и связали. Некоторое время его несли, привязанного к шесту. К концу пути ему разрешили идти самому, и четыре человека сопро­вождали его до места, известного под названием «Ньяма Кунгва» — «Мясо для ворон». Там один из стражей держал его, в то время, как трое других собирали кучу дров. Мандузу вновь привязали веревкой из коры к шесту и положили на этот погребальный костер. Под­кинули сухой травы. Традиция требует, чтобы огонь зажигался древним способом — трением. Так и сделали, а потом четыре человека покинули это место под пред­смертные крики Мандузы. В ту ночь пошел обильный дождь, убедив всех членов племени в том, что сделано правильное дело. Несколькими днями позже мимо того места, где была принесена жертва, проезжал сотрудник Британской южноафриканской полиции. Он заметил обуглившиеся человеческий череп, ребра, кости и дре­весную золу. Расследования привели в полицейский участок жену Мандузы. Было арестовано семь человек, и после предварительного изучения дела в Маунт-Дарвине, они предстали в Солсбери перед председателем суда сэром Кларксоном Тредголдом и присяжными. Обвиняемыми были верховный вождь Чисвити, жрецЧиганго, вождь Чирисери и еще четыре человека, ко­торые непосредственно сжигали Мандузу.

В суде всем стало ясно: обвиняемые не могут понять, почему их судят. В жертву был принесен, думали они, виновный человек, дождь пошел сразу, как они и ожи­дали, и поэтому ни один из них не считал, что совершил зверское убийство.

Свидетели обвиняемых показали, что у этих афри­канцев была иллюстрированная Библия, изданная на языке машона, в которой была картинка, изображающая Авраама, готовящегося принести в жертву своего сына Исаака. Таким образом, их единственные познания в области религии белого человека могли служить как бы оправданием подобных актов жертвоприношения, подобных тому, которое они совершили.

Сэр Кларксон Тредголд спросил дававшего показа­ния специалиста по местным обычаям, ведется ли си­стематическое обучение этих туземцев обычному праву (закону белого человека). «Нет, не систематическое,— был ответ». Они узнают наши законы в основном лишь тогда, когда их нарушают»,— заметил на это Кларксон Тредголд.

Один свидетель-африканец заявил: «Когда человек соблазняет богиню дождя, он должен быть сожжен живь­ем. Это — единственный способ вызвать дождь. И так было у нас в течение веков». Другой свидетель-афри­канец подчеркнул, что приказание дал верховный вождь, и они не осмелились не подчиниться вождю.

Когда судья спросил Чиганго, хочет ли он что-нибудь сказать, он ответил: «Я просто следовал обычаю пле­мени».

  Потомки племени мтувара... возможно и среди них есть «богиня дождя»...

Защита обвиняемых просила, чтобы их рассматри­вали как «виновных, но невменяемых, так как их ар­гументация незрелая».

В четыре часа дня в среду, 23 мая 1923 года, при­сяжные удалились, чтобы вынести свой приговор. В это время несколько белых людей, которые жили в районе Маунт-Дарвина, собрались у полицейского участка, чтобы услышать информацию о приговоре, когда она по телефону поступит за сто пятьдесят миль из Солсбери. Капрал Трент, сидевший на дежурстве, зафиксировал тогда самую странную беседу, которая когда-либо попадала в архивы полиции. Вошел Кусеквенья, сын Чиганго — огромный дикарь ростом в шесть футов. Он положил на пол свои копья и поздоровался: «Мамбо!».

Капрал Трент спросил у него, что привело его сюда.

«Я бы хотел знать, что случилось с моим отцом и другими людьми»,— заявил Кусеквенья.         

«Никто не знает,— объяснил Трент.— Приговор при­дет по телефону, и мы все его ждем». Когда они раз­говаривали, было десять минут пятого.

«Я могу сказать вам,— заметил Кусеквенья с легкой улыбкой,— Моего отца не повесят, как не повесят никого из остальных людей. Мой дух говорит мне. Один вер­нется в свой крааль через семь дней. Мой отец вернется до того, как выпадет первый дождь».

Затем зазвонил телефон. Лицо капрала Трента из­менилось, когда он услышал, что ему сказали, а на лице Кусеквеньи появилось выражение триумфа.

«Чисивити оправдан,— повторил Трент.— Все ос­тальные приговорены к смерти, но их очень рекомен­довали помиловать, и судья дал им понять, что смерт­ный приговор будет заменен».

На землю мтувара вновь пришло лето.  Октябрь принес пыль, а ноябрь был таким жарким, что белые не могли спать. Декабрь был засушливым, и полиция напомнила мтувара, что не допустит приношения в жертву людей. За несколько дней до Рождества полиции сообщили, что Чиганго освободили в виду слабого здо­ровья и что он находится по пути домой. Ему на одну ночь предоставили хижину в полицейском лагере Маунт-Дарвин; затем прибыли носильщики и отнесли его на соломенной подстилке в родной крааль.

Та ночь принесла гром, далекие молнии, и наконец, крупные капли дождя. В течение тридцати часов иссу­шенная земля жадно впитывала воду. Урожай был спа­сен. Через три дня после своего возвращения Чиганго умер. Все эти факты взяты из архивов Британской южноафриканской полиции. Тот, кто верит в возмож­ность чтения чужих мыслей, найдет поддержку в этой невероятной истории, случившейся в дебрях африканского буша, ибо присяжные вынесли приговор как раз в тот момент, когда Кусеквенъя входил в полицейский участок Маунт-Дарвин. Пророчество Кусеквеньи может выглядеть загадочным до тех пор, пока вы не сведете случившееся к простому совпадению. Дождь был чис­тым совпадением, несмотря на веру Джона Гантера в колдовство.

Интересен заключительный штрих, взятый мной из личной записной книжки покойного сэра Кларксона Тредголда. Хорошо образованный судья не поверил в историю, будто «богиня дождя» Неческва была соблаз­нена. Эта история была лишь религиозным вымыслом, рожденным необходимостью найти человека для жерт­воприношения. Мандуза, который встретил свою смерть в пламени костра, был невиновен.

Последней из великих «королев дождя» в Трансваале была Муджаджи, старуха, о которой слышал даже Райдер Хаггард. Много лет спустя после того, как она была описана в одном из романов писателя, генерал Смэтс говорил о ней как о «женщине, которая произвела на меня впечатление силой своего характера и неулови­мыми властными манерами — женщине, которая дей­ствительно была королевой».

  «Королева дождя» Муджаджи у своего краала (дома)... рядом видны сосуды с которыми она вызывала дождь...

Ее соплеменники из небольшого народа ловеду на­зывали ее «Изменяющей Облака». Когда-то ловеду жили к северу от Лимпопо, но примерно в 1500 году они переселились в предгорья Соутпансберг, принеся туда с собой и культ королевы дождя.

Издавна уже повелось, что, достигнув преклонного возраста, королева дождя должна была передавать свои секреты дочери или другой молодой женщине, а затем совершать ритуальное самоубийство, приняв яд. Мис­сионеры убедили Муджаджи нарушить эту суровую тра­дицию, и она умерла своей смертью. С тех пор у ловеду сменилось несколько «королев».

Нынешняя Муджаджи воцарилась в качестве коро­левы дождя в самом начале нашего века, и из года в год ее репутация и влияние росли. Она унаследовала глиняные «дождевые горшки», которые содержали сна­добья, предназначенные для того, чтобы разверзнуть небеса.

«Королева дождя»  Khesetoane Modjadji III   (Кеситоан Моджадзи) (1869 - 1959)

Она приказывала устраивать «танцы дождя» и барабанный бой. Два этнографа, которые наблюдали за этой церемонией, писали, что чистые серебряные тона свирелей создавали впечатление колокольного перезво­на. Вне сомнения, Муджаджи была наиболее удачной королевой дождя. Бывали времена, когда земля страдала от избытка дождей, и тогда к ней приходили вожди и робко просили ее послать сухую погоду.

Мой приятель, большой знаток южноафриканской природы Т.К. Робертсон, побывал несколько лет тому назад у Муджаджи и попытался выведать у нее ее секреты. Он разделяет мою точку зрения, что всегда должно существовать какое-то разумное объяснение, ле­жащее вне области волшебства. Мне думается, теория, которую он составил о приемах Муджаджи, верна.

Робертсон обратил внимание, что крааль Муджаджи построен на гребне горы, один склон которой обращен на юго-запад, другой — на северо-восток. Северо-вос­точный склон покрыт лесом из саговника, древнего и необычного растения. Это вероятно, самый большой лес этих причудливых растений в Южной Африке, и ботаники подчеркивали, что климатические условия там должны быть исключительными, чтобы такой лес смог сохраниться в виде целой рощи. Саговник чаще всего растет на склонах, открытых влажным ветрам с Ин­дийского океана, и очень чувствителен к переменам погоды.

   «Королева дождя» Makoma Modjadji IV  (Макома Моджаджи) (1905 - 1980)

«Муджаджи и ее предшественницы — королевы до­ждя, очевидно, очень внимательно наблюдали за пове­дением саговника,— говорил мне Робертсон.— И им часто приходилось говорить людям, что еще не пришло время вызывать дождь. Но вот в один прекрасный день они замечали перемены в листве саговника и другие признаки приближения дождя и разрешали приступать к церемониям».

Робертсон привел мне и другой пример, обнаружи­вающий чувствительность к изменению погоды. О нем рассказывал ему доктор Т.Г. Нел, биолог из националь­ного парка Крюгера. Весной стада антилоп импала раз­бредаются, и самцы ревут и устраивают бои — это признак того, что наступает пора брачного сезона. Как-то однажды туземцы сказали доктору Нелу: «Дожди в этот сезон запоздают — импалы не ревут».

В том году весной была большая засуха. Брачный сезон наступил позже, и к тому времени, когда у антилоп появились детеныши, выпали дожди и поднялась трава, необходимая для кормящих телят самок.

У народа свази время посева маиса называется «ме­сяцем импал». Рев антилоп служит сигналом к началу сева. Робертсон считает, что импалы, как и другие животные, чувствуют перемену погоды за несколько недель, или даже месяцев. Цапля голиаф, обитающая по реке Вааль, в те годы, когда бывает наводнение, строит гнезда выше, чем обычно. Все это объясняется инстинктами животных, которые выработались в тече­ние тысячелетий.

 «Королева дождя» Макобо Constance Modjadji VI   (Констанция Моджаджи) (1978 - 12 июня 2005)

Что же касается вызывателей дождя и «богинь дождя» в Африке, то здесь нет никакого колдовства. Сами они не могут предугадывать перемену погоды, зато умеют отлично наблюдать за животными и растениями.

Алмазы Калахари

Бескрайнее желтое пространство уходит к дальнему горизонту. Южная часть Калахари — настоящая пу­стыня, немилосердный край дюн, место охотничьего промысла многих авантюристов, в том числе и совсем отчаянных, которые живут, не считаясь с законом. Эта пустыня знала и неимоверные человеческие стра­дания, и проявления колоссального мужества. Дюны также прятали убийц и их жертв. А в отдаленных поселениях, где можно найти воду и полное уедине­ние, пустыня показывает, что она способна сделать с теми, кто слаб или необуздан, одинок или чудаковат. И все же эта огромная пустыня должна будет однажды расстаться со своими богатствами. Даже с легендар­ными алмазами Калахари.

 Расположение пустыни Калахари в Африке...

Моим первым проводником в Калахари был Тинки Крэйлл. Это был высокий человек, который носил белый солнцезащитный шлем по совершенно непонятной при­чине — я никогда не слышал от него жалоб на холод или жару. Тинки был весьма респектабельной персоной по меркам поведения, обычного для Калахари. Он с восхищением говорил о разбойниках, убийцах, коно­крадах и нелегальных торговцах алмазами. Тинки, не­сомненно, уменьшил стада диких животных, продавая бильтонг и шкуры, одновременно утоляя свою непо­мерную жажду с помощью бренди. Как и многим его предшественникам, ему удавалось водить за нос поли­цию. Он был великолепным стрелком, но не полагался на старомодный способ уйти от противника, когда ору­жие выхватывают первым, будучи припертым к стенке. Тинки был опытным старателем и, похоже, что он держался рамок закона, когда дело касалось алмазов. Лошади он предпочитал автомобиль и прославился за счет своих сверхчеловеческих способностей производить существенный ремонт в условиях, когда до ближайшего гаража — сотни миль пути. Как проводник в пустыне, он никогда не сбивался с пути, и я лишь случайно обнаружил, что он, оказывается, не умел читать карту. Он предпочитал рисовать схему на песке своим кривым пальцем. Как руководителю охотничьих экспедиций ему не было равных, и его клиенты оставались в целости и сохранности, даже после того, как ранили льва. Но его звездный час наступал, когда автомобиль или гру­зовик ломался где-то вдали от цивилизации, и казалось, что всем пассажирам угрожает смерть от жажды. Но он, благополучно выводил людей из пустыни, зараба­тывая не один ящик бренди.

Старый Тинки непременно рассказывал о «затерян­ном городе алмазов», который завлекал искателей при­ключений в глубины Калахари в течение уже восьми­десяти лет. Я отправился на поиски «затерянного города» с Тинки и хорошо снаряженной экспедицией Кейпта­унского университета, но мне так и не удалось найти его. Честно говоря, я бы не очень обрадовался, если бы какая-то другая экспедиция доказала, что история о городе в пустыне является правдой. Такие места гораздо более романтичны в воображении, чем на карте. Я бы предпочел, чтобы этот «затерянный город» и его алмазы остались нетронутыми среди первозданной ти­шины африканской пустыни. Пусть лишь последние из бушменов будут бродить по желтым пескам, покры­вающим каменную кладку.

 Это Калахари...

На великих равнинах, гдерастут колючие кустарники и зонтичные деревья, в болотах, на сухих руслах рек и среди царства скал на севере Калахари есть и другие загадочные места, кото­рые еще ждут исследователей. Некоторые пытались переместить «затерянный город» на север, где были сде­ланы, казалось, ошеломляющие открытия, которые я собираюсь опровергнуть. «Затерянный город» в Кала­хари, может быть, лишь только легенда, но споры, которые разгорелись вокруг него, делают эту легенду одной из самых интересных в Африке. Вот факты.

Первое описание «затерянного города» Калахари дал американец Г.А. Фарини в своей лекции, которую про­изнес перед Берлинским географическим обществом в конце 1885 года. Доклад Фарини на эту же тему был прочитан в его отсутствие перед Королевским геогра­фическим обществом в Лондоне в начале следующего года. Вскоре после этого в Лондоне и в Соединенных Штатах была опубликована книга Фарини «Через пустыню Калахари», за которой последовало и французское издание. Ясно, что географы его времени не считали егомошенником. Прочтите его книгу, и я уверен, вы найдете (как нашел и я) увлекательный и убедительный рассказ без очевидных признаков преувеличения.

Судьба самого Фарини, возможно, даже более инте­ресна, чем «затерянный город алмазов», на поиски ко­торого он отправился в Калахари. Его настоящее имя было У.Л. Хант, но в Южной Африке его всегда звали Фарини, и поэтому я тоже буду продолжать использовать его сценическое имя. Ибо отважный Фарини занимался шоу-бизнесом. Когда ему было двадцать пять, он пе­решел Ниагару по канату вскоре после того, как свой подвиг там совершил Блонден.

 Обложка книги Фарини «Через пустыню Калахари».

Фарини Великий, как он сам стал себя величать, приобрел часть акций Лон­донского аквариума, и там выставлял на обозрение поддельных русалок и маленького, но настоящего кита. Он также показывал зулусов, пигмеев и так называемое «потерянное звено»*.

    * Скорее всего, автор имеет в виду муляж австралопитека.— Ред.

   Г.А. Фарини и Крао "девочка-обезьяна", Лондон, 1883 год.

Во время посещения в поисках новых диковинок Кони-Айленда, штат Нью-Йорк, Фарини встретил Герта Лоува, капского метиса. Лоув руководил группой на­стоящих бушменов из Калахари. Этих маленьких жел­тых людей, чистокровных и диких, встретить в те вре­мена было гораздо проще, чем в наши дни. Лоув с тоской говорил о пустыне и желании вернуться в нее. Он рассказал Фарини о покрытых травой равнинах,

кишащих дичью, а также заявлял, что видел богатые россыпи алмазов. Один камень весил около двухсот каратов! Герту Лоуву, сыну белого и готтентотки, ви­димо, было около шестидесяти лет, когда с ним по­знакомился Фарини. Лоув провел большую часть своей жизни в пустыне, занимаясь охотой на диких страусов ради их перьев, на львов и леопардов, каракалов и шакалов ради их шкур. Он был королем бушменов южной части Калахари: у него было огнестрельное ору­жие, к тому же бушмены были слишком робкими, чтобы торговать с белыми, тогда как Герт Лоув мог обменивать перья и шкуры у торговцев, обосновавшихся вдоль Оранжевой реки, на ткани, кофе, сахар, табак и бренди — особенно бренди.

Рассказы Герта Лоува об алмазах и о пустыне на­столько вдохновили Фарини, что он решил организовать экспедицию. Сначала они с бушменами отправились в Лондон, и Фарини удалось добиться того, чтобы Герта Лоува представили королеве Виктории. Затем они от­плыли в Кейптаун. По прибытии туда Фарини заявил репортерам, что он хочет пожить среди природы и желает вылечиться от несварения желудка. Фарини сопровождал его сын, начинающий фотограф. Прежде чем покинуть Кейптаун, бойкий Фарини навел справки об алмазах и ему удалось познакомиться с Д.Д. Притчардом, уважаемым горным инженером. Притчарда в начале 70-х годов направлял в Калахари ни кто иной, как Сесиль Родс. Притчард проделал путь от Оливен-хоутсдрифта на север до озера Нгами. Главной целью путешествия Притчарда было составление отчета о зем­лях, пригодных для создания поселений, идею которых вынашивал и воплотил в свое время в жизнь Сесиль Родс. Притчарда также очень интересовали минеральные богатства. Во время путешествия, заявил Притчард, он обнаружил тот самый «затерянный город», который ус­кользал от современных экспедиций и вызывал столько дискуссий десятилетие за десятилетием. Фарини ско­пировал записки Притчарда и его карту и затем весьма удачно ими пользовался.

Фарини, его сын и Герт Лоув выехали из Кейптауна в сторону пустыни в январе 1885 года. Где-то в Калахари к ним присоединился немецкий торговец Фритц Ланд­вер, а в качестве слуги они еще наняли  метиса по имени Ян. По дороге к озеру Нгами алмазов они так и не нашли. На обратном пути Фарини держался сухого русла реки Нособ, а затем направился на восток к горам Кай-Кай, описанным Притчардом. Возможно,что они даже нашли следы колес фургона Притчарда: такие отметки часто сохраняются в безлюдной пустыне на многие годы.

  Экспедиция Г.А. Фарини по пустыне Калахари...

Где-то среди этой песчаной дикой местности они подошли к горам, которые слуга Ян принял за Кай-Кай. Однако, когда они достигли под­ножия, Герт Лоув и Ян вынуждены были признать, что это были не Кай-Кай, а какие-то горы, которые они никогда прежде не видели. Там они и обнаружили «затерянный город», и я процитирую собственное опи­сание Фарини:

«Мы расположились лагерем около подножия холма, рядом с длинной каменной грядой, которая напоминала китайскую стену после землетрясения, и которая при более внимательном рассмотрении оказалась руинами весьма значительного по протяжению сооружения, в одних местах погребенного под песком, но в других полностью доступного взору. Мы прошли вдоль этих руин около мили — они представляли из себя в ос­новном нагромождения огромных камней, но все были с ровными краями, а между кладкой был явно виден цемент. Верхний ряд камней подвергся воздействию природы и движущихся песков, некоторые из тех, что лежали на самом верху, были сточены причудливым образом, и стояли как столы на короткой ножке. Стена в целом имела форму дуги, внутри которой с проме­жутками около сорока футов были каменные сооруже­ния в форме овала или спрямленного эллипса, при­мерно в фут глубиной и с плоским дном, но с углублениями по бокам, примерно на фут от края.

  Стена «затерянного города» в Калахари, которую видел Фарини...

Некоторые из них были вырезаны из цельных скал, другие были сложены из нескольких кусков камня, подогнанных друг к другу очень тщательно. Так как все они в той или иной степени были засыпаны песком, мы велели людям раскопать крупнейшее из них лопа­тами (эту работу они не очень любили) и обнаружили, что там, где песок защищал швы, они были в прекрас­ном состоянии. Раскопки заняли почти весь день, к величайшему недовольству Яна: он не мог понять, зачем тратить время на откапывание старых камней. Для негоэто был ненужный труд. Я сказал ему, что здесь, должно быть, был либо город, либо место культа, или захоро­нения великой страны, существовавшей, возможно, тысячу лет назад.

  Останки «затерянного города» в Калахари...

Во время раскопок примерно в середине дуги, мы наткнулись на мостовую, шириной примерно двадцать футов, сложенную из больших камней. Лежа­щие по краям камни были длинными и лежали под прямым углом к тем, что были внутри. Мостовая пересекалась с другой, точно такой же, под прямым углом, образуя мальтийский крест, в центре которого когда-то, должно быть, стоял алтарь, колонна или какой-то мо­нумент, ибо вполне отчетливо был виден пьедестал, состоящий из нескрепленных каменных блоков с же­лобами. После наших неудачных попыток найти иерог­лифы или какие-то другие надписи, мой сын сделал несколько фотографий и зарисовок, которые я должен представить на суд людей, лучше меня разбирающихся в археологии, чтобы они определили, кто и когда жил в этом месте».

У Притчарда и Фарини не было причин выдумывать «затерянный город». Фарини указал широту и долготу, которые, правда, оказались неточными в результате ошибок на той приблизительной карте, которой его снабдил Притчард. Фарини поместил руины примерно в тридцати милях вверх по притоку Нособа, но это весьма расплывчатое указание.

Один знакомый мне знаменитый английский изы­скатель побывал в тех местах, где должен был нахо­диться «затерянный город» незадолго до первой мировой войны. Он получил разрешение на поиски в Калахари алмазов, и Лоув, тот самый доблестный Герт Лоув, был его проводником. Ему нужен был проводник, так как в те дни пустыня была на картах еще белым пятном. Изыскатель говорил, что Лоуву в феврале 1913 года, когда они на фургонах, запряженных волами, двинулись в пустыню, уже явно должно было быть за девяносто. Он показал Лоуву коллекцию драгоценных и полудра­гоценных камней, и Лоув, выбрав в ней изумруд, заявил, что он знает известняковый пан, где можно найти изумруды. Лоув также сказал, что он может показать дорогу к месту, где бушмены собирали алмазы. Гранаты и алмазы лежат там прямо на поверхности. По словам Лоува, бушмены и готтентоты часто приносили алмазы из пустыни и обменивали их на бренди, табак, ружья и даже фургоны с волами.

Изыскатель чуть не погиб от жажды во время этого путешествия, когда он провел тридцать шесть часов без воды под палящим солнцем. Хотя  грозовые облака собирались каждый день, дожди задерживались и вельд был усеян скелетами домашних и диких животных. В ожидании дождей появились скорпионы, которые бук­вально кишели в тех краях. Одного из партнеров изы­скателя скорпион укусил в вену, и тот чуть не сошел с ума от боли. Перманганат поташа и бренди спасли его, а спутники помогали ему идти, чтобы тот не впалвсмертельную кому. Герт Лоув сказал, что он невос­приимчив ко всем ядам, потому что он уже был привит змеиным ядом. Он говорил изыскателю, что однажды вел группу метисов и сорок три из них умерли после того, как напились из источника, в котором была отравленная вода. Таковы места в районе «затерянного юрода». И не удивительно, что лишь единицы отправ­лялись на поиски в те дни, когда еще не было авто­мобилей.

Изыскатель и его спутники перенесли множество невзгод. Герту Лоуву пришлось остаться в лагере из-за ревматизма, и изыскатель был вынужден идти к «ал­мазному» пану без своего проводника. Дожди пошли до того, как он было достиг его, пан наполнился водой, и о ведении разведки уже не могло быть и речи. Тем не менее, прежде чем вернуться к цивилизации, он совершил переход в восточном направлении и остановился у круглого пана с нависающим над ним скали­стым обрывом из темно-красного и желтого песчаника. Дно пана было сложено из известняка. Он обследовал несколько пещер, в которых встретил бабуинов. Потом он видел леопардов, которые выгнали оттуда бабуинов. Он хотел исследовать этот район более тщательно, но там не было дождей, и он должен был вернуться из-за нехватки воды.

Я упомянул этот эпизод потому, что в южной части Калахари существует множество, возможно, даже сотни таинственных мест, и часто высказывались предполо­жения, что «затерянный город» Фарини был всего лишь естественным скальным образованием. А значит, ничего не стоили и утверждения, что легендарные алмазы, которые манили Фарини, по-прежнему ярко сверкают.

  Алмазы Калахари...

Мой приятель-изыскатель, естественно, больше ин­тересовался алмазами, чем археологией. Более чем полвека спустя после путешествия Фарини хорошо подго­товленная экспедиция выехала из Апингтона с единственной целью найти «затерянный город». Она была организована покойным Ф.Р. Пейвером, в то время издателем йоханнесбургской газеты «Стар», человеком, изучившим все возможные документы и опросившим всех, кто только мог дать хоть какое-то свидетельство. Пейвер писал мне, когда вернулся: «Стоит увидеть эту страну, как вы поймете, что можно потратить месяцы, прочесывая песчаные дюны, и не охватить и крошечной части того района, где может быть расположен «зате­рянный город».

   Возможно этот «затерянный город» искал Ф.Р. Пейвер...

Некоторые скептики говорили даже, что Фарини никогда вообще не видел «затерянного города», а лишь использовал описание, которое дал ему Притчард. Кри­тики Фарини не обратили внимания на тот факт, что сын Фарини фотографировал это место. Фотографии, правда, получились плохо, и их сильно отретушировали прежде чем воспроизвели в книге. Тем не менее Пейвер изучил их оригиналы и пришел к выводу, что они подлинные. В результате усилий Пейвера и экспедиции Кейптаунского университета, в которой я участвовал три года спустя, удалось найти множество людей, ко­торые претендовали на то, что обнаружили алмазы или города в пустыне. Наиболее колоритным из этих фигур был старый мошенник Фрикки Макдональд по кличке Мак-из-Калахари. Я его хорошо знал и видел его в тюрьме после его налета на алмазную шахту. У него также был небольшой аппарат для изготовления из свинца монет в полкроны. Тем не менее он отлично знал пустыню, был беспредельно отважен, вообще был настоящим искателем приключений. Он был одним из тех здоровых крепких людей, которые могут швырнуть мешок с кукурузой в кузов грузовика будто это тюк с тряпьем. Мак-из-Калахари водил несколько экспедиций на поиски «затерянного города». Плату за это Макдо­нальд всегда брал вперед. Никто из его спутников так и не увидел ни алмазов, ни руин. Их, должно быть, засыпал песок.

Руины «затерянного города» в Калахари, которые видел Фарини...

Доктор Г.П.Дж. Кокиногенис, геолог-грек, провел в 1925 году целый год в южной части Калахари, ведя поиски полезных ископаемых. С ним была его дочь, ныне Д. Кей из Си-Пойнт (район в Кейптауне. — Пер.). Она утверждает, что он нашел «Великую Китайскую стену» Фарини. Ее отец также нашел остатки древних ирригационных сооружений и другие следы цивилиза­ции, существовавшей здесь тысячи лет назад. Люди смеялись над ним, когда он описывал свои находки, поэтому он никогда особенно не жаждал общественного признания. Г. Раубенхаймер нашел и сфотографировал «кирпичный храм с башней» на пане в Калахари, и его фотография появилась в йоханнесбургской газете. Он обратил внимание на то, что в строительстве использовалось черное дерево. Он также обнаружил следы выплавки золота, и собрал мелкие кусочки этого ме­талла, но шахту найти не смог. В башне он якобы нашел свиток пергамента с какими-то значками. Этот факт должен был нанести удар скептикам, но об от­крытии города так ничего больше не было слышно.

 Еще руины «затерянного города»...

Майк Макдональд из Йоханнесбурга (никакого отно­шения к Маку-из-Калахари не имеет) заявлял, что он обнаружил «затерянный город» в 1954 году в длинной долине у болот Окованго. Там он видел жилища боль­шой колонии примитивных людей, происходящих от арабов, финикийцев, эфиопов и готтентотов. Он опре­делил местонахождение «затерянного города», изучив старую немецкую карту. «Город на самом деле расположен не в пустыне,— заявил Макдональд. Калахари на старых картах изображалась гораздо больше по пло­щади, чем она есть на самом деле, и это только добавило путаницы. Это целое скопление руин, сильно заросших кустами и травой».

  Вот такое скопление руин видели Майк Макдональд и Фарини...

В начале 1964 года белый охотник, газетчик и отряд неутомимых бойскаутов побывали у «большого полу­месяца из скал» в холмах Аха, к западу от Мауна в Бечуаналенде. Трещины в скалах, казалось, были за­полнены цементом, но все это образование было гео­логическим капризом. Газеты называли это открытие «решением, наконец, загадки «затерянного города» Фа­рини.

  Горы в Бечуаналенде (сейчас это государство Ботсвана)

Но это утверждение сразу же оспорили те, кто внимательно изучал книгу Фарини. В качестве довода приводилось то, что место, которое указывал Фарини, должно находиться в южной части Калахари, к востоку от реки Нособ, где важным ориентиром служили горы Кай-Кай. Доктор

Джон Клемент, зубной врач и археолог из Йоханнесбурга, побывал в 1964 году в месте, изве­стном как Эйердопкоппис — «Скорлупные холмы», в южной Калахари, к западу от границы Бечуаналенда. Он решил, что это «естественное наследие ледникового периода» и было местом, которое Фарини мог описать как «затерянный город». Огромные глыбы причудливо стояли одна на другой в этом оазисе из скал среди засыпанной песком пустыни. И питоны там были в большем изобилии, чем алмазы. «Колонн с желобами» там не было.

 Руины «затерянного города» в Калахари...

Заслуживает упоминания еще одна поисковая экс­педиция, так как человек, который ее возглавлял — доктор Дж.Н. Хальдеман — был самым упорным исс­ледователем. Доктор Хальдеман вел поиски «затерян­ного города» Фарини на земле и с воздуха зимой 1957 года. Этот чрезвычайно смелый человек взял с собой жену и пятерых детей. Советы ему давал Пейвер, и его рискованное предприятие, похоже, подтвердило рассказ Фарини. Доктор Хальдеман летал над холмистой местностью и равнинами, покрытыми травой, и дюнами, напоминавшими длинные морщины. Норы, вырытые животными, были явственно видны среди песка, и становилось ясно, почему столько экспедиций, кото­рые велись с земли, оканчивались неудачей. Автомобили проваливались в эти норы, и водителям не оставалось ничего иного, как в отчаянии отступить. У доктора Хальдемана в качестве проводника на базовом лагере был метис, которого я хорошо знал — тот самый Хенрик Маттис, который был и в нашей экспедиции 1936 года. Доктор Хальдеман слушал знакомые росказни о золотых изделиях и алмазах, которые прино­сили из пустыни готтентоты. Маттис также поведал ему о том, что сокровища появлялись из места, назы­ваемого Блудлек-Монд. Маттис сказал, что слышал о камнях или руинах в этом районе, и хотя он никогда не бывал там, питал уверенность, что сможет найти это место. Вряд ли стоит говорить, что он не смог это сделать.                                                                           

Доктор Хальдеман взлетал из Гроотколка, где я стоял лагерем во время экспедиции Кейптаунского университета. Он также вел поиски и на автомобиле. Самым важным его открытием с воздуха была гора, вокруг которой была совершенно плоская местность, в двадцати милях от пана Кванг по курсу в сорок градусов. Он не смог добраться до этой местности на машине, но ему очень хотелось туда попасть. Фарини пометил на своей карте место Куанг, и гора подходила под описания, оставленные Фарини.

  Карта Фарини расположения «затерянного города» - не очень точная, так как его координаты были немного неправильными!

За время своих поисков на самолете доктор Хальдеман налетал более восьми тысяч километров, иногда опускаясь так низко, что проскакивал между вершинами дюн. «Мы понимали, что в этой пустынной местности, где все словно под камуфляжем, мы запросто могли не заметить руин, даже если бы они были видны,— отмечал доктор Хальде­ман.— Необходимо производить раскопки. И «затерян­ный город» Фарини будет найден».                                 

Я не могу сказать, что Фарини был окончательно реабилитирован, но не думаю, что он был всего лишь выдумщиком. Если вы обратитесь к оригинальному повествованию Фарини, то увидите, что он описывал руины, почти полностью погребенные под песком. Кому-то, действительно, стоит заняться раскопками, и я надеюсь, он найдет достаточно алмазов, чтобы покрыть расходы.                                                                           

В любом случае я бы хотел напомнить, что «зате­рянные города» Африки, если их все-таки найдут, скорее всего явят миру африканскую, а не чужеземную архитектуру. Иноземные авантюристы достигли берегов Южной Африки задолго до первых португальских мореплавателей, но теперь практически всеми признано, чтоМономотапа, Зимбабве, каменные города в долине Лимпопо типа Мапунгубве — все эти загадочные сооружениябыли творением рук неизвестных африканских племен.

В Африке были свои собственные художники и ремесленники — еще до того, как белые люди и восточныемореходы пришли к берегам континента. Черная Африка была не только царством дикарей. Возможно взатерянном городе» Калахари, кроме алмазов, найдут

и произведения искусства.

   Наскальное изображение лодки, в Зимбабве, далеко от «большой» воды.

* * *               

Однажды, путешествуя по Калахари, я стал лагерем на краю маленького пана, дно которого было покрыто потрескавшейся грязью. Я вспоминаю о нем с некоторой тоской, хотя это и был далеко не роскошный лагерь. Палатка прогибалась от холодного ветра. Полоски бильтонга (вяленое мясо. — Пер.) и шкуры шакалов образовывали некий причудливый бордюр между колючими кустами. С ветки свешивались моя кожаная куртка, патронташ, брезентовые мешки для воды и полевой бинокль. Доска, лежащая на канистрах с бензином, служила столом, украшенным бутылкой бренди и ма­ринованными огурцами, в которые ветер уже успел намести песок. Люди сидели вокруг этого стола на коробках из-под бисквитов. Костер с красными языками пламени и белым пеплом обещал хороший кофе. Где-то в темноте наш повар Биллем громыхал жестяными тарелками. Никто из нас не мог даже представить себя где-то еще, кроме этой пустыни, и мы, конечно же, говорили о Калахари и ее тайнах.

Это было вскоре после открытия пещеры Дродски, события, в котором мы видели подтверждение того, что пустыня еще не рассталась со всеми своими сек­ретами. Торговец и проводник из Ливингстона М.А. Дродски вел в 1932 году через пустыню группу богатых туристов, когда бушмены рассказали ему о пещере. Дродски дружил с бушменами уже в течение полувека, и вот наконец они преодолели свои суеверные страхи и показали  ему вход в пещеру. 

  Вход в пещеру Дродски...

Нет нужды говорить о том, что и она окружена легендами о спрятанном в ней кладе алмазов, которые все еще не найдены. Пещера Дродски лежит к востоку от Мауна в Нгамиленде, но тропа, ведущая туда через буш и дюны, настолько труднопроходима, что для того чтобы добраться туда на автомобиле из Мауна, требуется четыре дня. Но тем не менее стоит посетить пещеру. Бушмены называют это место Кхнихабе — Холм Дьяволов. Прак­тически это несколько пещер и естественных галерей в скалистом холме, возвышающемся над берегом вы­сохшей реки, и бушмены уверены, что в глубинах горы живут дьяволы, которые сторожат алмазы.

Пещера Дродски: вид с северо-восточного входа. 1991 год.

Официальная экспедиция; направленная в пещеры властями Бечуаналенда в 1943 году, обнаружила, что бушмены, в из­вестной степени, оказались правы: в пещерах водились леопарды.

Бушмены сообщили Дродски, что старый вход в пещеру был завален после землетрясения в начале века, и поэтому проделан новый.  В  1943 году комиссар района У.Кэрнс и геолог Э.Дж. Уэйленд обнаружили, что пещера снаружи почти незаметна из-за обрушив­шихся камней. Они спустились по крутому склону и нашли три основные пещеры, которые, как они и пред­полагали, вели в большие подземные залы.

  Пещера Дродски: проход между пещерами...

Они увидели потрясающие сталактиты и сталагмиты. А в одном из залов колонны из кристаллита были столь величест­венными и красивыми, что напомнили геологу Карнак и другие египетские древности.

 Колонны из кристаллита... Пещера Дродски:

Уэйленд расценил на­личие такой пещеры среди песчаных дюн как свиде­тельство климатических изменений, имевших место в этих краях. Ему не удалось найти алмазов, бушменской наскальной живописи или других следов присутствия человека. Но в Королевском Географическом обществе он выступил с докладом, где высказал предположение, что в пещере могут быть найдены следы культуры раннего каменного века.

   Артефакты пещеры Дродски.  Верхний ряд: наконечники из кремния и сланца; нижний ряд – полые скребки из кремния и сланца, и кольца из страусиной скорлупы...

Скорее всего, ни один белый человек не посещал потом пещеру Дродски до 1950 года, когда во время поисков «затерянного города» в тех местах побывала экспедиция во главе с др. Т. ван Зилом из Кейптауна Доктор ван Зил проник в глубь пещеры на сто пятьдесят футов. Члены его экспедиции нашли остатки антилопы, а также свидетельства человеческого присутствия в виде обгоревших скорлуп от страусиных яиц и разрубленных костей. У них сложилось мнение, что если там произ­вести раскопки, могут быть найдены и другие предметы. Полнейшую загадку для них представлял слой копоти в девять дюймов, который они обнаружили ниже по­верхности грунта около входа. Это означало, что пустыня когда-то была покрыта деревьями, и что сажа попала в пещеру в результате колоссальных лесных пожаров. Должно было потребоваться много лет, чтобы в пещереобразовались столь глубокие отложения золы, древес­ного угля и сажи.

   Обугленный вход в пещеру Дродски...

 О «затерянном городе» в глубинах Калахари суще­ствует не одна легенда, и многие путешественники, вне всякого сомнения, видели руины, происхождению ко­торых сложно дать объяснение. Исследователь Андерсон, которого не надо путать с ботаником Андерссоном, в 1872 году обнаружил несколько древних каменных жи­лищ, построенных на холме около высохшей реки. Эти жилища были настолько малы, писал он, что ни одно из них не могло бы дать крышу более чем четырем людям. «Никаких объяснений их происхождения от бушменов добиться было невозможно»,— заявил Ан­дерсон.

Другая интересная история касается месторождения алмазов где-то в глубине пустыни, где якобы есть раз­рушенный форт, пушка, мандариновое и миндальное деревья. Возможность существования фруктовых деревь­ев сомнений не вызывает, так как бушмены, которые рассказывали о руинах, приносили плоды в Гобабис. О наличии ржавой пушки в пустыне сообщалось не раз. Почву для возникновения некоторых из этих слухов, видимо, давала германская сторожевая застава в Ритфонтейне у границы между Юго-Западной Африкой и Бечуаналендом.  (Этот Ритфонтейн не надо путать с другим пограничным постом Ритфонтейн, который на­ходится гораздо южнее.) Ритфонтейн, расположенный на севере, был источником воды, захваченным немец­кими войсками в 1904 году во время наступления, Которое сломило силы гереро и обратило в бегство остатки их армии. У солдат в Ритфонтейне были две пушки, не один раз спасавшие им жизнь, когда рядом не было основных сил германских войск. Почти на тридцать лет после этой компании Ритфонтейн был оставлен белыми, и туда наведывались только бушмены. Так, видимо, и возникла одна из легенд о загадочных пушках. Тем не менее, история о разрушенной крепости все еще ждет объяснения, так как немцы для защиты своих войск сооружали только земляные укрепления.

Говорят, что Андерсон обнаружил богатый алмазо­носный район в Калахари, но ему пришлось покинуть его из-за враждебности местного населения. Возможно, в пустыне действительно есть алмазы: рассказывали, что много лет назад в Гобабис бушмены приносили прекрасные камни. Но у меня вызывает сомнения ис­тория одного из первых в этих краях торговцев, который якобы видел бушмена, несущего стрелу с алмазным наконечником. Пустыню пересекает большой белый кварцевый риф, и если верить одному из описаний, в нем столько золота, что оно видно невооруженным глазом. Долго такие сокровища обычно не лежат не­потревоженными...

Одной из наиболее ярких фигур, которые когда-либо пускались в путешествия по этим пустынным краям, был бурский охотник и торговец Ван Зил. Его смерть дала толчок возникновению легенды о сокровищах Ка­лахари, которая, возможно, основывается на реальных фактах. Ван Зил, между прочим, участвовал в самом массовом и безжалостном уничтожении слонов, которое когда-либо знала Африка: в восьмидесятые годы про­шлого века в болота около Мауна, где жило племя батавана, он загнал стадо из более чем ста слонов.

  Жалкое зрелище...

Он убил тогда множество животных. Ван Зил нажил со­стояние, торгуя заряжавшимися со ствола ружьями, порохом, свинцом, латунью, проволокой и бусами, ал­мазами и слоновой костью, добытыми во время его собственных охотничьих экспедиций. В 1892 году он нанял человека по имени Роберт Ранкин, чтобы тот построил ему большой дом в сердце пустыни около пана Ганзи. Другой такой великолепный дом трудно было найти в столь отдаленных местах. Окна были украшены витражами, полы выстланы досками, а двери были произведениями плотницкого искусства. Там Ван Зил и поселился со своей семьей в 1892 году: нанятые им белые охотники добывали для него слоновую кость и возили время от времени в Уолфиш-Бей слоновые бивни.

Рядом с роскошной усадьбой батавана вели войну с дамара. Как-то раз вождь батавана Мореми был разбит, обращен в бегство и бросился в поисках убежища в столовую Ван Зила в то время, когда там обедала вся семья. Ван Зил спрятал вождя под столом, покрытым скатертью, спасая его тем самым от дамара. Но когда дамара узнали, как их провели, они решили отомстить. Ван Зил понял, что его семья находится в опасности, и отправил жену и детей под присмотром своих белых охотников в Трансвааль. Сам он выехал на фургоне, груженом слоновой костью, в противоположном направ­лении в сторону Уолфиш-Бея. Два дня спустя дамара напали на фургон, и Ван Зил был убит.

Среди тех, что сопровождал тогда Ван Зила, был бушмен по имени Том, которому удалось спастись, и в 1936 году он все еще жил в Ганзи, когда я побывал там,— ему было тогда более ста лет. Старый Том заявил,что Ван Зил, чувствуя опасность, спрятал большую партию слоновой кости, алмазов и мешков с деньгами, завернув все это в брезент, в известняковую пещеру около Ганзи. По словам Старого Тома, у его хозяина была тайная золотая шахта, откуда он отправил много фургонов с рудой «Баасу Паулю» — президенту Респуб­лики Трансвааль Паулю Крюгеру. Теперь только буш­мены живут вокруг огромной ямы в том копи*, где Ван Зил нашел золото.

* Холм (африкаанс.).— Пер.

Возможно, рассказы о золотой шахте Ван Зила всего лишь легенда, но поселенцы, живущие в Ганзи, уверены: однажды деньги и алмазы Ван Зила будут найдены. Этот погибший охотник, жив­ший в уединении со своей семьей в Калахари, вел странную жизнь. Он отстаивал свои права на огромное пространство земли и прогнал оттуда нескольких белых поселенцев. Он пытался воспрепятствовать и проходу через его владения в пустыне бурских фургонов, на­правлявшихся в Анголу. Что за тайны унес он вместе с собой во время того нападения дамара?

Рассказы об изобилующем алмазами огромном вул­каническом кратере в Калахари, куда проваливались дикие животные и даже фургоны с людьми, имеют настолько широкое хождение, что многие не осмели­ваются опровергать их как вымысел. Край этой пропасти скрыт в зарослях. Немецкий охотник по имени Эрлангер говорил, что он провалился в эту огромную яму вместе со своим фургоном. Он отделался синяками, а на дне обнаружил водный поток и жил там, питаясь продовольствием, которое было у него в фургоне. Он посте­пенно вбивал деревянные колышки в отвесные стены своей тюрьмы, пока не выбрался на поверхность. 0братно к белым людям его вывели бушмены.

Такова одна из историй, рожденных этими огромными пространствами, в которых есть еще места, не нанесенные на карту. Вся безводная и песчаная область между бассейном Замбези и Оранжевой рекой — этоКалахари. Государственные границы идут по прямой, как стрела, линии на протяжении сотен миль. В рекахна протяжении многих лет не увидишь воды. Таинственные паны, небольшие покрытия травой и кустарником участки, старые колеи, оставленные фургонами,— таковы главные черты страны, которая по территории превосходит Францию.

  Это Калахари...

По ночам тишину нарушают рев львов, крики диких кошек, шакалов и леопардов. Следы борьбы за существование, оставленные на теле Калахари человеком, робки и незначительны. Дюны продолжают двигаться. Ночные ветры со свистом несут песчинки по поверх­ности земли. Исследователи и изыскатели могут гово­рить о своих маленьких открытиях, но песок все еще прячет нечто более существенное, скрывая древние чу­деса этой земли.

Тайны водопада Виктория.

«Моси-оа-Тунья»! Вы должны услышать этот грохот, чтобы полностью понять, почему машона назвали его «грохочущим дымом». Но у меня закружилась голова, когда я оказался у самого края водопада, и я отошел в сторону, чтобы немного прийти в себя.

В Лесу Дождя, покрывающем подступы к водопаду, я думал о карте, которую мне однажды довелось увидеть - карте д'Анвиля, напечатанную Исааком Тирионом в Амстердаме два века тому назад. На ней был обозначен «Большой водопад» в центре Южной Африки и «Зимбабоа» в стране Мономотапа.

 Карта с маршрутами  Дэвид Ливингстона между 1851 и 1873 годами...

Некоторые историки считают, что еще за много лет до того, как у водопада Виктория побывал Дэвид Ливингстон, некоторым белым людям удалось взглянуть на его ревущие воды. Я уже давно верил, что Киплинг был прав, когда писал об «одиноком мрачном воинстве еще до первых колонистов». Я находил явные подтверждения пребывания таких искателей приключений не в одном из далеких уголков Африки. Легенды о водопаде Виктория достойны того, чтобы ими заняться попод­робнее.

Я хорошо знаком с современным официальным отношением к этому вопросу в обеих Родезиях. (Име­ются в виду Северная и Южная Родезия, ныне — Замбия и Зимбабве.— Пер.) Оно становится крайне саркастич­ным и возмущенным, стоит лишь попытаться оспорить право на открытие у того путешественника, чей мемо­риал стоит у Дьявольского Водопада.

Памятник Дэвиду Ливингстону у водопада Виктория

Безусловно, Дэвид Ливингстон обладает непоколебимой репутацией. Благодаря ему мир узнал о водопаде Виктория, и среди заслуг этого благородного человека одни лишь геогра­фические открытия. Но теперь, разрешите мне все же добавить к этому — я не думаю, что Ливингстон был первым европейцем у водопада Виктория.

  Водопад Виктория в картинках XIXвека...

Самыми первыми из тех, кто мог претендовать на это, были португальцы. Некоторые из их карт, состав­ленных между 1600 и 1700 годами и хранящихся в библиотеке Ватикана, изображают «Гранди катаракта» — «Большой водопад» на реке, которая по всей вероятности является Замбези, тогда известной португальцам как Куама. (Мы еще вернемся к «Гранди катаракти» позже.) Я обсуждал «португальскую теорию» с Эдвардом К. Рэшли, автором образцовой работы о величайших водопадах ми­ра, и он привел мне некоторые свидетельства в пользу того, что в начале восемнадцатого века водопад посетил португальский священник отец Силбиер.

Бывший  смотритель  водопада Виктория  капитан Дж.Дж. Рейнард провел изыскания в этом направлении с помощью отца Э. Кинга. Оба этих исследователя находились под впечатлением попыток португальцев затвердить свое право на первооткрытие. Давние путе­шественники из Лиссабона действительно демонстри­ровали огромные познания. Историк Барруш упоминал озеро Ньяса в начале шестнадцатого века, хотя офи­циальным открывателем его был в 1859 году Ливинг­стон.

     Дэвид Ливингстон (19 марта 1813,— 1 мая 1873, нынешняя Замбия) — шотландский миссионер, исследователь Африки.

Лопиш в 1578 году опубликовал книгу путевых заметок, и на его карте были обозначены не только Ньяса, но и озера Виктория-Ньянза и Таньганьика. Никем не оспаривается то, что португальцы знали о Зимбабве еще несколько веков назад. Это название (писавшееся тогда как «Симбаоэ») появилось на их картахв середине шестнадцатого века, и вскоре после этого их рыцари в доспехах проникли вглубь современной Родезии в поисках золота. Они побывали в Зимбабве и вполне могли дойти и до Водопада. Но Рейнард иотец Кинг с грустью обнаружили, что землетрясение и пожар, разрушившие Лиссабон в 1775 году, уничтожилиархивы, касающиеся Замбези.

 Карта водопада Виктория изготовленная Эмилем Холубом...

Здесь я должен предостеречь от той ловушки, в которую уже попадали многие — того самого «Гранди катаракти», обозначенного на стольких старых картах, на Замбези, немного выше Тете, есть грандиозное ущелье, лежащее в шестистах милях ниже водопада Виктория. В ущелье находятся пороги Кебрабаса, по величине вторые после водопада Виктория. Эги пороги представляют собой зрелище, которое не смог бы проигнорировать ни один картограф. Они находятся в не­скольких сотнях миль от побережья, то есть достаточно далеко в глубине материка, чтобы вызвать бесчисленные ошибки у неопытных исследователей, сосредоточенно разглядывавших неточные карты, на которые были нанесены эти пороги.

 Это пороги на реке Замбези...

Одна из них — карта Баултона 1794 года, хранящаяся в библиотеке Парламента в Кей­птауне. Естественно, «Гранди катаракти» помещен на ней не там, где был обнаружен водопад Виктория, но любитель примет это за простительную ошибку.

На самом же деле и в старые дни составители карт часто знали то, что они делали. Их соотечественники видели «Гранди катаракти» собственными глазами. Ни­кто никогда и не пытался под этим названием отметить водопад Виктория. Поэтому все португальские претензии на первооткрытие так и остаются неподтвержден­ными, и прошло довольно много времени, прежде чем на сцене появился следующий путешественник, который мог побывать у водопада. Это был Карел Тричард, старший сын доблестного Луиса. (Один из предводи­телей буров, переселившихся в 30-е годы XIXвека из Капской колонии на север во время так называемого «Великого трека».— Пер.) Эти два трекера в первую очередь были исследователями, и сегодня каждый школьник в Южной Африке знает об их путешествиях.

Карел Тричард совершил в 1838 году смелое путе­шествие вдоль восточноафриканского побережья на пор­тугальской шхуне в поисках здоровой местности, где бы могли поселиться трекеры, которых он оставил у бухты Делагоа. Он добрался вплоть до побережья Абис­синии и наблюдал за прибытием в Берберу каравана слонов, навьюченных торговыми грузами и сопровождаемых вооруженными всадниками. В некоторых портах шхуна стояла неделями и месяцами. Тричард в не­скольких местах смело отправлялся вглубь материка через неизведанные земли. Он также дошел с носиль­щиками от Софалы до Зимбабве, а от Келимане от­правился в сафари, которое завело его на много миль вверх по Замбези. Ряд авторов высказывали предполо­жение, что Тричард во время этого путешествия открыл водопад Виктория. Вера в это в некоторых кругах была настолько сильна, что появилась даже географическая брошюра, одобренная отделом образования Трансвааля, которая подавала это как доказанный факт.

Тричард побывал, конечно же, на порогах Кебрабаса — вот откуда неоднократно повторяемая ошибка. У него просто не хватило бы времени добраться до Водопада, и он сам, кстати, никогда не претендовал на это (Д. Крюгер, служащий Архивов Претории, полностью прояснил все эти вопросы в документе, который он написал несколько лет назад). Тричард умер в 1901 году и незадолго до смерти в возрасте девяноста лет рассказал о самых ярких случаях из жизни видному историку Южно-Африканской Республики (официальное назва­ние Республики Трансвааль. — Пер.) Г.А. Одэ. История жизни Тричарда, записанная Одэ, подтверждает, что тот видел «водопад, где-то к югу от Саниа». Это позво­ляет их идентифицировать с порогами Кебрабаса. Никто не смог проследить какой-либо другой период в жизни Карела Тричарда, когда он мог бы побывать на водопаде Виктория. Он был таким человеком, которому ничто не помешало бы достичь водопада, если бы он оказался где-то поблизости. Историк Джордж Кори твердо верил что Тричард видел Водопад, но я думаю, что он тоже пал жертвой ошибки с порогами Кебрабаса.

Следующим на сцену вышел Генри Хартли, тяже­ленный косолапый человек с серо-голубыми глазами и шевелюрой, похожей на львиную гриву. В течение многих лет он скитался по диким районам, которые позже стали называть Родезией, и по Калахари. Его потомки уверены, что он побывал у водопада Виктория за шесть лет до Ливингстона, и я думаю, что они очень убедительно доказывали свою правоту.Хартли происходил из семьи переселенцев 20-х го­дов XIXвека. Когда трекеры отправились в поход, им овладел дух приключений. Вскоре после этого он поехал в Трансвааль и положил начало производству табака в Магалисберге, которое процветает по сей день. Он впер­вые пересек Лимпопо в 1846 году в сопровождениинескольких слуг, среди которых был возница фургонов—  готтентот Оресъян.

Следующее путешествие началось, когда старшему сыну Хартли Фреду было три года. Отталкиваясь от этого факта, можно определить и время путешествия—  1849 год. Они зашли на север дальше, чем это делали когда-либо до этого, пока не добрались до местности, где в отдалении был постоянно слышен гром. Хартли решил разузнать, что это за шум, и таким образом он и Оресъян пришли к обрыву над водопадом Виктория.

Капитан Р. Хартли Теккерей, племянник Хенри, за­писал детали этого путешествия по рассказам членов его семьи и людей, которые были тесно связаны с Хартли. Описание увиденного, которое дал готтентот, тоже было взято на заметку, ибо готтентот с удивлением говорил о радуге, которая висела над водопадом, и о дожде, который падал с безоблачного неба.

Водопад Виктория...

Младший сын родоначальника табачного дела в Ма­галисберге Хенри Хартли младший в 1948 году еще жил в Йоханнесбурге, ему было восемьдесят восемь лет. Он утверждал, что его отец часто рассказывал ему историю о своем открытии, и он упоминал о ее лю­бопытном продолжении. Хартли, будучи охотником, продавал слоновую кость, рога и шкуры владельцу ма­газина в Почефструме по имени Форсман. Он рассказал Форсману о своем путешествии к Водопаду. Однажды в 1852 году Форсман познакомил Хартли с путешест­венником, который хотел получить подробные указания о том, как достичь Водопада, и Хартли снабдил его ими. Этот путешественник был Ливингстон.

Х.Р. Рейкс, бывший ректор Витватерсрандского уни­верситета (один из крупнейших университетов ЮАР, расположен в Йоханнесбурге.— Пер.), считает, что его дед У.К. Осуэлл тоже добрался до водопада раньше Ливингстона. Осуэлл был приятным худощавым чело­веком, знаменитым охотником на слонов, и его высоко ценили как исследователя. (Он был награжден золотой медалью Парижского географического общества за от­крытие озера Нгами, в то время, как Ливингстону была вручена аналогичная награда в Англии.) Неоспоримым фактом является то, что первая точная карта, на которой показано местонахождение водопада Виктория, была составлена в 1851 году Осуэллом, после его путешествия по Замбези с Ливингстоном. Я никогда не мог понять, почему Ливингстон и Осуэлл не посетили водопад в тот раз — если Осуэлл, конечно, все-таки не сделал этого: на карте Осуэлла есть пометка: «Водопад. Водяная пыль видна на расстоянии десяти миль».

 Водопад Виктория, написанный художником в Лондоне по рассказам Д. Ливингстона...

Осуэлл никогда ничего не писал о своих путешест­виях. Он был скромным человеком, который оставил за своим другом Ливингстоном право получить лавры первооткрывателя. Маршруты путешествий Оеуэлла в окрестностях Водопада точно неизвестны, и поэтому вполне возможно, что он мог увидеть водопад в 1851 го­ду. Это и послужило основой для семейной легенды. Осуэлл был известен тем, что не любил писать. Если бы он не был ленив, история открытия Водопада могла бы быть несколько иной, чем принятая ныне версия. Как считают некоторые авторы, Джеймс Чэпмен, в 1855 году первый пересекший континент от Дурбана до Уолфиш-Бея, видел по пути водопад Виктория. Я не знаю, на основании чего делались эти выводы, хотя я и очень внимательно исследовал рукописи Чэпмена в кейптаунских архивах. Вне сомнения, эта гипотеза явилась на свет после того как изучавшие маршруты Чэпмена выяснили, что он как-то оказался на рассто­янии семидесяти миль от Водопада.

Чэпмен, действительно, рассказывает любопытную историю о человеке, которого он встретил в 1852 году, когда возвращался из экспедиции на реку Дека. Этот человек по имени Дж. Симпсон находился в бедствен­ном положении. Он сообщил Чэпмену, что торговал и охотился в зараженном цеце районе вдоль реки Чобе, и все его волы погибли. Симпсон заявил, что он дви­гался от Линьянти вниз по течению Замбези и обна­ружил большой водопад. Вскоре после этого Симпсон уехал из Южной Африки, манимый, как и многие другие, золотой лихорадкой в Австралии. Кроме того интересного разговора с Чэпменом, он никогда не за­являл о своем открытии. Мне иногда кажется, что было бы очень неплохо, если бы все исследователи поддава­лись одному распространенному порыву, перед которым не мог устоять даже великий Ливингстон, и вырезали свои имена и даты на деревьях. Тогда бы многие ле­генды обрели бы вполне реальные очертания.

Настойчивые претензии на первооткрытие водопада Виктория делаются потомками одного из старых бур­ских охотников Яна Вильюна. Этого отважного человека разыскивали британские власти за его участие в стычке  на Боомплаатс. Одно время Вильюн был связан с Чэпменом. Затем он организовал собственные экспедиции на фургоне в страну Мзиликази, и отправился к Во­допаду с проводником и пятидесятью вооруженнымилюдьми, которых ему предоставил Мзиликази. С ним были его сыновья — Георг и Петрус, а также Якобус Эрасмус, Пит Якобс и Херманус Энгельбрехт.

 Водопад Виктория глазами художника XIX века...

Этот отряд, согласно преданию семьи Вильюнов, посетил Водопад до Ливингстона трижды — в 1851, 1853 и в 1854 годах. Эта история передается с таким обилием подробностей, что нет сомнений: Вильюн и его спутники на самом деле побывали на Водопаде. Тем не менее записать воспоминания оставшихся уча­стников этих охотничьих экспедиций додумались лишь когда те уже были старыми людьми. К тому времени пожилые люди многих дат точно не помнили. Доктор Х.К. де Вет, занимавшийся исследованием легенды, об­наружил, что миссионер Моффат был первым челове­ком, который прибыл на фургоне в Булавайо, и Мзи­ликази был напутан видом этой странной повозки. Это было в 1855 году. А Вильюн в действительности посетил Мзиликази впервые в 1859 году. В 1860 году Ливинг­стон нанес второй визит к водопаду Виктория. В то время бурские охотники не ведали о предыдущем визите Ливингстона и поэтому считали, что достигли водопад первыми. Но легенда об открытии Вильюна все еще жива.

Интересный и точный рассказ о некоторых любо­пытных событиях может быть найден в архивах семьи Преториусов в Меридейле в Капской провинции. Он был рассказан много лет назад Виллемом Хендриком Преториусом из Ритпоорта в Ватербургском районе в Трансваале, и записан, его внуком З.К. Преториусом из Меридейла.

В.Х. Преториус родился в Грааф-Рейнете в 1821 го­ду и дожил до ста лет. Он принимал участие в разгроме Дингаана (вождь зулусов. Потерпел сокрушительное по­ражение от буров в 1838 году.— Пер.) бурскими силами во главе с командующим Преториусом. В 1855 году Преториус и его молодой друг Стоффель Снейман по­кинули Трансвааль на фургонах, запряженных волами, чтобы охотиться на крупную дичь к северу от Лимпопо.

Они оставили свои фургоны и волов около крааля Мзиликази и пошли пешком во главе колонны из двухсот носильщиков, в район, зараженный мухой цеце. Проводники вывели их к большому водопаду, и там они стали лагерем. Через восемь дней после этого они увидели дым от еще одного костра и решили узнать, кто это еще прибыл туда. Это был Дэвид Ливингстон, больной и голодный. Африканцы из отряда Ливингстона дошли до того, что жарили и жевали шкуры со своих щитов. Преториус и Снейман дали Ливингстону про­дукты и лекарства и оставались с ним, пока он невыздоровел.

  Озеро Нгами, обнаруженное Oswell (Освеллом) , Murray (Мюррей) и Livingston(Ливингстоном)...

 Снейман умер в 1920 году, и он тоже очень любил рассказывать эту историю открытия Водопада. Если она является правдой, почему тогда Ливингстон не упомя­нул своих благодетелей в своем собственном рассказе об открытии? Это, конечно, загадка. Я не склонен от­махиваться от описания Преториуса-Снеймана как от чистой выдумки, ибо оно звучит правдиво. Единствен­ное возможное объяснение может быть несправедливым по отношению к великому путешественнику. Я привожу его лишь в качестве попытки пролить свет на глубокую

тайну.

Главное, к чему стремился Ливингстон, были не исследования, а освобождение Африки от рабства. Он редко бывал дружелюбен  по  отношению к бурским охотникам, так как видел в некоторых из них врагов столь дорогого его сердцу дела. Более того, Ливингстон резко отрицательно относился к массовому бессмыс­ленному убийству животных, считая это «видом безу­мия». Те, кто изучал его путевые записки, должен был заметить, что Ливингстон иногда делал уничижитель­ные комментарии в адрес белых людей, которых встре­чал в диких местах, или вообще ничего не говорил о них, если относился к ним с презрением. Тем не менее мне трудно вообразить, что такой добропорядочный христианин, как Ливингстон, не смог найти слов, чтобы отразить в своих записях ту помощь,  которую, как утверждают Преториус и Снейман, они оказали ему. Как, впрочем, столь же сложно соотнести этот эпизод со словами Ливингстона в его «Путешествиях мисси­онера» по поводу великого открытия: «Его до этого не видел ни один европеец». Возможно, Ливингстон просто считал европейцами лишь тех, кто, как и он сам, ро­дился в Европе.

В то время, когда впервые исследователи достигли водопада Виктория, да и еще много лет спустя, в ше­стидесяти милях вокруг не жил ни один местный жи­тель. Они боялись злых духов, которые, как считалось, обитают в водопаде. Остров Катаракт-айленд, на краю водопада, когда-то был известен как Дьявольский ост­ров, и миссионер Коиллард говорил о нем:

«Туземцы верят, что на нем обитает злобное и же­стокое божество, и они, чтобы умерить его нрав, делают ему подношения в виде ожерелья из бисера, браслета или каких-то других предметов, которые они бросаютв бездну, разражаясь при этом мрачными заклинани­ями, полностью соответствующими их страху и ужасу. Многие белые верят в существование «чудовища» в водопаде Виктория, которое обитает в бездне, куда свер­ху обрушивается вода. Капитан Рейнард, смотритель; о котором я уже говорил, рассказывал мне, что три че­ловека, в чьих словах он не может сомневаться, видели это существо.

Ливингстон упоминал о какой-то змее, обитающей в этих водах: рассказы о ней — элемент фольклора народа баротсе. Туземцы уверяли Ливингстона, что она настолько велика, что способна держать каноэ и не давать гребцам возможности сдвинуть ее с места. По сравнительно недавним описаниям, она тридцать футов в длину, у нее маленькая серо-голубая голова и толстое черное тело в складках.

В. Пэар, отвечавший в течение многих лет за дви­жение лодок на Замбези, спустился по скалам в ущелье под водопадом Виктория в 1925 году, когда вода была на самом низком уровне за все время наблюдения. Тогда-то он впервые и увидел чудовище. Это было змееподобное существо, которое, заметив Пэара, бук­вально встало на хвост, а затем исчезло в глубокой пещере. Пэар сообщил, что видел его снова несколько лет спустя у подножия Дьявольского катаракта.

Туземцы называют монстра «Чипикуэ» и говорят, что он пришел за тысячу миль из океана. Местные рыбаки настолько боятся его, что никогда не отправятся на промысел ночью. «Чипикуэ» — властелин реки в темные часы»,— говорят рыбаки.

Дж. У. Соупер, который поймал и застрелил огромное количество крокодилов вокруг Водопада, слышалрассказы туземцев об очень крупных особях. Но вряд ли Пэар не смог узнать крокодила. Возможно, это большой питон, как и та легендарная «огромная змея»из Оранжевой реки.

  Одним выстрелом SteveCurleподстрелил этого крокодила на границе Зимбабве и Мозамбика 9 марта 2015 года... Длина «монстра» более 16 футов (4,8м)...

Иногда можно услышать историю о том, как од­нажды безумный пилот пролетел на маленьком самолете под мостом, что висит над водопадом

Виктория. Когда я работал в газете, я попытался проследить возникно­вение этой легенды, и это привело в мою редакцию Дж. Дж. Джекобса из Йоханнесбурга с подлинной информацией.

 В 1931 году Джэкобс летал с Пэтом Холлиндрейком из «Ньясаленд энд Родижиа Эйруэйз». Как-то они обсуждали, возможно ли пролететь под мостом, и исполенные безрассудной смелостью, решили попробовать это на следующий день. Они едва не погибли на глазах толпы отдыхающих, приехавших к водопаду на пас­хальные праздники.

«Как только мы пролетели над главным водопадом, мы поняли, что разобьемся»,— вспоминал Джэкобс.

«Нас тянуло вниз. «Притяжение» водопада настолько сильно, что под нами просто не оставалось пространства, чтобы пролететь. Холлиндрейк до предела оттягивал рычаг управления и полностью открыл дроссель, и мы проскочили мост в нескольких футах. Но пошли слухи, что нам удалось пролететь под мостом, и эти слухи оживают вновь время от времени».

На протяжении четверти века существовал даже офи­циальный запрет на полеты под мостом над водопадом Виктория. Я очень сомневаюсь, что пилот, нарушивший бы это правило, остался жив, чтобы затем заплатить штраф. По сегодняшний день в окрестностях водопада было всего несколько несчастных случаев с самолетами. Тем не менее можно увидеть большой металлический пропеллер над одной из могил на кладбище в городе Ливингстоне. Эта могила летчика, который впервые увидел водопад Виктория незадолго до второй мировой войны. «Как мне не хочется покидать это место!»,— заметил пилот, влезая в кабину перед отлетом. Воздух в этот день был неподвижным, а взлетная полоса — слишком короткой. Несколькими секундами позже он погиб.

 Водопад Виктория во всей красе...

Некоторые психологи заявляют, что водопад Вик­тория оказывает зловещее влияние на людей со склон­ностью к самоубийству. Сэр Леопольд Мур, аптекарь и печатник из Ливингстона, в первые дни колонизации отрицал эту теорию. Он обратил внимание на то, что тысячи посетителей бродили у самых краев ущелья, - где лишь выкрашенные в белый цвет камни обозначают опасные зоны, и тем не менее несчастные случаи со смертельным исходом были редкостью.

  Водопад Виктория... не такой уж и страшный...

До того как над водопадом Виктория был сооружен мост, строителей официально обязали повесить стра­ховочную сеть, наподобие той, которую используют цирковые артисты. Сеть была повешена в нужном месте. Но после этого местные рабочие объявили забастовку. Они решили, что им прикажут падать в сеть, а им не нравился ее вид! Лишь после того как сеть убрали, они вернулись к работе.

Строительство моста подходит к последнему этапу... сеть еще на месте...

Когда строительство моста уже началось, для пере­броски транспортировочного каната с одного края об­рыва на другой применялись ракеты.

Мост строился одновременно с обеих сторон, и со­единен с полнейшей точностью 1 апреля 1905 года. Прежде чем фермы были поставлены в нужное положение, для перевозки людей и грузов через ущелье использовалась подвесная брезентовая бадья. Бесстраш­ный главный инженер строительства Жорж Эмбо со­вершил первое путешествие в ней сам, ибо премия, которую он предложил такелажникам, так и не смогла привлечь добровольца.

   Charles Beresford Fox  (Чарльз Бересфорд Фокс) впервые пересек ущелье в «кресле Босуна», ноябрь 1903 года.

Эмбо самостоятельно выполнил еще одну рискован­ную операцию, когда пришло время убирать стальной трос и шкивы, которые висели под мостом. Была опять предложена премия, но ни один рабочий не соглашался взяться за дело. Поэтому Эмбо спустили вниз на не­большой доске, и, стоя на ней, он работал обеими, руками, освобождая шкивы. Однажды во время строи­тельства соскользнула балка, убив белого механика и сбросив африканца навстречу смерти в Кипящий Котел (так называется дно ущелья, куда низвергается вода Замбези с водопада.— Пер.). Еще один человек упал с моста с высоты семьдесят футов на склон обрыва. Он остался жив, возбудил дело против своих работодателей, но проиграл его. С тех пор на мосту выполнялось много опасных операций, но никто не погиб.

 Первые строители моста...

Люди падали в водоворот под водопадом Виктория, и оставались живы. Например, рассказывают историю (возможно, правда, это не более, чем легенда) восходя­щую к тем дням, когда еще велось строительство моста. Мне говорили, что служащий полиции Северной Родезии Рэмсей плыл на каноэ по Замбези выше водопада во время паводка. Он потерял весло и семь миль беспо­щадный поток нес его вниз по течению, пока он не оказался у самого гребня водопада. Человек и каноэ полетели с высоты четырехсот футов в Кипящий Котел. За этим жутким происшествием наблюдали полицей­ский и еще семь человек, и они ринулись вниз к кружащемуся в водовороте потоку. Один человек обвя­зался канатом, бросился в Кипящий Котел и схватил Рэмсея, когда течение проносило его мимо него. Оба человека выбрались на берег живыми и невредимыми. Таков был счастливый финал этой истории, в которой сплелись воедино поразительно мужество и везение. Так, по крайней мере, повествует молва. Я надеюсь, что однажды найдется кто-то, кто сможет подтвердить ее. Один из первых несчастных случаев, произошедших на водопаде Виктория с белыми людьми, явился ре­зультатом того, что бегемот перевернул каноэ. Двое мужчин, две женщины, маленький ребенок и команда гребцов-африканцев боролись с быстрым течением вы­ше водопада. Двое белых утонули, но маленького ребенка спас гребец и живым и невредимым передал его матери. Мне приятно отметить, что африканец получил за это пожизненное пособие.

Таинственный случай произошел, когда в ущелье под водопадом много лет тому назад было найдено тело белого человека. К Ножевому обрыву, названному, кстати удивительно точно, ведет тропа, по которой стоит ходить лишь тем, кто обладает крепкими нервами. Под этой дорожкой на выступе скалы и было найдено тело в сидящем положении. Предположили, что человек па­дал через покрывающие склон подлесок и заросли ку­старника и сломал себе позвоночник. В его карманах были пятнадцать золотых монет в десять шиллингов и железнодорожный билет до Элизабетвиля в Бельгий­ском Конго. Но личность его до сих пор так и не установлена.

Рассказывая о несчастных случаях со счастливым концом, произошедших на Водопаде, нельзя не упомя­нуть об одном пожилом человеке, который попытался как-то темной ночью пройти по тропе от моста до Ливингстон-роуд. Он не разобрал дороги, упал с обрыва, но застрял при падении в ветвях дерева, прежде чем успел серьезно пораниться. Кто-то услышал его крики на заре, и его спасли. Он жаловался своим спасителям на потерю вставных зубов и бутылки виски.

Здесь кто-то ещё умудрялся спастись…

Военный моряк из Южноафриканской эскадры, про­водивший в Родезии отпуск в годы между мировыми войнами, оказался не настолько везучим. Во время сухого сезона размеры водопада сильно уменьшаются и из гигантского ряда клокочущих волн он превращается в несколько узких потоков. В тот исключительно сухой год несчастный моряк попытался пересечь водопад по самой его кромке до острова Ливингстона. Он явно недооценил силу этих могучих вод, ибо потоки, которые кажутся жалкими струйками на расстоянии, оказыва­ются весьма опасными, стоит в них войти. Моряк ступил на качающийся камень и мгновенно погиб. Его тело, застрявшее между камнями, нашли под самой поверхностью воды в футе от пропасти.

 Водопад Виктория во время сухого сезона...

Лишь единственный раз водопад Виктория фигури­ровал в мировой прессе как место убийства. Это было в июле 1930 года, когда на госпожу Уну Кирби из Претории напал африканец и спихнул ее с обрыва в ходе последовавшей схватки.

Как только спутник госпожи Кирби сообщил о пре­ступлении, срочно были вызваны туземные войска и вокруг места происшествия выставлен надежный кор­дон. Усиленная охрана была выставлена и на мосту над водопадом Виктория. Поздно ночью африканец в изо­рванной и запачканной кровью одежде хотел было про­рваться через кордон на мосту, и, пытаясь избежать ареста, он прыгнул с обрыва. Двумястами футами ниже его падение остановила скала. Капрала Джордана из полиции Северной Родезии спустили вниз, и он выта­щил африканца на безопасное место. Но человек, ко­торый, вне сомнения, был убийцей, умер по дороге в больницу.

Попытки найти тело Кирби предпринимались в те­чение нескольких недель, и наконец увенчались успехом. После долгих поисков как с земли, так и с воздуха, тело было обнаружено с помощью бинокля. Затем трое смельчаков спустились в специально сооруженной клети к тому месту на дне ущелья, куда обрушивается водопад. Промокнув до нитки в клубах водяной пыли во время сорокаминутного спуска, они добрались до тела, а затем их вытянули обратно наверх уже с грузом.

Тысячи южноафриканских туристов, посещающих водопад Виктория, с грустью прочли о смерти в 1937 го­ду Перси М. Кларка, «старого бродяги», который про­давал туземный антиквариат и фотографии в живопис­ных хижинах около Замбези. Перси Кларк был одним из тех людей, о чьей смерти было сообщено преждев­ременно. Но в 1904 году именно такое сообщение в результате странной выходки достигло Булавайо.

Кларк в компании инженера по имени Фокс решил исследовать ущелье в то время, когда мост над водо­падом Виктория только строился. Они были первыми, кому удалось спуститься на дно ущелья с южного берега. Там они разделились. Кларк, утомленный лазаньем по скалам, провел ночь в ущелье. Фокс, взбиравшийся в одиночку, сорвался с высоты ста футов, зацепился за дерево и упал на уступ скалы. Спасательная команда подняла его наверх с помощью крана. А о Кларке было сообщено, что он погиб. Он, тем временем, благопо­лучно поднялся и застал своих друзей, горевавших о потере, за бутылкой виски.

   PercyM. Clark(Перси М. Кларк) у своего «магазинчика»...

Рассказы о героизме, проявленном разными людьми у водопада, которые вы можете там услышать, являются абсолютной правдой. Однажды

каноэ, на котором плыли два африканца, разбилось у небольшого островка около Восточного катаракта. Был паводок, и, казалось, у них не было никакой надежды выбраться с этого необитаемого клочка земли, и их ждет голодная смерть. Но Пэар и полицейский Джеральд Мартин разделись и отправились им на помощь в большом каноэ с пятью гребцами. Их шансы были один к десяти, но благодаря умению Пэара управлять коноэ, все завершилось бла­гополучно, и они вернулись на берег вместе с потер­певшими. Пэар и Мартин за свой подвиг были награждены медалью Британской Империи, а пятеро гребцов получили приличную сумму денег, собранную жителями города Ливингстона.

Заслуживающая внимания операция по спасению людей была проведена во время второй мировой войны, когда отважные, но слишком дерзкие молодые люди, расквартированные в Родезии для обучения в летной школе, переоценили свои силы. Один курсант по имени Стэнтон решил взобраться на обрыв над Кипящим Котлом высотой в четыреста пятьдесят футов. Подняв­шись на триста футов, он вдруг понял, что не может больше двигаться ни в одном направлении. Так он и находился там в течение часа, пока его не заметили с моста.

Сержанты полиции Пайуэлл и Уордсуорт отправи­лись ему на помощь. Уордсуорт попытался добраться до Стэнтона с помощью специального приспособления в виде закрепленных на канате брезентовых штанов, в которые он влез, и веревочной лестницы. Но лестница оказалась слишком короткой и не доставала до того места, где находился Стэнтон. Тогда Пайуэлл спустился вниз с более длинной лестницей. Он застрял, когда канат запутался в кустах, но после долгих усилий ему удалось высвободить лестницу. Когда Пайуэлл добрался до конца веревки, он увидел, что все еще в тридцати футах от Стэнтона. Тогда он попытался, раскачав ве­ревочную лестницу, перебросить ее к Стэнтону, но все его попытки вновь не увенчались успехом.

К этому времени на мосту собралась толпа зевак. Они видели, как Стэнтон цепляется за скалу, наблюдали за Пайуэллом, висящим на высоте триста футов над Кипящим Котлом, вновь и вновь стараясь добраться до Стэнтона. Это была подлинная драма, где рев водо­пада Виктория служил зловещей музыкой, водяная пыль, разносимая порывами ветра,— ярким сцениче­ским эффектом, а зеленый обрыв — задником.

А потом толпа оцепенела. Многие от ужаса схвати­лись за ограждения, некоторые стали молиться, когда увидели, как Пайуэлл выбирался из своих надежноприкрепленных к канату штанов, лезет по веревочной лестнице. С потрясающим мужеством сержант полиции превратился на несколько минут в живой маятник и стал раскачиваться, чтобы добраться до Стэнтона. На­конец ему это удалось, он засунул Стэнтона в штаны-люльку и того втащили вверх на утес. Только тогда Пайуэлл вернулся на безопасное место. Никогда раньше никто еще столь поделом не заслуживал медали Коро­левского общества спасения утопающих.

 Водопад Виктория... и страшно и красиво...

...Как-то февральской ночью 1955 года Алан Перри из гостиницы отправился с группой людей полюбо­ваться лунной радугой над Восточным Катарактом. В ту ночь Перри пришлось пережить самое длительное и мучительное испытание из всех, что выпадали на долю любых других жертв несчастных случаев, имею­щих место на водопаде Виктория.

Он разговаривал со своими спутниками, стоя на самом краю обрыва, когда вдруг почувствовал, что летит вниз. По сей день Перри не может понять, то ли он поскользнулся, то ли потерял равновесие. Он ударился о дерево или заросли кустарника ста пятьюдесятью футами ниже, они и остановили его падение. Удар тем не менее был настолько сильным, что он сломал себе ребра с одной стороны.

Перри, бывший солдат и автогонщик, сохранил при­сутствие духа даже в таком ужасном положении. Взгля­нув вниз, он увидел в нескольких сотнях футов под собой реку. Он понимал, что должен выбраться на какое-то более надежное место. И, несмотря на острую боль и шок, ему удалось вскарабкаться на узкий уступ двенадцатью футами выше. Он понимал, что у него может быть болевой шок, но ему удалось с помощью шарфа привязаться к торчащему рядом пню. На вер­шине обрыва горели факелы и автомобильные фары, но только на рассвете Перри смог подать сигнал спа­сателям, чтобы они поняли, что он не упал на дно ущелья.

На этот раз спасателями были доктор Р.Э. Данн из государственной медицинской службы и охотник-рейн­джер Дж.В. Теббит. Они смело спустились с обрыва с помощью веревочной лестницы и канатов. Каждый их шаг был полон риска. Большой камень, сдвинутый канатом, упал вниз и ударил Перри по голове. Осталь­ные, к счастью, пролетели мимо. Когда спасатели до­брались до Перри, Данн сделал ему укол морфия, и они привязали его к носилкам. К тому моменту, когда Перри стали медленно вытягивать наверх, он провел в опасности над пропастью десять,часов. За эти часы он постарел на десять лет.

Разделение на условные фрагменты водопада Виктория... (цыфрами показаны места обозрения экскурсантами...)

«Мосиоа-Тунья». Сколько историй может поведать твой могучий голос! Замолкнет ли когда-нибудь твой грохот? Туземцы говорят, что триста лет назад водопад находился в другом месте. Аэрофотосъемка показывает, что от расщелины у Западного Катаракта расходятся две полосы разрушающейся породы. Подобное распро­странение эрозии говорит о том, что когда-нибудь в будущем нынешняя линия водопада изменится. А зна­чит, через пятьдесят или сто лет Южная Африка, воз­можно, уже больше не будет притягивать путешествен­ников из самых дальних уголков земли, жаждущих испытать то удивительное чувство, которое охватило Ливингстона, когда он, полный благоговения, смотрел на низвергающийся вниз поток воды, названный им в честь его королевы.

  Водопад Виктория... оправдывает своё название...

Секрет Корнелла.

Я познакомился с Фредом Корнеллом — искателем сокровищ, писателем и военным поэтом — в кабинете моего отца. Я был еще школьником. На Корнелле была форма офицера. Дело было в начале первой мировой войны. Он пришел к моему отцу, в то время редактору газеты «Кейп аргус», передать свои новые стихи.

Cornell, Fred C. (Frederick Carruthers) (ФредКорнелл) 1867-1921

Наблюдательный, обладающий ярким языком пи­сатель, Корнелл проявлял подлинную любовь к мрач­ным пустыням, где он странствовал в годы, отданные приключениям. Мой отец поддерживал этого талант­ливого человека, и я думаю, Корнеллу было приятно зарабатывать благодаря ему гинеи за свои статьи, рассказы и стихи в духе Киплинга.

Вся жизнь для доблестного Фреда Корнелла и его вдовы, которая вырастила детей после его преждевре­менной и трагической гибели, была борьбой. Корнелл был родом из Девона. Он женился в Корнуолле и отправился с женой в Диамантину и Минас-Жераис в Бразилии. Затем, заработав какие-то деньги честным трудом, Корнелл в начале нашего века приехал в Южную Африку.

Корнелл, похоже, буквально ходил всю жизнь по алмазам стоимостью многие миллионы, но как стара­телю ему никогда так и не улыбнулась удача. Возможно, в конце жизни он был на верном пути: он отправился в Лондон через несколько лет после первой мировой войны, чтобы добыть средства для таинственного пред­приятия, но погиб.

Я всегда считал Корнелла самой романтичной фи­гурой среди всех южноафриканских изыскателей. Если вы внимательно изучите его дневники, то сможете увидеть, что приключения значили для него гораздо боль­ше, чем возможное вознаграждение. Бедный Корнелл прокладывал пути, по которым шли к богатствам другие. Корнелл не был тем типичным, обладающим отменным здоровьем изыскателем, какие способны бодро шагать под палящим полуденным солнцем и спать морозными ночами среди вельда. Он всю жизнь страдал астмой, и многие ночи не осмеливался прилечь из страха, что может начаться приступ. Он не мог есть яиц, и часто лишь одного вида домашней птицы или запаха перьев было достаточно, чтобы вызвать у него болезненные хрипы. И, несмотря на это, он из года в год вел полную лишений жизнь, занимаясь поисками меди и золота, изумрудов и алмазов — особенно алмазов, потому что он очень любил эти камни.

По мнению Корнелла, у идеального изыскателя лю­бовь к диким местам должна быть в крови; Кроме обладания знаниями в области геологии, изыскатель должен уметь ездить верхом, стрелять, быть приучен­ным к дальним пешим переходам, уметь лазать по скалам и плавать, «а в будущем ему, возможно, будет необходимо и летать»,— говорил Корнелл более полувека назад. «Он, я утверждаю, истинный первопроходец,— писал Корнелл.— Его кирка и молоток открывали не­ведомые участки земли и обычно больше работали на благо тех, кто шел за ним следом, чем на него самого. Но это и есть настоящий дух изыскателя. Он должен любить свою работу, в противном случае он никогда не добьется в ней успеха».

 Фред Корнелл перед очередным путешествием...

Корнелл говорил, что очарование жизни в дикой местности, где песок заменяет постель, а звездное небо — потолок, перевешивает все неудобства. Говорил, не­смотря на пережитые им случаи, которые отвадили бы более слабых людей от этих отдаленных мест навсегда. Однажды, оставив позади свой фургон, и покрывая по сорок-пятьдесят миль за день, он ехал по Калахари к северу от Апингтона, когда пони сбросила его на острые камни. От удара он потерял сознание и сломал три ребра, и при этом одна нога осталась зажатой в стре­мени. Когда он пришел в себя, то освободился с по­мощью ножа. В груди у него свистело так, словно это были испорченные кузнечные меха. Вокруг собрались грифы и ждали.„ Корнеллу удалось произвести выстрел, и тогда проводник-бушмен смог найти его. Несколь­кими днями позже на место происшествия прибыл доктор Борчердс из Апингтона.

Корнелл все еще приходил в себя после выпавшего на его долю испытания, когда началась первая мировая война, и он вернулся в южноафриканскую армию в качестве офицера разведки. Таким был этот человек, чей энтузиазм и страсть к романтике продолжали поддерживать его даже тогда, когда другие люди прекратили бы свои поиски. Существует легенда, которую можно услышать и сегодня, что именно Фред Корнелл обна­ружил алмазы в устье Оранжевой реки — те самые знаменитые залежи на ее южном берегу, которые обо­гатили доктора Меренски и правительство Южно-Аф­риканского Союза. Я знаю факты, на которых базиро­валась эта легенда.

Корнелл верил в существование алмазов на Оран­жевой реке и исходил вдоль ее южного берега сотни миль. Он выехал из Приски и был за пределами ци­вилизации четыре месяца. По его собственным словам, он жил «в лохмотьях, со стертыми ногами, с подорван­ным здоровьем, практически без пенни в кармане». Питался непросеянной кашей «бурмеел», которую варил в котелке на трех ножках, и тонкими плоскими лепеш­ками, известными в Южной Африке как «роостеркукис», который пекут на углях. Мясные консервы, сардины и светлая патока были роскошью. Иногда ему удавалось застрелить фламинго или диких гусей, а в реке водилась костлявая рыба. Он часто встречал тот тип гравия, который должен содержать алмазы, но ни один драго­ценный камень так и не оказался в лотке Корнелла.

Он познакомился с Александер-Беем (ныне совре­менный город, крупный центр добычи алмазов в ЮАР.Пер,), когда это было заброшенное место, где кучи пустых ракушек и глиняной посуды, оставшихся от страндлоперов, были единственными признаками пре­бывания человека. Он разбил лагерь около устья Оран­жевой реки и исследуя близлежащие лагуны, обнаружил колышки, оставленные старателями, которые потеряли веру в успех и покинули это место.

 Александер-Бей... здесь когда-то добывали алмазы...

«Сомнительно, чтобы эти старатели проводили ка­кие-либо систематические исследования, за исключени­ем одного или двух выбранных ими участков»,— писал Корнелл. В этих местах побывали два опытных старателя с реки Вааль — Пенистон и Данеел. Это было вскоре после открытия алмазов в Германской Юго-западной Африке, и они надеялись найти алмазы вдоль Оранже­вой. Но они сообщили, что в устье реки алмазов нет.

Корнелл, публикуя тогда свои материалы в газете «Кейп таймс», особенно подчеркивал: сам по себе факт, что изыскателям не удалось обнаружить алмазы, вовсе не значит, что алмазов там не существует. «Богатые залежи алмазов часто покрыты наносами на пятнадцать-двадцать футов, и могут находиться в милях от русла реки,— писал Корнелл.— Вааль впадает в Оран­жевую реку, и вполне возможно допустить, что залежи алмазов образовались в различных местах в ее низовьях».

Корнелл ссылался на книгу одного французского геолога, который считал, что алмазные залежи в Южной Африке возникли в результате воздействия ледников. Так как ледники двигались в направлении западного побережья, геолог предсказывал обнаружение огромных залежей алмазов у устья Оранжевой реки. «Многие изыскатели действовали слишком шаблонными мето­дами, и искали лишь определенные породы, которые им уже были знакомы»,— заключил Корнелл. Он, ко­нечно, был прав, но он покинул природную сокровищ­ницу у устья Оранжевой реки, ибо был не в состоянии видеть сквозь толщу покрывающей породы или валунов, которые покоились на богатых алмазных гнездах.

Вдова Корнелла отрицала слухи, которые возникли вокруг Фреда и якобы открытых им алмазах Оранжевой реки. Она напоминала любителям этих легенд, что ее мужа финансировал Кейптаунский синдикат. Корнелл подробно информировал его членов о своих находках, и они были бы в курсе, если бы он обнаружил крупные речные алмазные террасы. И тем не менее, госпожа Корнелл утверждала, что Фред обязательно бы нашел залежи алмазов на Оранжевой, если бы остался жив.

Его записи, кстати, помогли открыть их месторождение в Намакваленде.

Одним из районов поисков, особенно привлекавшим Корнелла, был Рихтерсвельд. Вдоль северной границы ЮАРтам тянется глубокое ущелье. Загадочные, нехоженные расщелины ведут вниз к реке. В одном из таких узких каньонов с партнером Корнелла Рэнссоном про­изошел странный случай. Корнелл описывал Рэнссона как «крепкого и закаленного изыскателя, некую сала­мандру с кожей, наподобие бильтонга». Но даже Рэнссон почувствовал опасность, когда в полутьме ощутил силь­ный отвратительный запах и оказался окруженным ба­буинами. У него было ружье, но он решил не стрелять. Вместо этого, он вынул трубку и чиркнул спичкой. Бабуины заворчали и бросились наутек.

Добыча алмазов в районе Оранжевой реки...

Такова была атмосфера, которую любил Корнелл, такова была страна, где он шел вслед за пленительными легендами. Многие годы готтентоты приносили из Рихтерсвельда в Порт-Ноллот маленькие золотые самород­ки, обменивая их на бренди. Я думаю, что время от времени там все еще появляются эти самородки. Но более чем за век, что существует Порт-Ноллот, ни одному белому человеку не удавалось найти месторож­дение этого золота. Естественно, это было той загадкой, за решение которой Корнелл взялся бы с удовольствием.

Он и Рэнссон вынуждены были мириться с несу­щими пыль восточными ветрами зимой и грозами летом, занимаясь поисками кварца, дробя собранные образцы породы, и раздирая руки об острые скалы. Они пытались найти «медную гору», о которой немец­кий изыскатель Прейсс рассказывал Корнеллу. («Чело­век, чьим словам я полностью верю»,— говорил о нём Корнелл.) Они прочесывали пустынные холмы Ноуп около водопада Ауграбис в поисках богатого алмазного месторождения, которое, как они и предполагали, нашел изыскатель по имени Брайдон, Во время этого путе­шествия вдоль границы Корнелл собирал информацию, которая оказалась очень полезной ему, когда он стал офицером военной разведки несколькими годами позже. Но алмазы Брайдона все же ускользали от него.

  Вот он, алмаз Зимбабве...

Однажды он оставил свои любимые пустыни на западе и пересек границы Португальской Восточной Африки в поисках изумрудов. Должно быть, неугомон­ный дух Корнелла опять распалила легенда. Рассказывали, что группа бурских охотников однажды обнару­жила древние изумрудные разработки, но не смогла достать оттуда камнииз-за того, что из земли поднимался какой-то ядовитый газ. У входа в одну из вы­работок они обнаружили скелеты и маленький кожаный мешок, набитый изумрудами. По какой-то необъясни­мой причине они так никогда и не вернулись на место, где они разбогатели; но человек, рассказавший Корнеллу эту историю, был обладателем маленького необрабо­танного изумруда и карты.

Корнеллу следовало бы быть менее доверчивым. Он ушел в это предприятие с привычным для него энтузиазмом. Сезон дождей застал его в нездоровых болотах. После двух месяцев подобной жизни Корнелл был едва живым от малярии и без гроша в кармане. Конечно, он был счастлив, что смог приползти обратно в циви­лизованный мир живым. «И все же, хотя человек, ко­торый отвез нас туда, был пьяницей и вообще крайне ненадежным, я все еще верю: у этой истории было какое-то реальное основание,— заявил Корнелл.— Та изумрудная долина может еще осыпать богатствами лучше подготовленную и более везучую экспедицию». Фреда Корнелла неминуемо должна была соблазнить блестящая легенда об алмазах Юго-Западной Африки, известная одним как «Бушменский», другим как «Гот­тентотский рай».

У меня есть свой личный интерес к этой странной истории, так как много лет назад сам летал на поиски этих сокровищ с бывшим пилотом южноафриканских ВВС, капитаном Р.Р. Бентли. За годы я записал разные ее версии и собрал подлинные рассказы, на которых она базировалась, и у меня нет сомнений в том, что бушмены и готтентоты знали о существовании алмаз­ной сокровищницы. Но эта не умирающая легенда все еще в значительной степени остается загадкой.

Если бы я только мог найти экземпляр газеты «Дас Дойче Колониальблатт», выпущенной в Берлине в 1894 году (точная дата мне неизвестна), то смог бы сказать что-то более определенное. Говорят, миссионер Феншель прислал в газету статью, которая положила начало легенде. Феншель возглавлял миссию Рооибанк, расположенную на землях готтентотов недалеко от Уолфиш-Бея. Как рассказывают люди, якобы читавшие эту статью, готтентоты Феншеля обнаружили в дюнах около миссии тело белого человека. Сухой воздух и песок буквально мумифицировали его. Из ссохшейся груди торчала бушменская стрела. Пытаясь найти хоть что-то, что могло бы помочь идентифицировать тело перед погребением, Феншель, как говорят, обнаружил запис­ную книжку. Мертвый человек оказался Йоханном Ланге, единственным, кто спасся с парусника, пропавшего у побережья между Уолфиш-Беем и Людерицем. Ланге оставил записи о своих страданиях и о своей встрече с группой бушменов или готтентотов — он был моряком и не знал разницы между племенами. Ланге держали в качестве пленника в месте, которое он называл «Буш­менским раем».

Там он видел детей, которые играли с алмазами, и ему удалось самому собрать небольшой мешочек с кам­нями. В конце концов ему удалось бежать, и на этомего записи обрываются. Вероятно, туземцы выследили его и убили отравленной стрелой, чтобы секрет «рая» не стал известен немцам. Феншель, как рассказывают, нашел алмазы и передал все свои находки в главное управление его миссии, похоронив Ланге на кладбище в Рооибанке.

 Добыча алмазов в девятнадцатом веке в Южной Африке. Рабочие стоят среди машин для мойки бриллиантов на алмазной шахте Bultfontein (Бульфонтейн) вблизи Кимберли, Южная Африка, в 1888 году.

Историю можно было бы проверить, но мне так и не удалось этого сделать. Наводнения смыли могильные Плиты в Рооибанке много лет назад. Дневник Ланге, если он когда-либо вообще существовал, скорее всего навсегда затерялся в море бумаг.

 Фред Корнелл слышал другую версию этой же ле­генды и заявлял (как всегда доверчиво принимая все за чистую монету), что это абсолютная правда. Еще задолго до того, как в Юго-Западной Африке были обнаружены алмазы, некий немецкий солдат отбился от своей части во время песчаной бури где-то к югу от Свакопмунда. Все попытки найти его окончились неудачей. Прошло несколько месяцев, и пропавший солдат неожиданно появился в лагере. Он был почти совсем раздет и пребывал в бреду. Когда он пришел в себя, он рассказал офицеру, что его нашли бушмены и отвели в какой-то оазис. Там дети играли с алмазами. Солдат когда-то был клоуном в цирке: он развлекал бушменов фокусами, а затем сбежал. Солдат добился увольнения, купил мула и необходимое снаряжение и исчез в пустыне. Он был полон решимости найти тот оазис и вернуться обратно с состоянием в виде алмазов. Финальная сцена в этой драме разыгралась, когда один британский изыскатель увидел в пустыне белого человека, преследуемого бушменами. Изыскатель за­стрелил четырех бушменов, а остальные ретировались. Но жизнь человека, за которым гнались, британцу спа­сти не удалось. Между лопатками у того торчала стрела,и когда изыскатель подошел к нему, человек умер. Естественно, мертвый человек был тем самым бывшим солдатом. В записной книжке было его имя — Хайнрих Крамер. У одного из убитых бушменов в руке оказался великолепный алмаз. В записной книжке была пример­ная карта, на которой был обозначен путь в «Бушмен­ский рай».

Третья версия, менее драматичная, но немного более правдоподобная, чем другие, касается предприимчивого англичанина, который в семидесятые годы прошлого века путешествовал на запряженном волами фургоне в районе безлюдных берегов Оранжевой реки. С ним был проводник — воорлопер-бушмен, который до этого ра­ботал в Кимберли и видел алмазы. Этот низкорослый человек убеждал своего хозяина, что он может отвести того в место, где алмазы можно набирать пригоршнями.

Они пересекли Оранжевую реку над самым водопа­дом Ауграбис и двинулись к труднодоступному району в горах, где когда-то со своим кланом жил этот бушмен. Когда двигаться дальше на фургоне стало невозможно, они распрягли волов, и бушмен отвел умирающих от жажды животных по звериной тропе к прекрасному пруду, который питал источник. Но затем на экспеди­цию стали обрушиваться трагедия за трагедией. Одного из слуг-бушменов убил леопард. Через кишащий зме­ями туннель проводник вывел англичанина на окру­женную со всех сторон горами площадку, где действи­тельно было полно алмазов. Но когда они пробирались обратно, бушмена укусила змея, и его жизнь уже не­возможно было спасти. Подавленный гибелью двоих людей, англичанин не рискнул отправиться в «Буш­менский рай» еще раз. Он навсегда покинул эти места и продал алмазы в Англии.

Восемь экспедиций искали эту маленькую площадку в горах. Дик Бентли считал район поисков крайне опасным для полетов — слишком много там остроко­нечных гор и слишком мало площадок для посадки. Он посмотрел на эти места и отказался вести поиски, на одномоторном самолете.

Корнелл, путешествовавший с Рэнссоном на запряженной волами повозке, за двадцать лет до Бентли, провел в этих горах долгое время. Он также обследовал, места, связанные с немецкими легендами, используя маленький катер и высаживаясь на побережье германской Юго-Западной Африки. Иногда он направлялся вглубь пустыни и шагал до тех пор, пока хватало его ограниченных запасов воды. Во время одной экспедиции один из компаньонов Корнелла взобрался на высокую дюну. Он сообщил, что видел оттуда покрытую густым лесом страну и какие-то движущиеся предметы, которыемогли быть либо домашним скотом либо антилопами. Корнелл подумал, что оазис и мог быть «Раем». Но экспедиции пришлось вернуться назад из-за нехватки воды, и она так никогда не увидела это место вновь. Корнелл тем не менее утверждал, что самую верную дорогу к «Раю» можно будет найти, если высадиться на побережье около Холламс-Бердайлет (примерно в ста пятидесяти милях к югу от Уолфиш-Бея), а затем двигаться в восточном направлении.

 Кустарные бригады работают на аллювиальных алмазных разработках вокруг города Койду, Сьерра-Леоне.

За военную службу Фред Корнелл был награжден Орденом Британской Империи. После первой мировой войны он прославился в Лондоне как лектор и был избран членом Королевского Географического Обще­ства. Но в марте 1921 произошло дорожное происше­ствие, которое положило конец его отважной и полной приключений жизни. Он был ранен, когда ехал в коляске мотоцикла, и умер в результате травмы черепа.

Почему Корнелл оказался в Лондоне? Несомненно, чтобы найти средства для организации еще одной экс­педиции. И ему удалось собрать их. В то время, как он умирал в больнице Черинг-Кросс, его ждали для подписания окончательных документов юристы и биз­несмены. Когда в газете «Кейп аргус» было опубликовано сообщение о смерти Корнелла, кто-то написал в ней: «Он стоял на пороге великого открытия. Южная Африка потеряла подлинного друга и великого человека». Какого открытия? Это и был секрет, который Фред Корнелл унес с собой в могилу.

 После того, как был обнаружен огромный алмаз, правительство Трансвааля (в Южной Африке) купило его в качестве подарка британскому монарху (король Эдуард VII ). Это был способ поблагодарить короля за передачу правительственного контроля от британцев к местному правлению.

Читающие по дыму.

Способны ли африканские дикари читать чужие мысли? Я считаю, что да, и многие странные истории о теле­патии и провидении являются правдой. Подобные вещи, похоже, среди примитивных народов случаются чаще, чем в цивилизованном обществе. Тому есть яркие и убедительные свидетельства.

Впервые я столкнулся со способностью к телепатии, которую демонстрировал маленький клан бушменов, живущих в Калахари у границы Бечуаналенда. Счита­ется, что пустыни располагают к появлению того, что называют «психической осведомленностью», ибо в их бескрайней тишине нет никаких отвлекающих факторов. Я был там вместе с ныне покойпым Дональдом Бейном — знаменитым проводником по Калахари и другомбушменов. Как-то днем я увидел в отдалении столб дыма и сказал Бейну, что горит буш.

     Donald Baine (Дональд Бейн) с бушменами...

«Это не пожар в буше»,— ответил Бейн. Он подозвал старого бушмена, говорившего на африкаанс, и мы спросили его об этом дыме. Бушмен сказал, что не­сколько из его людей были на охоте, и что они упустили гемсбока и убили двух спрингбоков недалеко от сухого русла реки Носсоб. Они также собрали корешки и мед. Мед был особенно кстати, так как теперь они смогут сварить крепкое пиво.

Я внимательно наблюдал за дымом, но так и не видел ничего, что могло бы позволить предположить о подаче каких-то сигналов. Он поднимался прямо в безветренное небо без перерывов. «Как это делается?»— спросил я.

Старый бушмен был в замешательстве. Затем Бейн объяснил мне, что так называется «радио Калахари» — это не какая-то бушменская кодовая система, наподобие азбуки Морзе, а нечто более загадочное. «Они просто смотрят на дым и послание приходит к ним»,— заявил Бейн.

После долгих подробных расспросов старого буш­мена я сделал вывод, что дым это скорее «знак выхода на связь», а не какой-то сигнал, несущий информацию. Он означал, что охотники, находившиеся вдали, что-то просто хотели сообщить. Затем все сконцентрировались на этом дыме, и вскоре некоторые люди знали, что происходит, и сказали об этом другим. Одни могли «читать дым», другие — нет. Бейн считал, что дым в данном случае служит для бушменов тем же, что и кристалл для ясновидцев. Пристально глядя на дым, они как бы вводят свое сознание в нужные рамки, что позволяет принять послание. Но это делалось посред­ством чтения мыслей, а не подачей сигналов дымом.

Иногда по «радио Калахари» приходят очень сложные послания и они доходят слишком быстро, чтобы это можно было объяснить существованием примитивной сигнальной системы. Бейн также уверял меня, что дым даже не обязателен, и что члены бушменских кланов часто общаются на больших расстояниях и без него. Много лет спустя я прочел описание того, как исполь­зуют дым австралийские аборигены. «Я делаю дым для того, чтобы другой человек знал, что я думаю,— объ­яснил один из них.— И он тоже думает, и таким образом он думает мои мысли». Это было удивительным подтверждением того, о чем говорил старый бушмен. Примитивные люди на разных континентах общаются друг с другом посредством абсолютно одних и тех же методов.

  Бушмены добывают огонь...

Свидетельств чтения мыслей было записано, про­верено и подтверждено так много, что совпадения могуг быть исключены. Мне бы очень хотелось разгадать эту глубокую тайну. В качестве объяснения предлагалась «вибрация мысли», но вряд ли какой-то вид физической энергии может исходить из сознания, так же как при телепатии, и доходить до сознания другого человека с такой силой, чтобы воспринималась та же мысль.       

Телепатия — это нечто подсознательное. Это не тре­бующее усилий общение, которое может в состоянии сна действовать столь же эффективно, как и в другое  время. Английский философ и математик Э.Н. Уайтхед считал, что события составляют основные компоненты реальности, и что во вселенной все соединено друг с другом. Хирург и исследователь телепатии Кеннет Уолкер, исходя из той теории, доказывал, что «телепатия — это феномен, который обнаруживают в примитивной форме как чувство осознания того, что происходит на расстоянии во всех живых организмах». Американский физик профессор Бэнеш Хоффманн считает, что механизм телепатии такой же, как и у силы притяжения, которая проходит через все препятствия. «Она может быть физической или она может быть чем-то странным, подчиняющимся законам распространения, которые выходят за пределы пространства и времени и ведут себя образом, совершенно незнакомым для науки»,— заявляет Хоффманн.                                                    

Если эта тайна телепатии когда-либо будет разгадана, то, возможно, это будет сделано с помощью примитивных народов, и вероятно, в одной из пустынь Африки. Кеннет Уолкер подчеркивал, что «экстрасенсорное восприятие» (научный термин, обозначающий телепатию, ясновидение и подобные феномены) очень распространено среди примитивных народов. Это народы, у которых более древняя часть мозга все еще работает по-старому и дает знания о том, что происходит в любых других местах.

Цивилизованные люди доказали существование телепатии, но они не были в состоянии разгадать суть самого ее процесса. Дикарь же может пользоваться этим удивительным секретом. Все, что я пока могу сделать это привести некоторые примеры телепатии в Африке — из легенд и из реальных случаев.

О многих событиях туземцам, вероятно, стало известно благодаря телепатии — особенно о войнах идругих несчастьях и бедах. Победа вождя Кетчвайо над полковником Дернфордом под Изандлваной во время зулусской войны, говорят, стала известна по всему Наталю быстрее, чем на то был способен любой из видов связи, имевшихся сто лет назад. Когда же Кетчвайо наконец был все же побежден, он в качестве пленника находился в Кейптауне, но к нему относились там достаточно доброжелательно. Р.К. Сэмюэлсон, который был приставлен к Кетчвайо в качестве переводчика, вел дневник и записывал сны и предсказания Кетчвайо. Позже Сэмюэлсон стал выдающимся членом Департа­мента по туземным делам в Натале, и его дневник — вполне достоверный документ.

Однажды в сентябре 1881 года Кетчвайо заметил Сэмюэлсону: «Прошлой ночью мне приснилось, что я вернулся на свой трон в Зулуленде. Мои отец и мать так много целовали меня, что я даже почувствовал горечь вокруг рта». В другой раз Кетчвайо показал на комету над Столовой горой и заявил: «Это знак того, что королева вернет меня на мой трон в Зулуленде». И действительно, спустя два года ссылка Кетчвайо завершилась, но ни сон, ни комету не стоит принимать во внимание.

Но вот запись в дневнике Сэмюэлсона, от которой не так-то легко отмахнуться. «12 сентября 1881 года. Королю приснилось, что Масумпа сдался, и в Басуто­ленде воцарился мир». Масумпа, третий сын вождя басуто Мошеша, поднял восстание против правительства Капской колонии, и на подавление восстания были направлены очень крупные силы. Масумпа атаковал Масеру во главе своей армии из пяти тысяч человек. И был на войне уже около года, когда Кетчвайо рассказал Сэмюэлсону свой сон. Оснований считать, что Масумпа был готов сдаться, не было. Масумпа отказывался от плана урегулирования, который предлагал губернатор колонии сэр Херкьюлес Робинсон. Тем не менее развязка пришла совершенно неожиданно, и 13 сентября до Кейптауна дошла новость о том, что Масумпа принял предложение капских властей. «Странным в этом сне было то, что он приснился до того, как король или кто-либо из нас узнал о капитуляции Масумпы»,— записал Сэмюэлсон.

Среди драматических эпизодов англо-зулусской вой­ны была и часто описываемая смерть Луи Наполеона, сына Наполеона III, которого называли «имперским Принцем», возможного будущего короля Франции. Он отправился в разведку с офицером и шестью солдатами, но зулусы застали их врасплох, и принц был смертельно ранен, когда пытался сесть на лошадь. У.Т. Стед, ярый спиритуалист, всегда считал, что всю эту трагедию увидела в кристалле императрица Евгения задолго до того, как ее сын даже решил отправиться в Южную Африку.

Гибель транспорта для перевозки войск «Менди» в Ла-Манше во время первой мировой войны часто при­водят в качестве примера того, как новости распро­страняются среди туземцев при помощи телепатии. Он затонул после столкновения, и сотни черных южноафриканцев (направляющихся во Францию в качестве бочих на военных объектах) утонули. Некоторое время эта трагедия хранилась в тайне, пока не был составлен полный список погибших, и лишь затем генерал Бота сделал первое заявление в парламенте. Согласно часто публиковавшейся в печати легенде, множество женщин-банту оплакивали своих мужей задолго до того, как появилось официальное сообщение о трагедии.

«Менди» был на пути в Гавр, Франция, чтобы помочь англичанам во время Первой мировой войны. Корабль отправился из Кейптауна 16 января 1917 года с последним контингентом Южноафриканского национального трудового корпуса (SANLC), в который вошли 805 черных солдат, 5 белых офицеров, 17 унтер-офицеров и 33 члена экипажа. В туманное раннее утро 21 февраля 1917 года на полной скорости в него врезался корабль, SS «Darro». Менди затонул в течение 20 минут. В результате бедствия погибли 607 черных солдат, 9 белых офицеров и все 33 члена экипажа.

Подобные истории могут быть, а могут и не быть полностью правдивыми. Ученый, исследующий телепа­тию, совершенно справедливо потребует письменные свидетельства людей, на которых можно положиться, с указанием даты и точного времени, подобный отчет человека, узнавшего о трагедии, находясь за тысячи миль от того места, где она произошла. Но легко быть сильным задним умом. Я не могу полностью ручаться за историю с «Менди», но я могу привести несколько менее сенсационных случаев, рассказанных мне наблю­давших их человеком, чьим словам я полностью дове­ряю.

Это было 12 апреля 1912 года, когда мой друг майор П.К. Лоренс сидел в засаде на льва неподалеку от казарм аскари (солдаты-туземцы в

колониальных войсках.— Пер.) в Порт-Херальде в Ньясаленде. Как только про­трубили «отбой», майор Лоренс уложил льва. На сле­дующий день Лоренс встречал поезд из Блантайра. Из него вышел знакомый ему плантатор и заметил: «Я слышал, вы убили отличного льва прошедшей ночью, Лоренс». Изумленный майор подробно расспросил плантатора, и тот заявил, что его слуга-африканец со­общил эту новость ему до того, как поезд ушел со станции Блантайра ранним утром.

Блантайр расположен в 110 милях от Порт-Херальда, а после того, как телеграфная контора на станции Порт-Херальд закрывалась в пять вечера, никаких обыч­ных средств связи между двумя этими пунктами несуществовало. Майор Лоренс тут же спросил начальника станции-индийца и убедился, что телеграфная контора была закрыта и заперта в обычное время. Плантатор спросил своего слугу, как он узнал про льва, но слуга всего лишь пожал плечами и ответил: «Я просто знаю, бвана».

Еще один случай, о котором поведал мне майор Лоренс, произошел во время рождественских праздни­ков 1912 года, когда его часть была расквартирована в Зомбе, административном центре Ньясаленда. Он от­правился с приятелем к холмам Нкулу в двадцати милях к северу от Зомбы на охоту.

«Мы вышли в пять утра и, чтобы избежать несчастного случая, я со своим охотником-туземцем направился на восток, мой друг Джек свернул на запад,— начал майор Лоренс — В 10.50 утра я присел отдохнуть на камень и стал наблюдать за бабуинами. Мой охотник попросил у меня спички, так как он нашел пчелиное гнездо и хотел их выкурить оттуда. Он вернулся через несколько минут, возвратил спички и заявил: «Бвана Джек застрелил самку куду». Я спросил у него, как он это узнал, и он дал мне обычный ответ: «Я просто знаю».

Поскольку мы находились на высокой гряде, я по­думал, что он мог услышать звук выстрела и догадаться, что это была антилопа. Мы пошли дальше и вернулись в лагерь к пяти вечера. Джек пришел десятью минутами позже, и он был изумлен, когда я сказал ему, что он зстрелял самку куду. Мы всегда старались не стрелять самок, и Джек объяснил мне, что он целился в самца, а самка просто выпрыгнула вперед в тот момент, когда он нажал на курок. Это было примерно в одиннадцатьчасов.

Когда мы сверили свои записи, то обнаружили, что он был примерно в двенадцати милях к востоку от лагеря, в то время как я — на таком же расстоянии на запад. Звук выстрела нельзя было услышать на такой дистанции».

И наконец, был эпизод, происшедший во время Первой мировой войны,— его майор Лоренс тоже в состоянии подтвердить точной ссылкой на источник. Отделение Африканских королевских стрелков и Нью-салендских добровольцев отправилось на север в Каронгу, в то время как майор Лоренс остался в Зомбе для подготовки новобранцев. Вечером 9 сентября 1914 года туземные женщины в казармах Африканских королевских стрелков в Зомбе начали причитать. Когда майор Лоренс стал выяснять, что случилось, ему со­общили: они оплакивают своих погибших мужей. Со­общавший об этом также добавил, что во время боя погибли и несколько белых офицеров.

На следующий день пришла телеграмма от офицера, командующего войсками в Каронге. В ней сообщалось о двух стычках с германскими войсками и приводился список потерь. Было убито несколько белых офицеров. Также погибло и было ранено большое число аскари.

Случаи, описанные майором Лоренсом, могут по­казаться незначительными в сравнении с теми исто­рическими событиями, известия о которых, как говорят, распространялись благодаря телепатии. Тем не менее, я думаю, что они более ценны, чем многие другие драматические истории, потому что они воссоздают подлинные ситуации из жизни в африканском буше. Я не могу объяснить эти случаи из жизни кадрового армейского офицера в Ньюсаленде простым совпаде­нием. Это была подлинная телепатия.

  Племя Нуба, Судан 1949 год... Вот такие телепаты...

Еще одним источником информации, которому я абсолютно доверяю, был ныне покойный Фрэнк Бра­унли, судья, член знаменитой миссионерской семьи Браунли из Кингуильямстауна в Капской провинции. Фрэнк Браунли и его предки понимали внутренний мир африканца гораздо лучше, чем большинство белых в их время. Я всегда считал за честь, что такой авторитет, как Фрэнк Браунли, читает мои книги из года в год и пишет мне длинные письма с удивительно доброже­лательными комментариями по поводу моих работ, обогащающими мои познания в тех сферах, которые я затрагиваю. Я очень дорожу его письмами.

Один случай, который убедил Браунли в существо­вании у некоторых туземцев способности к ясновиде­нию, произошел в то время, когда он охотился в Ка­лахари. К его костру пришел старый бушмен, разгладил песок и «бросил кости». Спустя некоторое время бушмен сделал свое предсказание: «Через два дня вы двинетесь на север. Вы пробудете там некоторое время, и с вами ничего плохого не случится. Но потом вы двинетесь на юг в большой спешке, и не в фургоне, запряженном ослами, в котором путешествуете сейчас, а на машине».

  Кости брошены... предсказание будет верным...

Браунли намеревался отправиться в путь через два дня, но о своем решении он своим слугам ничего не говорил. Он двинулся в путь, встал лагерем у источника Намкауб, и отослал свой фургон, приказав вернуться через месяц. Пока он был у Намкауба, пришел посыльный-бушмен с почтой, и Браунли стало известно об одном деле, которое  требовало срочного ответа по телеграфу. Он находился в двухстах милях от ближайшей телеграфной конторы, И ему пришлось ждать прибытия своего фургона с ослами, прежде чем он мог отправиться в путь.

Спустя месяц фургон, запряженный ослами, добрал­ся до его лагеря. Браунли отправился на юг с макси­мальной скоростью, на которую были способны ослы. Но он не успел уехать далеко, когда его догнал авто­мобиль. Старый бушмен оказался прав до мелочей.

Свидетелем необычайного провидения стал Фрэнк Браунли в его бытность судьей. Владелец гостиницы в поселке с женой собирались провести уикэнд на побе­режье, и муж отложил двадцать пять фунтов на пред­стоящие расходы. Деньги украли. Полиции не удалось поймать вора, и поэтому за советом обратились к мест­ному прорицателю.

Выслушав внимательно все подробности, прорица­тель заявил, что деньги (все, кроме одного фунта) спрятаны под большим камнем у истока ручья, который протекал поблизости. Прорицатель назвал и вора — слугу из гостиницы. Эта информация оказалась при проверке верной, и вор сознался. Браунли был уверен, что прорицатель не знал о краже до того, как к нему обратились за помощью.

  Африканский племенной предсказатель

Я часто обсуждал  проблемы телепатии и другие подобные загадки с доктором Б.Й. Лаубшером, которыйодно время был штатным психиатром в кейптаунской вольнице для душевнобольных. Доктор Лаубшер изучал искусство прорицания у туземцев Транскея и написал научную работу, озаглавленную «Пол, обычаи и пси­хопатология — исследование южноафриканских тузем­цев-язычников». Он пришел к убеждению, что кроме широко распространенного обычного шарлатанства, у туземцев можно встретить проявление подлинного ясновидения. И он привел в качестве примера прорица­теля, обнаружившего украденный скот, который нахо­дился за шестьдесят миль и назвал имя вора. Доктор Лаубшер не смог найти какого-либо привычного объ­яснения таким способностям.

Научные исследования показали, что телепатия и ясновидение строятся на одних и тех же принципах у совершенно разных людей, будь то профессора или бушмены, англичане или африканцы. Существует такое явление, как «кризисная телепатия», которая включает­ся, когда находящиеся вдали друзья или родственники больны или умирают, а иногда и в связи со счастливыми событиями — такими как рождение ребенка.

Некоторые из случаев, с которыми я имел дело, не прошли жесткой научной проверки, столь необходимой исследователям. Меня не очень удовлетворяют такие примеры, и я поверю в то, что люди говорят или пишут на языках, которых они не знают, только тогда, когда я смогу полностью убедить себя в том, что не было надувательства или самообмана. Точно также я до сих пор сомневаюсь насчет существования дара яс­новидения. Предчувствия могут основываться на совсем не загадочных вещах, таких как здравый смысл. У меня у самого бывали предчувствия. Дж.У. Данн, автор книги «Эксперимент со временем», заметил: «Если бы пред­видение было бы реальностью, то это была бы такая реальность, которая разрушила бы полностью всю ос­нову наших сложившихся представлений об окружаю­щем мире». Данн верил в предвидение и верил в то, что он доказал его существование математическим способом. И все же я сомневаюсь.

Но телепатия, кажется мне, явление другого рода. Оно, возможно, связано с эмоциями, и конечно, не есть что-то сверхъестественное. Я уверен, что мы стоим еще только на пороге знаний о человеческом рассудке. Мысль — это загадка. Когда нам смогут объяснить, каким образом мы думаем, чтение мыслей перестанет быть тайной.

Необразованные африканцы обладают шестым чув­ством, не только указывающим им нужное направление в незнакомой местности, но и сообщающим им о присутствии людей, которых они сильно хотели бы увидеть. Каждый, кто жил в диких частях Африки, знает об этой способности. Некоторые называют ее инстинктом, другие рассматривают как психический феномен. На­иболее любопытный, причем абсолютно достоверный пример поведал мне не так давно Х.Ф. Вариан, выда­ющийся строитель железных дорог, среди заслуг которого и линия из Лобиту в Конго.

В 1907 году Вариан завершил работу в Родезии, связанную со строительством железной дороги, и поехал в отпуск, в Англию. Ему предлагали работу в Судане, Перу, Аргентине и Анголе. Он решил принять предло­жение из Анголы и сел на корабль, идущий в Лобиту. Он распрощался с Родезией, и никто там не знал о его новом назначении.

Несколько месяцев спустя после прибытия в Анголу он расположился лагерем на реке Кубал, далеко в глу­бине страны. К нему подошли два крайне худых, в изорванной одежде африканца и заговорили на «кухонном кафрском», который он в последний раз слышал в Родезии.

«Разве вы не знаете меня?» — спросил один из этих истощенных пугал. С трудом Вариан признал в человеке Антонио, его личного слугу во время работы в Родезии. Его спутник оказался бывшим мальчиком при кухне у Вариана в Родезии,

Эти двое пешком прошли пол-Африки с твердой целью вновь найти Вариана. Они вышли с нижней Замбези примерно в то время, как Вариан решил уехать из Лондона в Лобиту. Они переносили лишения и голодали во время долгого пути, но их вера не поколебалась, и в конце концов они нашли своего бывшего хозяина, как будто наверняка знали это.

«Вновь и вновь, в разное время я подробно расспра­шивал Антонио, пытаясь разгадать тайну,— говорил мне Вариан.— Я пытался выяснить, почему он пришел, и что привело его ко мне. Я до сих пор нахожусь в тупике. На все вопросы Антонио отвечал: «Мое сердце сказало мне».

Оплот колдунов.

Колдовство возникло на самых ранних стадиях развития человека. Африка, возможно, стояла у истоков этого зловещего культа и Африка остается оплотом колдунов. Дьяволы и оборотни, чары и заклинания средневековой Европы, суеверия и «дурной глаз», которые порой про­должают сохраняться в повседневной жизни людей, пришли с Черного континента тысячи лет назад.

Колдовство никогда не теряло своей власти над аф­риканцами. Куда бы вы ни поехали — от Алжира до Кейптауна и от Дакара до Занзибара, вы встретите миллионы чернокожих, которыми до сих пор правит страх перед джиннами и злыми духами, колдунами и волшебниками, «нгогве» и «токолоше». У многих племен смерть почти всегда рассматривается как результат магической силы, посланной врагом. Миллионы людей в Африке считают, что мать за один раз может дать рождение лишь одной душе. А значит, близнецы пред­ставляют собой душу, разделенную пополам: они за­колдованы и злой дух может вселиться в каждого из них, так как в каждом есть «место без души». Убийство близнецов в Африке некогда было всеобщим правилом. Но никто не может с уверенностью сказать, что оно ушло в прошлое.

Черная магия распространяет свое влияние на все стороны жизни человека по всей Африке, и лишь еди­ницы среди африканцев (какого бы уровня образования они ни достигли) теряют в нее свою веру. А как же может быть иначе, если столько цивилизованных людей в Западной Европе сохраняют странные, ни на чем не основанные поверья? В сегодняшней Африке можно наблюдать психическое состояние наших предков из тех времен, когда тысячи людей, обвиненных в кол­довстве в Англии и Западной Европе, шли на виселицу или сжигались живьем.

Африканцы вращаются в мире духов. И днем и ночью за ними следят эти ревнивые потусторонние силы; и африканец, который нарушает традиции своего племени, тут же подвергается наказанию со стороны целой стаи злых духов. Из этого и складывается великая религия Африки, общая религия для миллионов людей, будь то христиане, мусульмане или язычники. Ново­обращенные используют свою новую веру для того, чтобы отражать действия колдовства, и бывают случаи, когда строчки из Корана служат заклинанием. Христианские миссионеры составляют специальные молитвы и устраивают службы для тех, кто считает, что их заколдовали.

 Африканский колдун(ья)...

Белые люди, прожившие много лет рядом с этим Колдовским миром Тропической Африки, часто говорят. «В колдовстве есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд». Другими словами, они признаются в своеобраз­ной, возникшей помимо их воли вере в черную магию. Если разобраться с научной точки зрения в каждом связанном с таинственными силами происшествии, то в первую очередь выявится жестокость, а большая часть магии рассеется. Я помню одного западноафриканского пластелина, которого проницательный белый чиновник описал как человека «с сердцем леопарда и нравами крокодила». Таково колдовство. Оно уходит корнями к примитивному и безжалостному миру.

Сплошь и рядом, имея дело с африканским колдовством, приходится сталкиваться с чем-то необъяс­нимым, с какими-то событиями, которые нелегко под­даются анализу с помощью средств, доступных в определенных местах. Обычных врачей просят помочь решить проблемы, которые требуют знаний целой груп­пы ученых типа Фрейда. Неудачи в подобных попытках докопаться до истины становятся предметом обсужде­ния, и небольшая прослойка белых принимает на веру оккультное объяснение случившегося, потому что про­сто не в состоянии добраться до истины. Поэтому, информация о колдовстве доходит до Европы в виде таинственных приукрашенных историй, годных лишь для того, чтобы рассказывать перед восторженной и любопытной аудиторией, не имеющей ни малейшего представления об африканском буше.

Примитивные народы, конечно, обладают методами убийства и самоубийства, которые еще не были детально объяснены наукой белого человека. У австралийских або­ригенов существует тайна так называемой «указывающей кости». Вероятно, давным давно эти люди обнаружили, что человек может умереть после того, как всего лишь поцарапается костью. Они, конечно, ничего не знали о том, что такое инфекция, и колдуны решили, что не­угодных людей можно устранять, указывая на них костью. Сила гипноза настолько сильна, что «указывающая кость» достигла своей цели. Когда люди готовы к таким вещам, гипноз действует гораздо сильнее.

Подобными методами белые гипнотизеры не обла­дают. Африканские же волшебники знают их очень хорошо, и этим я объясняю причину некоторых таин­ственных смертей, когда отравление исключалось, а при вскрытии причину гибели найти не удавалось.

Об одной из таких смертей сообщал сэр Х.Р. Палмер, исполняющий обязанности губернатора провинции Бенуэ в Нигерии. Он путешествовал по Бенуэ в 1921 го­ду, когда услышал о том, что молодой человек из народа джукун, претендующий на место вождя, оказался из-за этого в смертельной опасности. Палмер нанял этого человека в качестве личного слуги. Два года спустя Палмера направили в Майдугури на севере страны. Этот слуга сообщил ему, что он услышал о болезни своей матери и хотел бы отправиться к себе домой в Иби в Бенуэ.

Палмер помнил о соперничестве между претенден­тами на пост вождя и направил телеграмму чиновнику в Иби с просьбой сообщить о положении дел. Чиновникответил, что мать здорова, а болен сам вождь. Палмер отказал в просьбе слуги. Месяцем позже слуга тем не менее настоял на том, чтобы отправиться в Иби и распрощался со своим хозяином. Палмер помнил, что молодой человек был абсолютно здоров и чувствовал себя нормально. Через тридцать минут у слуги случился припадок и он умер.

 Африканский колдун или «медик» танцует с барабанщиками...

Палмер был уверен, что использован какой-то вид колдовства, и дал поручение доктору У.Э.С. Дигби из государственной медицинской службы произвести вскрытие. Так и было сделано, но никаких следов отравления или других причин смерти обнаружить не удалось. Палмер мог лишь предположить, что молодой человек умер от страха, вызванного гипнозом. Х.Л. Уард Прайс, чиновник, занимавший высокий пост в Нигерии в течение многих лет, сам чуть не погиб от загадочной болезни, диагноз которой так и не был поставлен. Находясь в 1935 году в Ибадане, он заболел после того, как получил несколько доброжелательных предупреждений о том, что он будет отравлен. Три тысячи мусульман молились за него на специальной службе в мечети. Козы, овцы и коровы были принесены в жертву, чтобы помочь его выздоровлению. Но улучшения не наступало, несмотря на все принятые меры, и доктор Уарда Прайса тоже стал уже верить, что болезнь была результатом какого-то зловещего воздействия. Власти решили тогда перевести Уарда Прайса в Лагос. Там он полностью выздоровел.

Иногда колдун бывает виновником смерти, которая наступает от самовнушения. Он раздобывает какие-то предметы, относящиеся к жертве,— обычно кусочки ее волос или ногтей, а затем придумывает какой-то способ датьжертве знать о том, что он обладает ими и намеревается использовать их, чтобы вызвать смерть. В мире, пропитанном суевериями, жертва сама помогает этому зловещему процессу своей собственной глубокой верой в силы колдуна. Один знаменитый чиновник, служивший в Сьерра-Леоне, рассказал о болезни молодого африканца, который учился в Бо в школе для будущих вождей. Молодой человек оскорбил вождя, и тот «послал на него заклятье». Жертва сообщила, бри­танским докторам, что ничего поделать с этим нельзя, и если вождь жаждет его смерти, то он умрет. Состояние молодого человека стало столь серьезным, что два ле­чивших его врача государственной службы попросили по телеграфу выслать специальный санитарный поезд.

Пациента отнесли к вождю и он попросил прощения. Он его получил и вскоре выздоровел.

Колдовство, следствием которого была гибель чело­века, в годы правления Мошеша, величайшего из вождей басуто, каралось смертью. Вне сомнения, Мошещ обуздал злых колдунов, но их черное искусство так и не исчезло. В последние годы ритуальные убийства были весьма частыми, и их мотивом было желание получить части тела жертвы, чтобы использовать ее затем в качестве «волшебного талисмана».

Лейтенант М.К. ван Стаатен из Басутолендской кон­ной полиции во время расследования одного из этих убийств вскоре после второй мировой войны сделал необычайное открытие. Он заполучил туземное снадобье известное как «майме». Это был некий басутолендский хлороформ, применяемый убийцами для того, чтобы жертва спокойно следовала с ними к месту убийства. Достаточно одного маленького глотка: жертва начинает вести себя как автомат и не способна сопротивляться. И существование этого странного наркотика держалось в секрете до того, как в 1946 году Манапо Кумехо и трое других не были привлечены к суду за ритуальное убийство. Все четверо были повешены.

Очень часто белые ученые оказываются в полном замешательстве, когда они имеют дело с некоторыми веществами, находящимися в повседневном употребле­нии у африканцев. Профессор Дж.М. Уатт из Витватерсрандского университета рассказал о судебной экс­пертизе, когда древесная кора, использованная убийцей-зулусом, исследовалась на наличие в ней яда. Эксперты в лаборатории сварили кору в воде, но это! экстракт оказался безвредным. Лишь только тогда, когда убийца сам пришел им на помощь, удалось узнать секрет. Оказывается, кору, чтобы добиться нужного ре­зультата, надо принимать в виде порошка. Это оказалось правдой: порошок был смертельным. Профессор Уатт также сообщил, что потребовалось пять лет, чтобы оп­ределить дерево, с которого была взята кора. Выяснилось: это был вид, ранее не известный ботаникам.

  Сангома, южноафриканский шаман и целитель

Повседневная практика во многих частях Африки — вершение правосудия при помощи тяжелых испы-таний. И тут снова колдунам, которые ищут ведьм и злых волшебников, приписываются сверхъестественные силы. Колдуны действительно иногда устраивают столь драматическое представление, что вводят в заблуждение даже опытных колониальных чиновников.

Как-то за несколько лет до начала второй мировой войны группа британских охотников оказалась в самом диком уголке Уганды. Один из их местных носильщиков был смертельно ранен копьем. Охотники находились очень далеко от полицейского участка, а их собственное расследование ничего не дало. Грей, руководитель их группы, неохотно разрешил обратиться за помощью к колдуну.

Все мужчины деревни выстроились в цепочку, и колдун приказал им войти в хижину, где лежало тело убитого носильщика. Они должны были входить один за одним и прикасаться к телу. «Когда виновный до­тронется до тела, мертвец оживет и укажет на него»,— заявил колдун.

Все наблюдали за происходящим в гробовой тишине. Похоже, что колдун втянул белых людей в глупую мистификацию. Однако колдун внимательно осматри­вал деревенских мужчин, а затем указал на одного и закричал, обвиняя его. Человек бросился бежать, но вскоре был пойман. Прошло немного времени, и он сознался.

Грей отвел колдуна в сторону и спросил его, как ему удалось узнать убийцу. В начале колдун попытался сохранить видимость действия магии, но Грей настаивал, и ему удалось выяснить правду. Колдун намазал тело мертвеца какой-то субстанцией, которая, высыхая, становится белой. Он знал, что только человек с чистой совестью не побоится коснуться тела. Значит, единственный человек без белой отметки на руке и будет убийцей.

Колдун Найроби

Такого известного знатока Африки, как Дж.Л. Драйберга поставило в тупик расследование при помощи испытания, которое много лет назад он наблюдал у народа каква, живущего на верхнем Ниле. Восемь че­ловек, подозреваемых в убийстве, сидели на корточках по кругу, а перед каждым из них лежал камень. В центре был вбит колышек, к которому была привязана курица.

Колдун окропил курицу водой, пробормотал закли­нание и велел птице найти убийцу. Затем он быстро отрубил курице голову. Курица побежала, взмахивая крыльями, по кругу и упала на один из камней. Очень скоро стало ясно, что курица действительно указала на виновного. Драйберг настоял на том, чтобы колдун повторил это представление десять раз, и результат всегда был один и тот же. «Сомнения были развеяны»,— отмечал Драйберг. Должно быть, здесь была какая-то хитрость, но ему так и не удалось выяснить, в чем она состояла.

 Шонский колдун (н'анга) в Зимбабве

Самоубийство, в европейском понимании этого сло­ва, практически не знакомо западноафриканским ту­земцам. Но многие из них обладают способностью заставить себя умереть, и это явление наука пока может объяснить только очень приблизительно. Но примеров, подтверждающих существование такой способности, можно найти в столь разных местах такое множество, что оно не вызывает никаких сомнений.

В команде флотилии, которая отправилась по Нилу на помощь генералу Гордону в Хартуме (имеется в виду осада английских войск под руководством генерала Гордона в Хартуме в 1884—1885 годах во время махдистского восстания в Судане. — Пер.), были несколько гребцов из народа кру. Вначале они работали хорошо. Позже начали тосковать по своему родному западно­африканскому побережью и сказали своему офицеру: «Мы идем жить наша страна». Кончилось тем, что они легли на дно своих лодок и через несколько часовумерли.

С другим подобным случаем столкнулся сэр Хаскет Белл в северной Нигерии после карательной экспедиции против племени каннибалов. Сорок человек было взято в плен и отправлено в тюрьму в Минну. Через день пленники умерли, и военный врач сообщил, что они умерли по собственному желанию. Белл освободил ос­тавшихся в живых и отправил обратно в их племя.

По всей Западной Африке можно встретить тузем­цев, обладающих необъяснимой властью над животны­ми. Несколько человек, давно живущих на побережье, помнят заклинателя с реки Кросс, который выманивал гиппопотамов из болот игрой на тростниковой дудочке. Он никогда не кормил их. Другие люди тоже пытались играть, но безрезультатно. А этот человек мог вызвать бегемотов, когда хотел.

Такого рода вещи происходили в течение длительного времени. В 1837 году в Дикскоуве на Золотом Берегу адмирал сэр Генри Кеппел встретил старую колдунью, которая могла вызывать крокодилов из реки. Она была совсем старая и почти слепая, но когда она стояла под деревом с живым цыпленком и монотонно пела, крокодил выползал на берег и хватал цыпленкас конца палки.

Капитан Ф.У. Батт-Томпсон, армейский офицер, долго служивший в Западной Африке, специально изу­чал магию. Он рассказывал мне, что во внутреннихрайонах Сьерра-Леоне он видел женщину, которая пла­вала среди крокодилов и могла заставить их следовать за ней. Она также ныряла в реку обнаженной, а вскоре появлялась на поверхности в ожерельях из бус. Этот опытный офицер, автор научных работ по африканскому колдовству, описал мне некоторые наиболее удивитель­ные трюки, которые ему доводилось наблюдать. Вол­шебник одного из тайных обществ Нигерии вливал себе в рот воду из калебаса, а затем выплевывал дюжину живых рыб, обитающих в болотах реки Нигер. А при этом в калебасе была только вода. В Конго он наблюдал за человеком из племени нкимба, который тер нос, в результате чего из ноздрей выползала процессия ярко красных муравьев. (У африканской публики, как вы можете понять, не так-то легко вызвать отвращение.)

 Представители племени нкимба...

 И еще был один сенегалец, который бы запросто по­срамил европейских шпагоглотателей, протыкая себе горло мачете с широким лезвием.

Капитану Батт-Томпсону тем не менее сообщили, что подлинными мастерами магии все же были вол­шебники прошлого. Во время коронации в Сьерра-Леоне короля государства Буллом Георга II, королевский вол­шебник продемонсфировал верх своего мастерства. (Это было, к сожалению, в 1827 году, но рассказывают ис­торию до сих пор.) День был абсолютно безветренным и стояла жуткая жара, но волшебник вызвал ветер, причем настолько сильный, что стали раскачиваться ветви деревьев и на алтарь перед довольным королем посыпались цветы.

Естественно, западноафриканский волшебник — тон­кий предсказатель погоды. Он знает, как выбрать нужный момент. Без всех тех инструментов, которые естьу белого человека, он может сделать вполне квалифи­цированные расчеты. Засухи и дожди, торнадо и молнии — все это входит в сферу его компетенции, и он знает, как себя вести, когда его прогноз оказывается верным. Он снабдит вас амулетами для отвода любых опасностей на всем жизненном пути от рождения и до смерти: это и окаменевшая смола для гадания и шерсть нужного животного для отвода дурного глаза.

Изрядная доля подобных тайн по праву принадлежит Сьерра-Леоне. Сэр Лесли Пробин, губернатор колонии, в 1909 году путешествовал вдоль северных границ с молодым чиновником по имени Лейк. Куда бы он ниехал, встречавшие его вожди пребывали в нервозном состоянии. Они сообщили губернатору, что время для его приезда выбрано неудачно. Когда у них пытались выпытать причину подобных заявлений, они говорили, что мудрецы из Тимбукту, которые считались способ­ными астрономами, предупреждали, что в определенный год большая звезда появится на ночном небе и принесет несчастье. Они не беспокоились по этому поводу рань­ше, потому что пророчество было сделано очень давно. Но теперь этот год близок. Предсказанные события будут иметь место в следующем году.

Как я сказал, это было в 1909 году, а в 1910 появилась комета Галлея. Сьерра-Леоне испытала са­мый большой голод из-за нехватки риса, какой только выпадал на долю этой страны. Умер король Эдуард VII. Вскоре после этого началась страшная эпидемия желтой лихорадки. Совпадение, как я полагаю. Но астрономы Тимбукту, похоже, давно знали о появлении кометы Галлея.

Негры Западной Африки верят, причем чуть ли не поголовно, что отдельные избранные личности обладают способностью превращаться в леопардов и других хищ­ных животных. Еще более любопытно то, что можно встретить и белых людей, которые разделяют подобную веру туземцев.

Много лет назад в управлении полиции Фритауна мне показывали экипировку члена Общества Леопардов. Ну и страшный же набор это был — одеяние из лео­пардовой шкуры, ножи в виде трезубцев наподобие когтей леопарда и обычная санитарная сумка, которая должна была сделать ее обладателя богатым и сильным, В данном случае мы имеем дело с проявлением магии, связанной с убийствами, и ни один белый чиновник никогда не знает, когда она вновь даст о себе знать и сколько жертв у нее будет.

Деятельность Общества Леопардов держалась в такой тайне, что само существование этого культа стало из­вестно лишь век назад. В стране, где многие люди становятся жертвами настоящих леопардов, конечно, нелегко отличить то, что делают леопарды, от того, что творят имитирующие их убийцы.

 Люди Общества Леопардов.  Два выходца из Конго(вверху), захваченные бельгийскими властями и приговоренные к смертной казни как члены печально известного Общества Леопардов. Человек-леопард в полных регалиях собирается наброситься на спящую жертву(фото справа). Леопард-палочка (слева в кругу) использовалась, чтобы оставлять следы. Над ней - стальные когти, которыми наносили удары смерти.

В Сьерра-Леоне я видел документ, в котором рас­сказывается, как в Порт-Локко в 1854 году своими же соплеменниками был заживо сожжен африканец за то, что «превращался в леопарда». Но лишь в 1912 году были собраны и опубликованы подробные сведения об этом тайном обществе. В тот год сэр Уилльям Брэнд-форд Гриффит, бывший главный судья Золотого Берега, председательствовал в специальном суде, который расследовал ряд убийств, совершенных Обществом Лео­пардов.

«Я бывал во многих лесах, но ни один из них не показался мне настолько жутким, как западноафрикан­ский буш,— сообщил Гриффит. В этом буше и его деревнях присутствует нечто, что заставляет мурашки бежать по телу. Буш, казалось мне, пропитан чем-то сверхъестественным, духом, который соединяет живот­ное и человека. Часть этого таинственного духа из окружающей обстановки передалась людям и оказывает влияние на их обычаи. У них есть поразительная спо­собность скрывать то, что они хотят держать в тайне от других. Это результат существования из поколения в поколение тайных обществ».

Очередная жертва человека-леопарда...

«Люди-леопарды» были впервые поставлены вне за­кона в Сьерра-Леоне в 1892 году, а чуть позже неза­конными были объявлены и регалии общества — одея­ния и когти. В конце века чиновники обнаружили существование и Общества Крокодилов, которое совер­шало похожие убийства в районах, где леопарды встре­чались редко. А еще позже сообщалось об Обществе Бабуинов в северных районах. Но о мотивах, стоящих за этими убийствами, было известно очень мало. Был ли это чистый каннибализм или нечто большее? Все, что можно было сделать в то время, это издать закон, запрещающий владение шкурами крокодилов или ба­буинов и некоторыми другими предметами.

Однажды полиция Сьерра-Леоне захватила прими­тивную подводную лодку, сделанную членами Общества Крокодилов в виде аллигатора. Ее нос был вырезан наподобие головы крокодила, а она двигалась при по­мощи весел, выполненных в виде лап. Этот плаватель­ный аппарат был сделан водонепроницаемым с по­мощью кожи и пчелиного воска. В нем помещалась команда из шести человек. Один из них, называемый хватателем, занимал место около челюстей таким об­разом, чтобы мог доставать до жертвы на берегу реки и втягивать ее под воду. Это странное судно сооружалось в полной тайне, и у полиции возникли подозрения, что церемония спуска его на воду сопровождалась че­ловеческими жертвами. Когда этот рукотворный «кро­кодил» выходил на промысел, на поверхности появля­лась только его голова.

Убийства, имитирующие нападение леопарда, стали столь распространенными между 1907 и 1912 годами, что был создан уже упомянутый мною специальный суд. Было произведено более четырехсот арестов, причем среди задержанных было немало вождей. Заключенных охраняла за хорошо укрепленной стеной рота Западно­африканских пограничных сил.

Одного вождя обвинили в убийстве своего собст­венного сына. Мать другой жертвы боялась давать по­казания. В каждом случае заключенные отвечали, что в убийствах были повинны леопарды, а не люди, и Гриффит отмечал, что в нескольких сотнях ярдов от того места, где заседал суд, были поставлены капканы на леопардов, а пока шла сессия суда, в радиусе мили были убиты два этих животных.

Некоторые свидетели все же перебороли свои страхи и поведали о своем приобщении в Обществу Леопардов, когда их клеймили специальной иглой, шрамы от ко­торых напоминали случайные царапины, полученные в джунглях. Члены Общества также узнавали друг друга, закатывая глаза необычным образом. Они описывали санитарные сумки, в которых находились части чело­веческих тел, кровь петуха и несколько зерен риса. Клятва при вступлении в общество произносилась над этой магической сумкой, но, чтобы сохранить ее вол­шебные свойства, обогащающие и защищающие членов общества, сумку время от времени надлежало смазывать человеческой кровью и жиром. Члены Общества Лео­пардов собирались по таким случаям и одного из них, кто уже извлек выгоду из своего членства, выбирали для убийства жертвы, необходимой для того, чтобы «накормить сумку». После этого тело делилось между членами. Люди утверждали, что если какой-то участник нарушал клятву, данную над сумкой, с жизнью расста­вался не только он, но и его потомки.

Среди обвиненных был туземец с острова Шербо по имени Дэниэл Уилберфорс, выходец из семьи мест­ного вождя. Его посылали в Соединенные Штаты, чтобы он получил образование у американских миссионеров. Он был хорошим учеником и стал священником, но когда возвратился в Сьерра-Леоне, то вернулся к при­митивному образу жизни и стал верховным вождем племени империи. В течение этого периода — с 1899 по 1905 год — власти обратили внимание, что дея­тельность Общества Леопардов в районе, находящемся в подчинении Уилберфорса, обрела второе дыхание. В конце концов против Уилберфорса были собраны не­обходимые показания, и он был привлечен к суду за участие в убийстве, совершенном «людьми-леопардами».

   Daniel Flickinger Wilberforce (Дэниэл Уилберфорс)(1856-1927)

Уилберфорс обратился за помощью к ведущим не­гритянским адвокатам, которые успешно добыли мелкиепроцессуальные несоответствия. Они доказали, что Уил­берфорс является американским гражданином, и по­этому Окружной суд, занимающийся его делом, не имеет над ним юрисдикции. Тогда процесс был пере­несен в Бонте, где Уилберфорс был оправдан присяж­ными-неграми. Все, что могло сделать правительство, это сместить его с престола империи на том основании, что он иностранец. Тогда Уилберфорс возобновил свою религиозную деятельность и выступал в Соединенных Штатах с лекциями. Его пылкое красноречие помогло собрать большие суммы денег для «миссионерской ра­боты» в Африке. Он также завел много знакомств в влиятельных кругах Англии и бывал гостем в загород­ных усадьбах.

После нескольких лет триумфальных успехов за оке­аном Уилберфорс вернулся в Сьерра-Леоне и путеше­ствовал по стране с волшебным фонарем как пропо­ведник. Кажется, он не мог устоять перед зовом Западной Африки, что в данном случае означало не­преодолимое желание участвовать в мрачных церемо­ниях, которые и привели к его ниспровержению. И какраз, когда сэр Уилльям Брэндфорд Гриффит председательствовал на специальном суде в 1912—1913 годах, Уилберфорс был задержан во второй раз в связи с исчезновением девушки во время уборки риса. Уилберфорсу в вину вменялось то, что он получил свою долю от ее тела.

И снова Уилберфорс был оправдан, но в этот раз он был депортирован и выбрал для этого Либерию. Пока шел суд и еще в течение нескольких лет его имя скрывалось, и поэтому он смог возобновить свою мис­сионерскую деятельность, не возбуждая различных тол­ков. Для белых людей, которые видели его сидящим на месте для свидетелей, было очень трудно понять, как человек с таким как у него образованием, неотра­зимый проповедник, подлинный любитель хорошей му­зыки, мог быть членом Общества Леопардов. Сомнений в его виновности не было, но, к удовлетворению членов суда, она так и не была доказана.

Другие злодеи, представшие перед специальным су­дом, были не столь удачными, как Уилберфорс. Пять членов Общества Леопардов были публично повешены, а многих других отправили в тюрьму. «Деятельность леопардов была прекращена, но я сомневаюсь, что уда­лось разрушить саму организацию»,— сообщал губер­натор колонии сэр Эдвард Миэуэзер.

Несомненно, самая сенсационная вспышка убийств, совершенных Обществом Леопардов, наблюдалась в районе Калабара в Нигерии между 1945 и 1947 годами. Более восьмидесяти жертв было найдено в разных ме­стах со вскрытыми яремными венами. Об Обществе Леопардов в этой стране ничего не было слышно многие годы — и вот снова этот примитивный культ дал о себе знать.

Рядом с каждым изувеченным телом были следы лап леопарда. И вновь полиция столкнулась с огром­ными трудностями, пытаясь определить, где жертвы настоящих леопардов, а где — козни тайного общества. Три белых офицера и двести констеблей-африканцев начали энергичную кампанию против людей-леопардов. Были назначены высокие награды. Был введен комен­дантский час. Жители деревень не должны были покидать своих хижин после четырех часов дня, так как убийства обычно совершались в сумерки. Однако «лю­дям-леопардам» удавалось хватать своих жертв рядом с полицейскими патрулями, и среди убитых был даже один из констеблей. Некоторые тела находили с выну­тыми сердцем и легкими. Другие действительно похо­дили на тела, растерзанные леопардами. Среди убитых было много маленьких детей.

  Первый истинный прорыв в случае убийств Общества Леопарда произошел, когда власти установили ловушку для Общества Леопарда, используя человеческую приманку. Один из офицеров был одет как сын деревенской женщины, и они вместе шли по темной деревенской дороге ночью в районе, где много нападений, а группа вооруженных людей лежала в подлеске.

Были произведены сотни арестов, и в конце концов восемнадцать человек приговорили к смертной казни и повесили. Предполагалось, что казнь будет публичной, дабы доказать, что «люди-леопарды» никакие не сверхъ­естественные создания. Власти, однако, решили предуп­редить лишь местных вождей, чтобы только те при­сутствовали на казни.

В общем, колдовство, конечно,— странная и мрачная практика. Белые, которые подолгу жили в Западной Африке, говорили мне на полном серьезе, что между каждым новым членом Общества Леопардов и насто­ящим леопардом во время церемонии посвящения ус­танавливались «кровные связи». Когда человек умирает, находят мертвым и леопарда — и наоборот. Невероятно, но в то же время это не так-то просто опровергнуть, когда ты находишься под воздействием всей окружа­ющей обстановки. Вспомните слова Гриффитта, этого вполне трезвомыслящего судьи: «Я бывал во многих лесах, но ни один из них не показался мне настолько жутким, как западноафриканский буш».

Потерянная половина Каллинана.

Знаменитые алмазы имеют свойство появляться и ис­чезать лишь для того, чтобы блеснуть вновь в различных драмах, чаще всего окрашенных в трагические тона. В данном случае я имею в виду «Каллинан», самый круп­ный алмаз в мире (или, скорее потерянную половину «Каллинана») и последние слова убийцы в камере смер­тников в тюрьме Кимберли.

    Куллинан (или «Звезда Африки») — самый большой алмаз в мире. Его масса составляла 3106,75 карата (621,35 грамма), размеры 100х65х50 мм. Алмаз был найден 25 января 1905 года в Южной Африке в шахте «Премьер» и вероятно являлся осколком очень крупного октаэдрического кристалла, который обнаружен не был. Камень был назван в честь владельца рудника Томаса Куллинана.

Все наиболее крупные алмазы мира, похоже, несут на себе проклятие, по крайней мере, на некоторых этапах своей судьбы. Один владелец алмаза «Надежда» пошел на гильотину, другого на куски разорвали собаки. Раба, который сделал себе на бедре надрез, чтобы спря­тать туда украденный им огромный алмаз, позже из­вестный как «Регент», бросили на съедение акулам. За судьбой «Кохинора» следили на протяжении шести ве­ков, и было время, когда он оставил за собой кровавый след, тянущийся через Восток.

 Кохинур (перс. کوہ نور‎, урду کوہ نور‎, «Гора Света») — алмаз и бриллиант 105 карат, который в настоящее время находится в короне королевы Елизаветы (Великобритания), один из наиболее знаменитых алмазов в истории.

Возможно, «Каллинан» ныне утратил свою силу. С человеком, у которого хватило смелости расколоть этот гигант, случился коллапс, и ему пришлось провести три месяца в санатории. После этого, однако, девять камней, на которые был расколот этот крупнейший из алмазов, спокойно сверкали в качестве самых ярких драгоценностей Британской короны. 

   Девять самых крупных частей «Куллинана» после разделения

А как потерянная половина? Известно, что камень был найден в начале века в шахте «Премьер» около Претории управляющим наземными работами капита­ном Фредом Уэллсом. Уэллсу пришлось взобраться по вертикальной стене открытой шахты, чтобы выяснить, что это за странный крупный предмет ослепительно блестит, отражая лучи заходящего солнца. Он выковы­рял из грунта с помощью карманного ножа огромный бело-голубой камень и от восторга сорвался, едва не сломав себе шею, с крупнейшим алмазом из всех, какие когда-либо доводилось найти.

  Публичная фотография кристалла Куллинана вручается от Fred Wells (Фреда Уэллс) (справа) до McHardy (Макхарди), который затем передает его сэру Thomas Cullinan (Томасу Куллинану) (слева).

Однако это явно была лишь половина бриллианта, возможно, даже меньшая часть. Одна его сторона несла на себе следы скола, и эксперты тут же заявили, что этот могучий алмаз — лишь часть еще более крупного камня. Тем не менее его размеры были четыре на два и на два дюйма. Он весил один фунт и шесть унций, то есть более трех тысяч английских каратов. Это оз­начало, что алмаз (получивший название «Каллинан» по имени человека, открывшего это месторождение) был втрое больше любого другого алмаза, известного в то время.

Правы ли были эксперты, принявшиеся лихорадочно искать «потерянную» половину «Каллинана»? Версию о половинке поддержали некоторые ведущие специалисты. Среди них был доктор К.А.Ф. Моленграаф, бывший главный геолог республики Трансвааль, и сэр Уилльям Крукс, президент Королевского Общества. Так что это не романтическая легенда, а нечто похожее на доказан­ный наукой факт. Потерянная часть могла быть укра­дена, могла незамеченной быть разбита машиной, из­мельчающей породу, а может, до сих пор покоится в трубке из голубой глины, ведущей к неведомым глу­бинам в недрах земли.

В недобрый час управляющий шахты Макхарди по­казал с наивной гордостью «Каллинан» некоему Йоханнесу Фаури, бедному фермеру, жившему около шахты«Премьер». К тому времени по окрестностям уже по­ползли слухи, что «потерянная половина» была украдена кем-то из рабочих с шахты. И Фаури овладела идея найти алмаз. На самом деле Фаури был опасным пре­ступником, осужденным за грабеж и другие злодеяния. Он тут же распространил среди преторийского «дна» информацию, что готов заплатить тысячу золотых со­веренов за очень большой алмаз. Ответа он сразу не получил, но в 1907 году его предложение вывело его на африканца по имени Паулус, который работал на шахте. В это время Фаури вступил в соглашение с доктором Д.Я. ван Вейком, который и финансировал все предприятие. Стоит заметить, что доктор ван Вейк намеревался вернуть «отсутствующую половину» руко­водству шахты и потребовать значительное вознаграж­дение. В этом странном соглашении говорилось следу­ющее: «Мы, нижеподписавшиеся Йоханнес Хандрик Херманус Фаури и доктор Даниэль Якобус ван Вейк настоящим гарантируем и обязуемся Йоханнесу Паулусу, что мы не окажемся втянутыми ни в какие не­приятности, и что нас не будут преследовать законом ни в какой форме, если он получит и передаст нам алмазы, местонахождение которых ему известно, и за­платим причитающуюся ему долю наличных за его услуги в этом деле при получении нами этих наличных». Вероятно, это соглашение было написано для того, чтобы заверить Паулуса, который боялся судебного преследования. Была организована встреча, и доктор ван Вейк настоял на том, чтобы при этом присутствовал сыщик. Детектив Хилл, который служил на шахте «Пре­мьер», сопровождал ночью доктора ван Вейка и Фаури к месту встречи посреди вельда около Претории. Фаури, едва ли находящийся в своем уме, беспечный до мозга костей, надеялся всучить Паулусу мешок с металличе­скими шайбами, на которых сверху одним слоем лежалинастоящие соверены, в обмен на большой алмаз. Паулус, похоже,  обнаружил  обман,  потому что  он  бросился наутек в темноту. Эти три белых человека так никогда больше его не увидели, хотя детектив Хилл в 1927 годуслышал, что Паулус все еще жив. Хилл заявил, что он так и не видел алмаза. Он находился на некоторомрасстоянии от других, возможно, прятался. Ван Вейкуи Фаури удалось мельком увидеть нечто, напоминающее огромный алмаз. Это был какой-то мгновенный отблеск от света лампы, которую зажег Фаури, чтобы показатьПаулусу соверены.

    Самый большой из разбитых частей - «Куллинан-I» или «Большая звезда Африки» — 530,2 карата. Прозрачный, бесцветный. Имеет 74 грани. Каплевидной формы (панделок). Украшает скипетр английского короля Эдуарда VII. 

Фаури теперь еще более, чем раньше, был тверд в своем намерении продолжать поиски. Он опросил сотни туземцев, пока до него не дошла информация, что «потерянная половина» находится во владении вождя Матибе в племенной зоне около Претории. Фаури играл главную роль в интригах в этом племени, всегда при этом помня об алмазе, и в конце концов он дал вождю стакан с отравленным бренди. В то время, когда вождь умирал, один из его соплеменников попросил Фаури подписаться подлинным именем. Безумный Фаури сде­лал это.

Детектив Хилл собрал необходимые улики, которые и отправили Фаури на виселицу. Последними словами Фаури в камере смертников были: «Я один знаю, у кого другая половина великого алмаза. Это человек из племени матибе. Если бы не алмаз, я бы не оказался здесь. И теперь, когда я должен умереть, я знаю, где находится алмаз».

Фаури повесили, но поиски «пропавшей половины» «Каллинана» продолжались. Несколько наиболее опыт­ных сыщиков Южной Африки, специализирующихся на алмазах, стали участниками целого ряда эпизодов — майор С.Р. Бринк, его брат С.Я.Х. Бринк и капитан Макинтош. Не раз сыщики выходили ночью с мешками золота на встречу с туземцами, у которых, как пред­полагалось, был алмаз.

Майор Бринк назначил одну встречу у Мзиликази-Нек, над плотиной Хартбисборт. У него был кожаный мешок, наполненный соверенами, а в каждом кармане брюк по пистолету. Деревья вокруг места встречи росли так густо, что он предпринял и другие меры предосто­рожности на случай возможного нападения. По сосед­ству спрятался еще один сыщик, готовый выскочить из укрытия, если услышит выстрел.

Появился африканец Андрис Молифе, на встречу с которым пришел Бринк, проверил соверены. Затем Молифе указал на ферму в долине. «Он зарыт там. Я схожу принесу его»,— сказал он.

«Какой величины алмаз?» — поинтересовался Бринк.

Молифе сжал кулак. «Величиной с него»,— сказал он. А затем он ушел. И, как Паулус, больше не вернулся.

Трудно объяснить этот и подобные им случаи. Ту­земцы должны были знать, что они никогда бы не получили никаких денег, если бы им нечего было пред­ложить. Возможно, они просто не доверяли полиции и боялись ареста.

Когда в 1934 году был найден алмаз «Йонкер», о нем говорили как о четвертом по величине алмазе в мире. Многие тогда считали, что этот белый безупреч­ного качества камень и был «потерянной половиной».

   Джонкер – седьмой по величине знаменитый алмаз в мире (726 карат). Вес его чуть-чуть не дотянул до алмаза Президент Варгас. Алмаз Джонкер, или Йонкер, как иногда его еще называют, назван в честь старателя Якоба Джонкера, нашедшего его на своей земле. Произошло это в январе 1934 года в Южной Африке, в Трансваале.

Копи, где появился на свет семьсоткаратовый «Йонкер», находятся всего в трех милях от шахты «Премьер». Эксперты не согласились с этой теорией. «Пропавшая половина» должна быть значительно большей «Йонкера».

Странно, но владельцы «Премьера» не проявляли осо­бого энтузиазма в отношении крупных алмазов, которые находили в этой шахте. Никто не знал, что делать с замечательным «Каллинаном» до тех пор, пока генерал Луис Бота не подумал о том, чтобы подарить его королю Эдуарду VII. В конце концов, кто мог позволить себе заплатить полмиллиона фунтов стерлингов за один алмаз?

Изысканные небесно-голубые алмазы также добы­вают на «Премьере». Алмазы такого цвета не встреча­ются ни на какой другой шахте. Есть еще маслянистые на вид камни с характерным двойным цветом: желтым и голубым, карим и голубым. Но «Каллинан» считался чуть ли не чудом. Бело-голубой камень весом более чем в четыреста каратов и оцененный в 100 тысяч фунтов стерлингов, который был найден на «Премьере» в 1954 году, был всего лишь карликом в сравнении с «Каллинаном». Возможно, однажды произойдет чудо, и «потерянную половину» «Каллинана» найдут в шахте или... в мешке с магическими предметами у африкан­ского колдуна.

Никто не знает Сахары.

«Люди думают, что знают Сахару,— задыхаясь, говорил французский генерал Лаперрин, когда он лежал, умирая от жажды.— Никто не знает ее. Я пересекал ее десять раз, и на одиннадцатый она взяла надо мной верх».

- Никто не знает Сахары. Вот почему продолжает жить столько загадок, и процветает столько легенд. Это —  настоящая пустыня, крупнейшая на земле, более трех миллионов квадратных миль безводного песчаного океана. Здесь вы можете в дюне поджарить яйцо в два часа дня  и заморозить его в два часа ночи. Здесь, находятся самые жаркие места на земле, места, где человек без воды умирает через девятнадцать часов.

Я знал людей, которые погибли от жажды в этой пустыне. Истории эти тяжело вспоминать даже сейчас.

 Сахара (араб. الصحراء الكبرى‎, Эс-Сахра-эль-Кубра; фр. Sahara) — крупнейшая жаркая пустыня и вторая, после Антарктической, пустыня на Земле. Расположена на севере Африканского континента. Вытянута примерно на 4800 км с запада на восток и от 800 до 1200 км с севера на юг; имеет площадь около 8,6 млн км² (около 30% площади Африки, немногим больше площади Бразилии).

Я только сообщу факт, который до сих пор приводит меня в удивление с того дня, как я увидел секретные материалы, содержавшие детали трагедии. Пропали двенадцать человек, все южноафриканцы, и когда их нашли, одиннадцать были мертвыми. Они погибли очень бы­стро. Все, кроме одного человека, который был без воды почти неделю. «Спасшийся серьезно болен» — вот фраза, которую я запомнил. Это было в начале лета. Для меня кажется просто чудом, что уцелел даже один человек. Летом Сахара самое неприветливое место в мире. Жара обжигает глаза. Спокойно пересекать ее можно только на самолете, но и сверху вид безбрежной и безлюдной пустыни  подействует на вас так,  как не сможет подействовать ни одно океанское пространство. Правда, с воздуха пустыня кажется лишь мимолетным видением иного мира. Серый песок внизу не более, чем просто мрачный пейзаж в раме оконного стекла. Если внизу появятся люди, у вас будет ощущение, что зто люди с другой планеты.

 Сахара… пески…пески…пески…

Даже если пилот ведет машину низко, остается ощущение нереальности. Вдоль Нила расположены деревни, похожие на крепости за стенами из глины. Вы можете увидеть за работой людей, сооружающих лодки, суда прошлых веков, и они исчезают в одно мгновение. Вот возникают поля сахарного тростника и яркие пятна расного цвета — цветущие маки. Они не более реальны, чем древние города, могилы и храмы: здесь то некро­поль, то — мемориал. Через весь этот пейзаж тянется нить, зеленая нить, очерчивающая течение великой реки. Но и Нил кажется жалкой струйкой с высоты в десять тысяч футов.

Реальность начинается, когда ступаешь на землю. Жар трясет и ослепляет нас. Он жжет настолько сильно, что просто не может быть нереальным. Как люди могут жить в этой печи? Я провел там достаточно долгое время, чтобы узнать, как они живут.

Да, Сахара это вселяющая ужас пустыня, но верблюды и люди пересекали ее в течение двух тысяч лет. Здесь пролегают самые старые караванные пути в мире. На верблюдов грузили соль, мешки соли в стране жажды: с этим товаром, который заменял деньги, они шли среди дюн от оазиса к оазису. Соль, слоновая кость и рабы. Вот из-за чего люди рисковали жизнью в пустыне. Когда я думаю о тысячах скелетов и несчастных евнухов, которые были вынуждены совершать это путешествие, у меня уже не вызывает жалости то, что так много работорговцев погибло от жажды.

Тысячи купцов и многие тысячи солдат, должно быть, оставили свои кости в этих диких местах. За пятьсот лет до нашей эры там пропала целая армия, армия, посланная в оазис Сива царем Камбизом. В начале прошлого века караван из двух тысяч человек и примерно такого же числа верблюдов вышел из Тим­букту в сторону средиземноморского побережья. Ни один человек и ни один верблюд не остались в живых.

Старые верблюжьи караваны вели слепые проводники. Тропы в пустыне словно пропитались запахом верблюдов. Песчаные бури могли засыпать следы, но вонь, хоть и слабая, оставалась, и ее могли различить чувствительные ноздри слепого человека, который под­нимал пригоршнями песок и нюхал его каждую милю на пути через пустыню. В стране, где нет ориентиров, от него было больше пользы, чем от зрячего.

 Сахара без верблюдов невозможна…

За века до того, как в Сахару пришел беспроволоч­ный телеграф, в крупных торговых центрах — Тимбукту и Кано, Каире и Хартуме — были люди, которые заранее могли предсказать прибытие каравана. Даже теперь в отдаленных оазисах есть старые мудрецы, которые предскажут день и час, когда под пальмами появятся новые лица. Было бы интересно узнать, достаточно ли часто эти люди оказываются правы, чтобы их предсказании нельзя было объяснить простым совпадением?

Почему группа евреев отправилась в южном напраплении через Сахару на заре нашей эры? То, что они достигли Западной Африки по суше, не вызывает сомнений, ибо на многих племенах сказалось их влияние, и некоторые еврейские обычаи можно обнаружить у них, правда, в достаточно странной форме, по сей день. Но история этого эпического путешествия навсегда уте­ряна. Возможно, они восстали против римского господства и направились через обжигающие пески к свободе. Вокруг оазисов долгое время существовали еврейские колонии, жители которых сохраняли этническую чистоту. В конце концов, и они растворились среди местного населения. Когда я был в Нигерии, и с интересом наблюдал за высокими, с медной кожей представителями племени фульбе, ибо у этого образованного народа, считают, есть примесь еврейской крови.

Когда-то исследователями и хозяевами Сахары были туареги. Ныне они мусульмане, но когда-то были христианами, и до сих пор их седла украшены крестом. Они выкапывали колодцы и собирали дань, но после десятого века арабы постепенно победили их. Арабские караваны были огромны. Одна такая экспедиция ипятнадцати тысяч верблюдов могла вести полторы ты­сячи тонн риса, проса и горьких орехов кола в Тимбукту, а возвращаться с золотом и солью. Специальная экс­педиция из двенадцати тысяч верблюдов отправлялась каждый год в центр добычи меди Таккеду, чтобы забрать груз слитков из красного металла.

В XVвеке в Мали король мандинго Муса возглавил удивительную сахарскую кавалькаду, которая пересекла пустыню от западной Африки до Каира и отправилась далее в Мекку. Этот властелин ехал верхом на лошади. Пятьсот его рабов несли слитки золота стоимостью в миллион фунтов. Манса Муса успешно проделал свое путешествие в обоих направлениях. Но было много других, кому это не удалось. Отсюда бесчисленные легенды о сокровищах, затерянных в Сахаре.

В некоторых старых «книгах сокровищ» (их вам с радостью продадут египетские астрологи) говорится о сокровищах царя Камбиза. Я уже упоминал о его армии, которая направлялась разрушить святыню бога Аммона в Сиве и встретила в пустыне ужасную смерть от жажды. Камбиз, невзирая на эту неудачу, завоевал Египет. Он добывал изумруды и медь, а самородки из его золотой шахты в Сахаре, по рассказам, были величиной с дыню. Но, несмотря на помощь астрологов, эти богатства так никогда не были найдены.

Знаменитый арабский манускрипт, известный как "Книга спрятанных жемчужин» и составленный неизвестным автором в пятнадцатом веке, сообщает под­робности о четырехстах местах в пустыне, где могут покоиться сокровища. Археологи проклинали автора этой работы на протяжении более чем полувека. В 1907 году в Каире появился французский перевод кни­ги, и многие содержащиеся в ней подсказки привели кладоискателей к разным древним памятникам. Ван­далами, искавшими сокровища в этих знаменитых ме­стах, был нанесен невосполнимый урон.

Нередко искатели сокровищ сами оказывались в роли пострадавших. В 1922 году трое человек — Хеймер, Рьюсек и Фоклер отправились с какой-то тайной мис­сией в Ливийскую пустыню. Их захватили люди из клана сенусси. Фоклера и Хеймера женщины подвергли мучениям, а потом казнили. Рьюсек бежал в оазис Дендера, куда добрался едва живым — его клеймили раскаленным докрасна железом.

Еще одна трагически завершившаяся экспедиция была организована Эрихом Баумгартнером, который воевал под командованием Роммеля. Он вернулся в Египет после второй мировой войны. В течение не­скольких лет он работал в конторе по перевозке грузов, накопил денег и купил миноискатель, динамит и ав­томобили. В 1952 году он отправился по маршруту, которым прошел в 1874 году его соотечественник Рольфс, полагая, что Рольфс обнаружил шахты царя Камбиза.

Баумгартнеру, по словам его рабочих, что-то удалось обнаружить, но они отказались помогать ему в раскоп­ках: рабочие думали, что он раскапывает древний храм, который охраняет джин или злой дух. Тогда Баумгартнер применил динамит. Но заряд был слишком боль­шим. Обвалилась огромная дюна и погребла незадачливого кладоискателя.

Я сомневаюсь в том, что в Сахаре остался сколь­ко-нибудь значительный «забытый оазис», все еще жду­щий своего открытия, хотя последние из них были обнаружены и нанесены на карты лишь в годы между двумя мировыми войнами. Легенды о таких оазисах рождаются по-разному. Некоторые наблюдатели обра­щали внимание на направление полетов голубей и во­рон, и делали вывод, что они летят от какого-то не­знакомого источника воды.

   Оазис в Сахаре...

Один исследователь отметил по компасу азимут, по которому голуби прилетали в тот оазис, где он нахо­дился. Он подстрелил нескольких голубей и вспорол им брюхо. Он обнаружил, что все они ели оливки. Этот изобретательный человек поймал затем нескольких голубей и кормил их оливками, убивая одного за другим с перерывом в час, пока не обнаружил, что оливки в их желудках были переварены в той же степени, как и у тех голубей, которых он застрелил. Скорость полета голубей двадцать пять миль в час, а согласно его рас­четам, голуби, прилетевшие из пустыни, съели оливки за девять часов до того, как он их подстрелил. Он отправился из оазиса в направлении, которое он засек, и ехал на верблюде примерно двести двадцать пять миль. В итоге он был вознагражден, увидев неизвестный оазис с оливковыми деревьями.

Оазис Куфра, который белые люди впервые посетили в 1921 году, был открыт наблюдательным бедуином который жил в оазисе Эль-Обайяд, расположенном значительно севернее. Он заметил ворону, которая летала на юг и возвращалась через одно и то же время. От­талкиваясь лишь только от этого наблюдения, бедуин смело отправился в путь и пришел наконец к финиковым пальмам и воде в Куфре. Это было открытие огромной важности: пища и вода в сердце восточной части Сахары, не только спасительный аванпост для караванов, но и просто райский сад, где могло быть создано большое поселение. Новый оазис — это, ко­нечно, всегда сокровище.

Оазис Куфра (араб. الكفرة‎) — группа оазисов в Ливии. Оазис на самом деле представляет собой группу оазисов, разбросанных в широкой эллиптической депрессии длиной около 50 км и шириной около 20 км, известной как Вади-эль-Кафра и ориентированной с северо-запада на юго-восток.

Многие караваны погибали в районе Куфры до того, как там был обнаружен оазис. В мире дюн вы идете между высоких гряд песка. Если оазис лежит с противоположной стороны дюны, экспедиция, передвигаю­щаяся по земле, никогда не обнаружит его, хотя может находиться от него на расстоянии всего несколько сот ярдов. Те люди, которых я знал, погибли от жажды, находясь в шестидесяти милях от оазиса. Недалеко от них был источник. Одна поисковая группа не нашла их, хотя прошла всего в миле. Дюны скрывали этихумирающих людей.

  Сахара... дюны...

 Самая знаменитая из всех легенд о ливийских оази­сах — это легенда о Зерзуре — «месте, где живут маленькие птицы». Одна за одной уходили экспедиции на поиски этого места. Члены закрытого «Клуба Зерзуры» (в него допускались лишь те, кто принимал участие в поисках) обедали вместе в Лондоне и вели разговоры о неуловимом оазисе. Зерзура снова и снова, год за годом,  фигурировал в журнале Королевскогогеографического общества. Но тайна все-таки была наконец разгадана.

Это романтическое название — «Зерзура» впервые появилось в арабском манускрипте семьсот лет назад.

Ставшая источником стольких неприятностей, «Книга спрятанных жемчужин», о которой я уже упоминал, также описывает Зерзуру в самых соблазнительных вы­ражениях. Я приведу из нее одну выдержку:

«От этой последней вади (высохшее русло реки в Сахаре.— Пер.) начинается дорога, которая приведет вас к городу Зерзура, ворота в который вы найдете закры­тыми. Этот город белый, как голубь, и на его воротах вырезано изображение этой птицы. Возьмите в руку ключ из клюва птицы и откройте ворота в город. Войдите и вы обнаружите огромные богатства, а также короля и королеву, сидящих в своем замке. Не приближайтесь к ним, но возьмите сокровища».  Гораздо менее сказочную Зерзуру описал сэр Гардинер Уилкинсон в начале прошлого века. Он прослышал про «Оазис черных», который получил такое имя потому, что этот оазис, лежащий к западу от Нила, был захвачен чернокожими, пришедшими из какого-то незнакомого места. Чернокожие похитили нескольких людей и увели их в пустыню. Уилкинсон, автор, на которого можно положиться, предположил, что «Оазис черных» и мог быть Зерзурой.

Во времена караванной торговли между Французской Экваториальной Африкой и Египтом через Куфру не раз появлялись сообщения об арабах, которые сбились с пути и неожиданно набрели на прекрасный оазис с золотым минаретом, поднимающимся над пальмами и озером со сверкающей водой. Но пустыня, столь из­вестная своими миражами, видимо, сыграла с ними злую шутку. Они так и не смогли найти обратный путь.

Исследователь Хардинг Кинг, который путешество­вал к западу от оазиса Дахла в первом десятилетии нашего века, слышал про Зерзуру много историй. Ему рассказывали, что таинственные чернокожие люди вновь приходил в Дахлу из песков. Кинг также встретил двух бедуинов, которые заявляли ему, что видели большой оазис с пальмами и руинами в том месте, где на карте было белое пятно.

В течение многих лет казалось, что массы движу­щихся песков, которые вторглись в Дахлу, засыпали Зерзуру. В результате постоянного движения дюн за­бытый оазис может открыться вновь, но никто не может сказать, когда он снова появится из песка. Тогда, летом 1932 года, исследователь-авиатор сэр Роберт Клейтон-Ист-Клейтон отправился на автомобилях и легком са­молете на поиски Зерзуры.

   Леди Dorothy East Clayton (Дороти Ист Клейтон) и сэр Robert Allen Clayton East Clayton (Роберт Аллен Клейтон-Ист-Клейтон)

Пилот увидел и сфотогра­фировал широкую долину с зеленеющими акациями. Ужасающая жара и нехватка воды делали посадку слиш­ком рискованной, и дальнейшие исследования были отложены до зимы. Сэр Роберт Клейтон-Ист-Клейтон умер от инфекции, подцепленной в пустыне. Таков был конец этого предприятия.

   Первая фотография загадочной Зерзуры...

Тем не менее некоторое время спустя два члена этой воздушной экспедиции добрались до ненанесенпой на карту долины по земле. Один их них, П.Э. Клейтон, обнаружил восточнее вторую долину. Второй, граф Альмаси (Ладислас Альмаси служил под командованием Роммеля во время второй мировой войны и совершил несколько рейдов за линию фронта. Однажды он доставил двух германских агентов к Асьюту. Он благополучно вернулся обратно, но шпионы были поймани в Каире. Альмаси умер в 1951 году.— Авт.), член Королевского географического общества Египта, обнаружил третью долину западнее. Во время этой экспедиции Альмаси встретил старого араба, который много лет жил в Куфре и знал пустыню как никто другой.

 Laszlo Almasy (Ладислас Альмаси)...

Этот человек уверял графа Альмаси, что долины, ко­торые сначала увидели с самолета, а затем и посетили, были в действительности известны обитателям Куфры как Вади-Зерзура. Старик заявил: «В долинах водятся горные козы и лисы и много маленьких птиц, и из-за птиц она и называется Вади-Зерзура».

Карта поиска Зерзуры экспедиции Альмаси...

Майор (а позже бригадный генерал) Р.Э. Бэгнолд, один из наиболее опытных и настойчивых исследова­телей Ливийской пустыни, президент «Клуба Зерзуры», решил тогда, что эти вади (теперь нанесенные на круп­номасштабные карты в Гилф-Кебире) и были тем са­мым оазисом из легенды о Зерзуре. Но он обратил внимание, на то, что происхождение названия «Зерзура» так и не было выяснено, ибо оно появилось в арабских рукописях за много веков до того, как это место было обнаружено арабом. «Я продолжаю думать, что Зерзура—  одно из тех многих имен, что давались сказочным городам, которые таинственная великая североафрикан­ская пустыня рождала в умах тех, для кого она была едва доступна»,— делал вывод Бэгнолд.

Каждый, кто пролетал над африканскими пустынями на не очень большой высоте, наверняка обратил вни­мание на множество следов, оставленных на ее поверх­ности колесами. Уходящие куда-то в неизвестное, они завораживают. Я сам двадцать лет назад оставил в западной пустыне такие же следы, и хотя их сегодня уже было бы невозможно найти, мне бы хотелось ду­мать, что некоторые из них все еще сохранились. В этой не знающей дождей стране, следы на песке могут оставаться более ста лет.

Картер Уилсон, крупный чиновник в Египте начала века обнаружил следы от повозок Наполеона, оставлен­ные в 1798 году во время перехода из Салхуджи в Кантару. Рассел-Паша в 1909 году наткнулся на следы от колес пушек, которые были использованы в 1892 го­ду в битве при Телль-Эль-Кебир, Автомобили впервые использовались в Западной пустыне во время операции против сенусси во время первой мировой войны, и следы от их узких шин до сих пор можно найти в отдаленных местах. Специалист сможет разобрать и следы тракторов, использованных принцем Кемаль Эль-Дином, и шестиколесных машин принца Омара Туссуна— исследователей пустыни 20-х годов. Бедуин-следопыт определит и места почти каждой стоянки, каждого сра­жения с песком, каждого места старого лагеря. Если это свежий верблюжий след, он, конечно, покажет вам, где человек спал и молился на рассвете, где верблюды шли рысью, а где едва плелись.

  Сахара... следы от «Джипа»... сколько времени они уже здесь...

Я видел оставленные много лет назад следы авто­мобильных путешествий не только в Сахаре, но и в пустынях Юго-Западной Африки:

прибрежной Намиб и красной Калахари. Но мне кажется, что северо-африканские пустыни хранят следы человеческого втор­жения гораздо дольше.

Путешествующие через пустыни часто оставляют бутылки — как знак своего продвижения по безлюдным просторам. Вдоль многих сахарских дорог блеск бутылок виден даже тем, кто летит на самолете, а одна дорога к югу от Танжера (из Реггана в отдельный Бидон-Сэнк и далее) настолько замусорена бутылками, выбрасыва­емыми из окон автобусов, что не нужны никакие ука­зательные столбы. Но самая любопытная из бутылок в Сахаре, я думаю, была оставлена Рольфсом в груде камней к югу от Сивы. Принц Кемалъ Эль-Дин нашел ее в 1922 году и прочел лежащую в ней записку: «Ступит ли здесь вновь когда-нибудь нога человека?»

Геологи никогда не могли объяснить происхождение песчаного моря Сахары. Одно время они думали, что раньше эта земля находилась под водой, но эта теория отвергнута. Когда-то Сахара была раем. Заброшенные Города изобиловали водой, в мертвых городах  было множество жителей. Слоны спокойно удовлетворяли свои непомерные аппетиты. Пустыня стала высыхать пять тысяч лет назад, но в ней еще оставались покрытые травой равнины, густые заросли, а значит, и жизнь.

Реки, высыхая, превратились в пруды. Животные собирались вокруг оазисов и оказывались в изоляции — антилопы и газели, шакалы и лисы, страусы и перепела, утки и фламинго. Когда-то они странствовали, где хотели. Теперь только птицы могли пересекать ог­ромные расстояния над безводной пустыней.

Экспедиции обнаруживали многочисленные доказа­тельства того, что в древности в Сахаре был влажный климат. Вдали от оазисов, там, где сегодня не живет ни один человек, были найдены и скопированы выпол­ненные красным и белым наскальные рисунки, изо­бражающие домашних животных.

Мастерство аборигенов Сахары...

Ученые обнаружили груды камней, отмечающие захоронения, и изучали скелеты, на которых были ожерелья из бирюзы и скор­лупы страусиных яиц. Они привозили оттуда отполи­рованные каменные топоры, ручные мельницы и жер­нова. Совершенно очевидно, что там когда-то существовали большие поселения. Жернова свидетельствовали о том, что там, где сегодня ветер лишь гонит песок, когда-то выращивали урожаи.

  Здесь когда-то было большое поселение...

Что это были за люди, кто охотился в сахарском раю? Кем были художники, рисовавшие на скалах? Это тоже тайна, хотя и существуют предположения, что какой-то древний негроидный народ населял Сахару задолго до того, как туда пришли берберы и арабы.

В Сахаре есть свои контрасты. Там когда-то водились крокодилы. Рыба-кошка сохранилась в оазисах, а в горных районах — берберская овца. Это следы, свиде­тельствующие о том, что там царил когда-то совершенно другой климат.

И еще есть песок, таинственный песок, который поглотил существовавший там рай. Этот песок произ­водит глубокое впечатление на путешествующих по Ли­вийской пустыне, потому что тамошние пески самые бескрайние и самые глубокие. Ховарду Картеру при­шлось переместить четверть миллиона тонн песка, что­бы добраться до могилы Тутанхамона, но этот объем всего лишь песчинка в сравнении с морем песка Ли­вийской пустыни.

Песок может являть собой и устрашающее зрелище.

Полоса за полосой, с перерывом в милю, параллельно тянутся огромные желтые дюны и каждая из них длиной в тридцать миль и больше, а некоторые достигают двухсот футов в высоту. Дюны, которые я пересекал на автомобиле в Калахари, были карликами рядом с ли­вийскими гигантами. И к тому же в ливийском пес­чаном море вдали от оазисов нет ни животных, ни растений. Таков этот мертвый мир, который все еще является загадкой для геологов.

 Волны ливийского песчаного моря... это не картина... это реальность...

Только сенусси чувствуют там себя как дома. Этот бедуинский религиозный орден был основан более сто­летия назад потомками пророка Магомета. Сенусси некогда были работорговцами Сахары. Они сражались против британских и южноафриканских войск во время первой мировой войны и помогали специальным под­разделениям, действующим в немецком тылу во время второй мировой войны. Эти суровые люди не потреб­ляют алкоголь, табак и кофе, но они любят чай. Я запомнил сенусси, в основном, потому, что в Западной пустыне часто выменивал у них на чай входивший в армейский рацион, свежие яйца. Но у меня есть и другое воспоминание осенусси — эпизод, который до сих пор остаётся для меня загадкой.

  Сенусси на марше...

Рядом с моим лагерем около Тобрука был жалкийзасеянкый зерном клочок земли, принадлежавший сенусси. Бессмысленно, думал я, ждать хороших всходов в пустыне, но здесь сенусси удалось вдохнуть жизнь в эти небольшие посадки пшеницы и ячменя. Как-то однажды, еще до того, как урожай можно бьшо собирать, появились сенусси с длинными ножами, сняли урожай, затем сложили свои палатки и тихо незаметно исчезли. Они добрались до Аламейна еще до того, как я узнал, отом, что случилось. Было такое впечатление, будто сенусси смогли почувствовать перелом в ходе битвы одновременно с генералами противоборствующих сто­рон или даже раньше, чем они.

Тем не менее все это вполне соответствует их ре­путации. Другие бедуины считают, что сенусси обладают оккультными силами, и жертва проклятия сенусси жи­вет в страхе пред параличом или смертью. Считается, что эта сила может быть использована и по отношению к животному. Поэтому стадо овец, случайно забредшее впосадки ячменя мудрого старика, может никогда уже не вернуться к своему хозяину живым. (Конечно, су­ществует масса других способов убить овец, кроме как навести на них проклятье.) Гипнотизеры-сенусси спе­циализируются на проведении странного рода сеансов телевидения*, заставляя человека видеть события, про­исходящие в его родном городе или оазисе, которые находятся за сотни миль.

*Сегодня это принято называть ясновидением.— Ред.

Сейед Эль-Махди — самый, вероятно, знаменитый предсказатель сенусси этого века, был добрым волшеб­ником. Он заявил, что способен чувствовать трагедию, происходящую за пустынным горизонтом. Я слышал много историй о спасательных группах, выходивших по указаниям Сейеда и находивших караваны, которые были на самом краю гибели.

Трудно сказать, обладают сахарские проводники-сенусси шестым чувством, но они никогда не забывают увиденных ориентиров. Смена направления движения не сбивает их с толку, так как каждый проводник словно несет компас в своей голове. И он может уверенно идти во главе каравана и ночью, когда нет звезд, и внезна­комой местности. Никто не знает Сахары, но проводник-сенусси крайне редко может заблудиться. Возмож­но, секрет его способности ориентироваться в пустыне — в инстинкте верблюдов. Говорят, верблюд всегда найдет обратный путь воазис, где он однажды щипал траву. Не раз заблудившийся караван спасал верблюд, который вдруг становился во главе других животных и начинал двигаться вперед, словно получив внушение.

Никто не знает Сахару. Повсюду за пределами оази­сов песок хранит тайны. Вот Сива, с ее домами из глины и соли, прилепившиеся один над одним к по­верхности огромной скалы, этот человеческий муравей­ник, поднимающийся над святыней, куда за советом ходил сам Александр Македонский.

   Сива (араб. سيوة‎) — оазис в Египте, расположен в губернаторстве Матрух, в 50 км от границы с Ливией. Оазис находится примерно в 300 км к юго-западу от побережья Средиземного моря, во впадине Каттара, поэтому оазис на 18 метров ниже уровня моря. Размеры оазиса 50 на 20 км. Древнеегипетское название Сивы — Нехт-ам, то есть «Земля пальм».

Недалеко от Сивы есть города прошлого, которые все еще ждут лопаты археолога. Где-то рядом с оазисом находятся забытые изумрудные шахты древних. И в течение более чем тридцати веков пальмовые рощи Сивы давали лучшие финики в мире.

Хотелось бы знать, удастся ли мне вновь пересечь эту волшебную границу у Мены, узкий канал между пустыней и засеянным полем. Как благодарен я был, что вернулся из слепящей своей желтизной пустыни, и мимо Пирамид проследовал в зеленый роскошный пригород. Но с какой радостью я вновь поеду из Каира в пустыню! В пустыню со своими загадками, пустыню, которую никто не знает.

• Вперед