Такая загадочная Африка... часть2 - 8

В некоторых племенах барабанам поклоняются как богам, и им совершают подношения из пальмового вина и домашней птицы. Когда

барабанщик умирает, его душа переходит в барабан. Любовь к барабанному бою, должно быть, уходит в те далекие времена, когда в Западной Африке появились первые люди. Англий­ский путешественник Джобсон писал по этому, поводу еще в семнадцатом веке:

«Ни один из этих барабанов не стоит без применения и дня, потому что у них существует обычай: каждую ночь, после того, как они наполнили свои животы, отправляться в этот Двор Стражи, разводить костры посреди дома и снаружи и устраивать вокруг них ба­рабанный бой, пение, гиканье, которые обычно продол­жаются до рассвета».                              

Одно из самых впечатляющих выступлений бара­банщиков, когда либо имевших место в Западной Аф­рике, было устроено по приказу султана Сокото, когда через его владения в Нигерии строилась дорога, дабы губернатор, сэр Фредерик Лугард, мог нанести ему ви­зит. На строительство дороги султан направил десять тысяч человек, а в каждой группе был барабанщик. На одном участке строительства все рабочие собрались, чтобы разбросать кучу песка по высохшему руслу реки. Вместе собрались и пятьсот барабанщиков, дирижером у которых был человек с военным барабаном. Они отстукивали на своих барабанах безупречный ритм, и армия рабочих выполнила свое задание в рекордное время.

Некоторые из современных способов применения барабанов были изобретены белым человеком для удов­летворения его собственных нужд. Так, миссионеры собирают свою паству посланиями, передаваемыми ба­рабанами. Типичный пример этого привел мне свя­щенник католической церкви, который создал фермерское поселение и хотел созвать соплеменников тамош­них жителей из отдаленных мест, чтобы те спустились вниз по реке и помогли выжигать траву. И они пришли в нужное время и соответствующим образом экипиро­ванные — с пальмовыми ветками, чтобы ими тушить огонь, когда необходимая территория будет очищена от травы.

Один молодой канадец, который в межвоенные годы добрался из Каира до Кейптауна за пять месяцев (по­тратив при этом всего 20 фунтов стерлингов), описал мне еще одно остроумное применение барабанов. Он проходил в Бельгийском Конго через участок в десять миль, по которому строилась новая дорога. По ней могла проехать по ширине только одна машина, и поэтому рабочие-туземцы вдоль дороги поставили ба­рабанщиков, чтобы те давали сигнал о прохождении по ней машины.

Торговцы используют барабаны для обмена инфор­мацией с отдаленными лавками. Одному знакомому мне человеку удалось сообщить своему коллеге-торгов­цу, что пришла телеграмма, в которой его просили отправиться в Лондон первым же кораблем. Ему, ко­нечно, пришлось адаптировать некоторые наставления, и из «лайнера» сделать «одно большое каноэ». А Лондон на язык барабана можно было передать лишь как «боль­шая деревня, которая принадлежит белому человеку за большой водой».

  Африканские «ударники»...

У автомобилистов в некоторых пустынных районах Африки имелись свои причины быть особенно благо­дарными барабанщикам. В конце 50-х годов двое брать­ев-французов наладили транспортировку грузов на автомобилях в районе Стенливиля. Один из них как-то находился в сотне километров от этого города, когда проколол шину и, оказалось, что он не может обойтись без посторонней помощи. Его брат прибыл на следующий день с «новым колесом», о котором было сказано в послании, переданном барабанщиками.

Я знаю и о более серьезных происшествиях, когда гораздо более сложные послания отправлялись по «лес­ному телеграфу». Двое профессиональных охотников на слонов как-то поссорились с наглым вождем, и стали опасаться за оставленные в лагере ниже по реке ружья и слоновую кость. О затруднительном положении, в ко­торое они попали, было сообщено в «разговоре на бара­банах», и их имущество спрятали дружелюбно настроенные туземцы до того, как его смог захватить вождь.

Барабаны не могут выразить идеи или передавать имена, с которыми туземцы не знакомы. Вы не можете попросить барабанщика вызвать на связь, допустим, мистера Симпсона, до тех пор, пока Симпсон не получит туземное прозвище. Барабанщик смог бы, возможно, преодолеть трудности, выстучив эквивалент в виде «Шимишоно» (так туземцы произносят фамилию «Симп­сон»). Но его задача была бы гораздо проще, если бы господин Симпсон носил очки и прихрамывал при ходьбе, ибо в этом случае любой туземец в радиусе сотен миль слышал бы об этом человеке.

 Барабан «iya-ilu» народа Йоруба Нигерии. Дерево, кожа, металл...

Капитаны речных пароходов на Конго с помощью барабанов отправляют сообщения каждый день. В ка­честве топлива на колесных пароходах используются дрова, и барабаны сообщают на бункеровочные станции вдоль реки о том, когда прибудет судно и сколько дров будет ему необходимо. Мое первое личное знакомство с сигнальными барабанами произошло во время путе­шествия на пароходе по Верхнему Конго и чем-то напоминало театральное представление. Мы останови­лись у небольшой фактории, когда дело уже шло к вечеру. Серый и едкий дым от дюжины костров плыл над нашими палубами в то время, как пассажиры-аф­риканцы готовили на берегу свою сушеную рыбу. «Здесь мы останемся на ночь»,— спокойно объявил капитан-бельгиец, когда мы сидели с ним под двойным навесом, потягивая холодное пиво.

Затем донеслось слабое «тап-бум-тап, которое не­слось по золотой поверхности реки благодаря дыханию вечернего ветерка. «Сигнальные барабаны»,— сказал ка­питан лениво. Минутой позже он вышел из этого рас­слабленного состояния, так как перед ним возник чер­нокожий матрос, быстро говоривший что-то по-французски.

«С нами разговаривали барабаны,— сказал мне ка­питан,— Нас ждут ниже по течению — там белый человек с женой и ребенком, все они больны и спешат в больницу в Альбертвиль. Дай бог, чтобы мы не сели на песчаную отмель во тьме, ибо нам нужно плыть двадцать миль, чтобы подобрать их».

Пронзительный визг сирены, и вот мы уже пошли зигзагами вниз по реке, а колесо за кормой перема­лывало мутную воду. Через несколько часов после обеда мы плавно подошли к берегу, где из темноты неясно вырисовывались очертания миссионерской станции. На борт поднялся бородатый священник-католик в белой мантии. «Хорошо, что вы здесь,— воскликнул он.

Управляющий шахтой и его семья форсированным мар­шем движутся сюда и очень скоро будут здесь».

Они вышли из мрака пальмового леса — жидкая колонна людей, появившаяся в слабом свете наших палубных фонарей. Первым шел высокий человек в изорванной в клочья одежде цвета хаки, его трясло, а к белому лицу прилила кровь. Затем шел гордый и неутомимый оруженосец. Следующей была «мачила» — нечто вроде носилок с откинутым навесом — поэтому я смог увидеть истощенную женщину и болезненную маленькую девочку. (Зачем, подумал я, мужчины при­возят свои семья в эту жестокую страну?) В конце двигалась длинная цепочка носильщиков с грузом на головах: жестяные коробки, лагерное оборудование, свертки с пищей, детские игрушки в корзине. Когда они подошли к борту парохода, некоторые из них легли на землю в полном изнеможении. Это, конечно, была гонка во имя жизни, «описанная» барабанами, гонка, в которой все решалось выносливостью этих преданных носильщиков, безжалостным солнцем и баррикадами тропического буша»

• Назад