Массовое убийство в Любекском заливе - 3

Свидетельства выживших

Существуют ужасающие рассказы людей, переживших тот день.
Поляк Збигнев Фолтынский, один из выживших с «Кап Арконы», вспоминал в интервью для Архива устной истории музея Варшавского восстания:
«Вдруг мы услышали выстрелы, взрывы. Англичане начали бомбить корабль. Они бросали разрывные и зажигательные бомбы. Корабль начал гореть. Я был на три этажа ниже палубы. Верхний этаж горел. Каким-то образом, пробиваясь сквозь толпу, я сумел выбраться на палубу, когда огонь охватил почти весь корабль. Он уже начал крениться.
Выхода не было. Пришлось прыгнуть в воду, а вода была всего 10 градусов, но нужно было рисковать. Мне пришлось сначала бороться в этой воде. Бороться за то, чтобы меня не утопили другие, потому что каждый пытался спастись и хватался за то, что мог схватить. Так что я боролся в воде с другими людьми, чтобы уплыть от корабля и доплыть до берега. Мы видели берег.
Мне удалось проплыть, может быть, километр. Я не проплыл бы всю дистанцию, потому что не смог бы. Но англичане уже мобилизовали немецких рыбаков, которые плыли в нашу сторону, одна из лодок вытащила меня и доставила на сушу. Так я спасся».
Иван Григорьевич Собаченко проживал в селе Червоноивановка Криничанского района Днепропетровской области Украинской ССР. На склоне лет он написал воспоминания о пережитом. Вот отрывок:
«24 апреля 1945 г. наш поезд остановился в морском порту Любека. 55 вагонов, в каждом из них по 80-100 человек. Нас загнали в трюм большого парохода и вывезли в залив. Мы не знали, что нас ждёт. Одни говорили, что передадут Красному Кресту, другие – что утопят в море.
Выдали по 300 граммов хлеба и по 15 граммов маргарина. Воды не было. Спустят сверху ведро, все вырывают друг у друга из рук. Разольют, а не напьются. Вода из-за борта, горько-солёная. Спас проливной дождь. Струи через щели в палубе стекали к нам в трюм.
Спустя несколько дней пришвартовались к океанскому лайнеру «Кап Аркона». Огромный корабль. На палубе каюты, внизу жилые трюмы. Здесь была вода. Но пить не хотелось. Мы не ели четыре дня.
1 мая на 18 человек выдали по буханке хлеба. И полкило маргарина на 50 голодных ртов. Если лёг, не было сил подняться. Я привязал к какому-то выступу шнурок, конец которого боялся выпустить из рук – без него не встать.
3 мая было часа три по полудню, когда послышался гул самолетов. Кто-то сказал: “Будут бомбить”. “За что? В чем мы виноваты?!” – попытался я возразить, но мои слова заглушил взрыв бомбы. Над лайнером по два в ряд прошли 6 самолётов. Корабль охватило пламя.
Я не мог пробиться к лестнице, ведущей на палубу. Бросился в нижний трюм. Но там уже всё полыхало. Вернулся назад. Лестница, у которой кишит живая масса метрах в двух от меня. Я не сводил с неё глаз. Будто кто-то толкнул – по плечам тех, кто внизу, бросился к ней, схватился руками за перекладину. Кто-то поймал мою ногу, потянул вниз. Вырвался. Я на палубе!
Труба, возвышающаяся метров на пятнадцать посредине корабля, растяжками крепилась к бортам. На ней два мостика. На одном из них на высоте метров 10 от палубы был прожектор. Корма полыхала. Огонь быстро распространялся. Бросился прочь. Упал, споткнувшись о вещмешок.  
Внизу вода кишела людьми. Кто-то прыгал за борт, а кто-то просил вытащить его обратно. Кто-то пробовал спастись через иллюминаторы, но не смог, горел живьем. А сверху били пулемётные очереди с самолётов, низко проносящихся над горящим лайнером. По палубе бежит человек со спасательным кругом, а за ним гонятся два матроса. Отняли круг, убегавший бросился за борт. Слышу их разговор: мол, корабль не утонет, здесь всего 18 метров глубины.
Палуба уже вся полыхала. Я забрался на трубу. Там на мостике прожектор. Жар снизу был невыносим. Но кожух прожектора, куда спрятался, защищал от него.

«Кап Аркона» охвачен пламенем

Внизу был ад. Кто-то гасил пожар. Кто-то заворачивался в одеяло и превращался в живой факел. Но не метался, не пытался спастись. Километрах в 5—6 от нас горели два корабля («Тильбек» и «Дойчланд» – А.Т.), на которых тоже были узники концлагерей. Один из них, весь объятый пламенем, скрылся под водой, второй стоял с большим креном.
Не было ни страха, ни сожаления. Не было ни чувств, ни мыслей. За три года в концлагере я свыкся со смертью. Ту, другую, довоенную жизнь я забыл, а лагерной жить не хотел. Дул холодный ветер. Взрыв. Корабль вздрогнул и начал заваливаться на левый борт.   
Те, кто был на носу лайнера, посыпались с него. Громадный корабль засасывал в себя воду вместе с людьми, медленно погружаясь в море. Я схватился за трос растяжки, повис на нём, изо всех сил стараясь не сорваться. На волнах качались трупы. Руки онемели, удалось ухватиться ногами. Рядом со мной еще один человек боролся за жизнь. Ноги его соскальзывали с троса, он бил ими меня по голове. Вдруг удары прекратились – он сорвался.
Кто-то крикнул мне: «Плыви к пароходу». Тут вспомнил: я же умею плавать! Отпустил трос и поплыл назад к кораблю. Оказался в каком-то отсеке. Доски горели прямо над водой и было очень жарко. Нас здесь было четверо русских и еще двое каких-то иностранцев. Через полчаса один из наших сошёл с ума и утопился.
Не знаю сколько всё продолжалось. Уже темнело, когда послышался пароходный гудок. Это был небольшой буксир. На нем немцы, гражданские с красными повязками на рукавах. Они помогли нам перебраться на свой борт. Спасли тогда 30 человек. Я был 29-м. Все молчали. Что ждёт нас на берегу?
Причалили. Видны в темноте фигуры в форме. А еще дальше – танк. Который час?, – спросил кто-то. 23:00, – ответили.
Война закончилась. Мы тоже отмечали День Победы. В сборном лагере, организованном англичанами. В нем появлялись люди, отговаривавшие нас возвращаться домой. Говорили, что в советской зоне уже стоят наготове составы в Сибирь. Верили и не верили. Никто не знал, что нас ждёт дальше.
23 мая приехали за нами 300 «студебеккеров». На них погрузили 7500 советских граждан. Попали мы в 208-й лагерь для репатриантов, где проходили фильтрационную проверку. Я был призван в армию, направлен в часть. Домой в родную Червоноивановку я вернулся в июле 1950 года, спустя 9 лет».
Есть свидетельства и других узников с «Кап Арконы» и «Тильбека», но все они разными словами говорят одно и то же, не добавляя ничего нового.
Поэтому ограничусь отрывком из воспоминаний польского врача Бронислава Якубовича (в эмиграции он принял имя и фамилию Bendjamin Jacobs), опубликованных в США в 1995 году в виде книги «The Dentist of Auschwitz» (Зубной врач из Освенцима):  
«Внезапно появились самолёты. Мы ясно видели их опознавательные знаки. „Это англичане! Смотрите, мы КаЦетники! Мы узники концлагерей!“ — кричали мы и махали им руками. Мы махали нашими лагерными шапками в полоску и указывали на нашу полосатую одежду, но не было к нам сострадания. Англичане стали бросать напалм на сотрясающийся и горящий „Cap Arcona“.
На следующий заход самолёты снизились, теперь они были на расстоянии 15 м от палубы, мы хорошо видели лицо пилота и думали, что нам нечего бояться. Но тут из брюха самолета посыпались бомбы…
Некоторые падали на палубу, другие в воду… В нас и в тех, кто прыгнул в воду, стреляли из пулемётов. Вода вокруг тонувших тел сделалась красной».  
А в 2004 г., через несколько месяцев после смерти Б. Якубовича (он умер в январе того года), вышла вторая книга, написанная им в соавторстве с Юджином Пулом*. Её название – «Столетняя тайна: Скрытая британская бойня во время Второй мировой войны» – говорит само за себя!
/* Bendjamin Jacobs & Eugene Pool “The 100-year secret: Britain's hidden WWII massacre”. /

Обложка книги Б. Якубовича «100-летний секрет»

Вот что написал об этой книге рецензент сайта «Amazon books»:
«3 мая 1945 года Королевские ВВС атаковали несколько кораблей, на которых находились до десяти тысяч узников из концлагеря Нойенгамме и других. Война почти закончилась, но им предстояло ещё одно ужасное испытание, и только для того, чтобы умереть от рук союзников, оказавшихся убийцами.
Волны выбрасывали трупы в полосатой чёрно-белой одежде заключённых лагерей на берег возле города Тиммендорф, недалеко от порта Нойштадт. Бенджамин Якобс, которому тогда было 25 лет, выжил, выбравшись из трюма и уцепившись за плавающие обломки. Он был одним из немногих выживших. За несколько дней до этого Якобс поднялся на борт «Cap Arcona» вместе с тысячами других заключенных.
Роскошный лайнер «Cap Arcona» был полуразрушен. Неподалеку было грузовое судно «Theilbeck», находившееся в похожем состоянии после воздушной атаки.
А британская разведка знала, кто был на кораблях, и это объясняет, почему Королевские ВВС засекретили все документы о той трагедии до 2045 года.
Эту историю не упоминают ни в одной исторической книге, ни в Германии, ни в Англии, ни в США. Никто. Это сделал Бенджамин Якобс, прорвав занавес тайны».

• Назад
• Вперед