A+ R A-

Первостроители... часть 1 - 24

Содержание материала

 

 

Литва внесла свою лепту, направив на строительство несколько ударных молодежных отрядов. «Идеологии» во всем этом, как мы убедимся, прочитав воспоминания Надежды Таблер, было совсем немного, так, для «упаковки». На деле же преобладали соображения практические и романтические (если под романтикой понимать этакий сплав легкомыслия и энтузиазма, щедро сдобренный мечтами).

Молодость помогала мириться с трудностями, а их хватало - ведь задачи перед строителями ставились очень сложные. Но, вспоминая те годы, люди видят их через призму времени, придающую всему особую, теплую окраску. Может, это происходит еще и потому, что главное-то дело было выполнено, город и станция построены, и твой вклад есть в общем результате.

 

 

ВЕСЕЛЫЕ БЫЛИ ВРЕМЕНА

 

Надежда ТАБЛЕР

 

 

 

Наш ударный отряд комсомола Литвы прибыл на Всесоюзную ударную комсомольскую стройку - ИАЭС - в марте 1982 года. Было нас 39 человек, из них действительных комсомольцев - примерно 4-5. Остальные - просто искатели лучшей жизни (лучшего жилья, в основном) со всех уголков Литвы. Как отряд набирался, могу поведать по своему опыту. Спустили на все райкомы-горкомы комсомола разнарядку, а те набирали, кого смогли. Так я, будучи 32 лет от роду, снова приобщилась к комсомольской романтике, поскольку в Каунасском райкоме комсомола бурно обрадовались даже такой сомнительной кандидатуре, как моя, и оформили комсомольскую путевку в пять минут. Других желающих в 300-тысячном городе не нашлось.

В Вильнюсе, в ЦК комсомола республики, отряду организовали торжественные проводы. Гремели фанфары, произносились звонкие речи, запечатлевали момент в веках телекамеры. А потом в скромной комнатке того же здания состоялась весьма прозаичная и деловая встреча. Там нам пришлось общаться с представителями комитета комсомола, профсоюза и отдела кадров ЗУС. Наши паспорта были подвергнуты тщательному изучению, после чего мы узнали, что обремененные семьями и детьми комсомольцы - не самые желанные на стройке люди. Этим товарищам было предложено отправиться восвояси, а когда разочарованные энтузиасты голубых далей стали кричать и жаловаться, что уволились с работы, обрубили дома все концы, им было милостиво позволено остаться. Но при этом были взяты расписки (к счастью, филькины грамоты, как выяснилось впоследствии) о том, что они в течение всей своей работы в ЗУСе не будут просить жилье. А люди с высшим образованием (тоже персоны «нон грата») поклялись выполнять любую работу, даже неквалифицированную. Я была «виновна» по всем пунктам - и ребенок есть, и диплом, и годики «лишние». Послушно все подписала.

Дорога до Снечкуса запомнилась надолго благодаря преисполненному любви и энтузиазма комментарию выступавшего в роли гида Р. Кумписа, тогдашнего секретаря комитета комсомола ЗУС, который стал главным ангелом-хранителем нашего ударного отряда. Он поведал нам, что мы - третий отряд, два первых практически полностью разбежались, не выдержав тяжелых условий стройки.

И началась новая жизнь. В качестве общежития для девушек были выделены две квартиры недавно сданного дома. А мужских общежитий вокруг было хоть отбавляй, так что в кавалерах недостатка не было.

Пристроили всех прибывших к делу. Десять девчат пошли учиться на крановщиц, нескольких попытались сделать малярами (попытка не удалась, при первой же возможности девицы устроились не на столь тяжелую и пыльную работу). Дипломированные специалисты получили соответствующие места, так что напрасно нас пугали.

Одна девушка работала водителем на «ГАЗ-52», хотя по приезде заявила, что мечтает о «КРАЗе». Но в связи с возросшей аварийностью (в то время на большинстве машин водителями были военные строители) руководство УАТ быстро убрало ее с машины: слишком уж многие выражали девушке-шоферу свое восхищение путем мелких толчков в бамперы бедного «газона», «подрезания» и прочих чисто шоферских способов ухаживания.

Жили дружно, вместе ходили в кино и на танцы, быстро сформировались парочки. Месяцев через 5-6 сыграли первую отрядную свадьбу, но отнюдь не последнюю. Многие пары до сих пор вместе. Некоторых девушек умыкнули заезжие молодцы-командированные и демобилизовавшиеся солдаты. Но большинство остались тут. Пустили корни, получили вожделенные квартиры, нарожали детей (отряд подарил городу никак не менее 70 ребятишек), вырастили их в любви к городу, который стал судьбой и надежным приютом для их родителей.

Веселые были времена, разношерстная подобралась компания. Было всякое. Одна девица-красавица ухитрилась месяц прожить на пять рублей, опустошая общий холодильник. Пришлось коллективу разъяснить ей (боюсь, не очень дипломатично), что это нехорошо. Наука пошла впрок. Сейчас она - солидная дама, мать двоих детишек, с отцом которых познакомилась в день приезда сюда.

Самое яркое воспоминание тех времен - как нас (трех или четырех девиц) лихие кавалеры, монтировавшие телевышку, пригласили на экскурсию на

свой родной недостроенный объект. Вышка тогда достигала уже 70 метров. Посадили нас в люльку, одного парня оставили при лебедке, двое других были за гидов. Неслабые были ощущения, но красота сверху - неописуемая. (Жаль, что сейчас в городе нет такого аттракциона - немало денег принес бы он в городскую казну). Особенно жутко стало, когда находившийся при лебедке молодой поддатый прораб начал осуществлять наш спуск. «Ой, горит башмак!» От этого его крика волосы на голове зашевелились, мы судорожно вцепились в ржавые канаты. Тогда более опытный мастер, находившийся с нами в люльке и не утративший хладнокровия, спокойно крикнул вниз: «А ты отожми его ногой!» В общем, как-то спустились живые и невредимые. Но этот вид с высоты птичьего полета не забылся до сих пор.

Большое внимание к судьбам своих «птенцов» проявил Римантас Кумпис. Участвовал в разрешении конфликтов, ссужал деньгами беззаботных девчонок, которые запросто забегали к нему домой, в тогда еще однокомнатную квартирку. Его жена поила их чаем, Римас выслушивал жалобы, давал советы. Уверена, многие отрядники вспоминают его добрым словом.

Особенно запомнилась поездка в Вильнюс на арендованном комитетом комсомола дизеле. В программе была экскурсия по городу и посещение оперного театра. Но неосторожно составленная программа предусматривала пару часов свободного времени, в которое часть комсомольцев-ударников «ударяла» отнюдь не по чаю-кофе. На балете «Жизель» в самый трогательный момент, когда из могил поднимались вилиссы, из зала раздались возгласы утративших связь с действительностью добрых молодцев из Снечкуса, не ко времени вспомнивших Райкина: «А если им моторы привязать к ногам?..» С трудом удалось отбить грешников от разъяренных балетоманов, пытавшихся сдать их в милицию.

Так что хоть и был наш отряд, скорее всего, данью показухе и галочкой в отчете литовского комсомола, но город, стройка приняли бедовую орду в свои объятья, переплавили их судьбы в своем котле и многих сделали другими людьми. Завязавшуюся дружбу пронесли через все эти годы. Некоторые, конечно, уехали, но никто из тех, кто остался, не пожалел о том своем романтическом порыве. Есть среди бывших комсомольцев предприниматели, квалифицированные рабочие, служащие. Многие работают сейчас на ИАЭС.

Не могу и не хочу никого называть, все мы были тогда равны, молоды и преисполнены надежд. Надежд, которые в основном сбылись.

 

 

ОН ЛЮБИЛ И ЖАЛЕЛ ЛЮДЕЙ

 

Алевтина Лобачева

 

 

Дорогие люди, работавшие в МСУ-86, откликнитесь! Мой муж, Анатолий Васильевич Лобачев, был главным инженером. На работу в Снечкус его пригласил начальник МСУ-86 Гужавин (его жизнь, увы, унесла автоавария в Москве). Мы жили на Урале, в городе Чайковский. Масштабы строительства ИАЭС настолько заворожили мужа, что он мне сказал: "Я не могу отказаться от такой стройки, я хочу там поработать!". Провожая его в Литву, рабочие плакали. Руководителем муж был особенным, он любил и жалел людей. Это проявлялось и в повседневных мелочах, и в исключительных ситуациях.

Еще на строительстве ТЭЦ в Челябинске Анатолий Васильевич предотвратил катастрофу. Однажды в штормовую погоду стал падать на людей и на стройплощадку большущий кран. Все были в шоке, растерялись. А Анатолий без всякой защиты - нельзя было терять ни минуты - вскарабкался на падающий кран и закрепил его тросом. Он был человеком большой души, героем. Я б не хотела, чтобы его забыли.

Хотя он проработал на строительстве ИАЭС недолго, с 1982 по 1985 год, он отдал этой стройке жизнь. Перед пуском первого блока две недели монтажники работали день и ночь, спали и ели там же. В последний момент обнаружились какие-то свищи, это было опасно, Анатолий знал. Он нес ответственность и не хотел, чтобы люди пострадали, лично участвовал в устранении неполадки. А потом...

В то утро я проснулась от звона, очень странного. Вскочила и увидела: муж держит чашку кофе на блюдечке, она ходуном ходит в руках, чайная ложечка звенит. Это был звон несчастья, горя... Инсульт! Месяц в больнице в Снечкусе. Я день и ночь была возле него. Спасибо моему начальнику С.В.Шарапову, он сказал: "В любую минуту беги к мужу, я тебе разрешаю". Я с маленькой дочкой Валей крутилась как могла. Как раз тогда старшие дети уехали в гости к родне в Россию. Сердцем что-то почувствовали и позвонили, тут же вернулись.

А потом муж лечился в Вильнюсе: лежал месяц в Красном Кресте, несколько раз - в центральной клинике, перенес операцию на сонной артерии. Пришел к нам начальник МСТ-3 Коблицкий - предложил Анатолию работу инженером по технике безопасности. Он не согласился: "Эта работа не по мне. Поеду на операцию почки, хочу жить полноценным человеком". Я не смогла его отговорить. Это был конец.

В МСУ-86 работали замечательные люди, я не помню всех, могу назвать некоторых: это Виктор Фролов, инженер по труду и заработной плате; муж и жена Лукичевы - сварщики, бригадир Васильчиков. Я буду счастлива, если кто-то откликнется и вспомнит то время.

 

 

 

"ЭТА СТРОЙКА БЫЛА - КАК АТОМНЫЙ ВЗРЫВ"

 

Ирина Аверьянова

 

Среди старожилов Висагинаса не найти такого, кто бы не знал Э. Круминиса. Несколько лет он был последней инстанцией в решении всех бытовых проблем, а их в строящемся городе хватало. Позже, уже на ИАЭС, Э. Круминис отвечал за жилье, а "квартирный вопрос", как известно, всегда был самым насущным.

Говорят, что именно Эдмундас Антанович не допустил, чтобы людей, получивших маленькую квартиру или комнату в квартире "с подселением", снимали с очереди на расширение. Его умение видеть на три шага вперед спасло наш город от "коммуналок" как постоянного жилья. Не случайно одним из первых звание Почетного гражданина Висагинаса получил именно этот человек.

 

  Эдмундас Антанович Круминис (1937 – 2011)

 

Его внимание к жизни города не ограничивалось служебным долгом. Много лет он всячески помогал спортивной школе и был президентом Федерации спортивной акробатики Литвы.

Бессменный и старейший член городского Совета заслуженно пользуется уважением коллег. Нередко на заседаниях Совета страсти кипели, каждый пытался отстоять свое мнение, к согласию прийти никак не удавалось. Тогда слово брал Эдмундас Антанович и негромко, но очень веско произносил несколько фраз: "Это по закону положено делать так... Этого мы не имеем права решать... Этот вопрос не подготовлен... Надо сделать вот так...". Совсем не обязательно при голосовании принималась его точка зрения, но в ходе заседания происходил перелом, "горячие головы" задумывались, и обсуждение приобретало конструктивный характер.

С Э.Круминисом удивительно интересно беседовать, он немногословен, но за каждым его высказыванием ощущается работа мысли, большой жизненный опыт. Э.Круминис рассказал о том периоде, когда он работал непосредственно на строительстве, но мы не могли не задать ему и животрепещущего для Висагинаса вопроса о будущем города.

«По образованию я - инженер-энергетик. Тринадцать лет проработал в Электренай, пришел туда с пуском I блока, а когда уезжал - работали все восемь блоков Литовской ГРЭС (ныне - Литовская государственная электростанция). В 1975 году я был начальником службы эксплуатации. Станция работала хорошо, занимала в соревнованиях первые места, получала переходящие знамена. И вот как-то приехало большое начальство вручать очередное знамя. После собрания, конечно, был ужин. Начальник Литглавэнерго сказал директору ГРЭС, что придется поделиться кадрами со строящейся Игналинской атомной: "Давай сотню   специалистов". А я говорю: "Моя родина недалеко от стройки". - "Ну вот, первый кандидат уже есть!"

Назначили меня заместителем начальника ЗУСа по быту. На проводах главный инженер Литовской ГРЭС пожелал: "Или грудь в орденах, или голова в кустах!" С этим напутствием и поехал. Было это в 1976 году, и шел мне тогда 39-й год. Остальные "сто специалистов" так и не приехали, а кто пробовал - быстро уезжал. Вообще, если бы все, кого из Литвы направляли на стройку или на ИАЭС, остались тут, в Висагинасе сейчас литовцев было бы не меньше половины населения. Но они боялись радиации, и даже сейчас боятся.»

- Эдмундас Антанович, а вы не боялись?

- Ну, я... Я же специалист, осведомлен. И еще одно преимущество у меня - русский язык с детства знал. Психологического барьера не было. Но вообще бывшим эксплуатационникам перестраиваться в другой среде было нелегко. Мне тоже. Рабочие отношения на строительстве оказались совершенно иными, надо было схватывать на ходу. Для тихой, спокойной Литвы эта стройка была - как атомный взрыв!

При этих словах глаза обычно сдержанного Эдмундаса Антановича загорелись молодым блеском, а руки неожиданно - единственный раз за время долгой беседы - взлетели в порывистом жесте.

- Я приехал - на стройке работало 300 гражданских строителей. Через год - более 1500. Все - приезжие. (Хотя люди быстро сообразили, как обойти запрет принимать на стройку работников местных колхозов и совхозов: увольнялись, устраивались на работу в Белоруссии, ведь границ никаких не было, а через пару месяцев приходили в отдел кадров ЗУСа как жители соседней республики. Всем все ясно, но формальных оснований отказывать в приеме на работу уже не было.

И принимали.) Все шли к Середе за жильем. Он посылал ко мне. А мне что было делать? Ездил по всей округе, радиусом километров 30 и больше, договаривался с хозяевами, заключал договоры на аренду жилья. Стройка компенсировала работникам эти расходы. Расширяли поселок строителей в Дукштасе, построили поселок монтажников возле города, одно за другим заселяли общежития в городе, давали квартиры "с подселением", т.е. на 2 - 3 семьи.

 

Строятся первые общежития... в 1 микрорайоне...

 

Город рос очень быстро, таких темпов мы не знали. Приехал - были заложены фундаменты первых домов. Думал - года через два построят. А уже через год поселился в комнате в одном из этих домов. Правда, приходил туда только спать. Работал часов до одиннадцати ночи, вел прием посетителей. Кабинет у меня был в поселке строителей, в доме, где располагались бухгалтерия ЗУСа и вычислительный центр. Мне Г.М. Середа передал право подписи финансовых документов, так что я всегда был у бухгалтеров "под рукой", удобно.

Трудностей хватало, они дали закалку. Пришлось многому учиться, все было непривычно, особенно стиль работы.

Эдмундас Антанович в очередной раз не спеша чистит и набивает табаком свою знаменитую трубку и, окутавшись душистым дымом, задумчиво рассказывает о людях, с которыми бок о бок проработал с 1976 по 1979 годы. Кстати, интересно: трубка ли способствует мыслительному процессу или же люди, склонные к философии, из всех видов курения выбирают трубку?..

- Из начальников ЗУСа я работал только с Г.М.Середой. Яркая личность. В моей памяти он остался типичным сибиряком, какими я видел их на стройке, о каких читал. Он мне напоминал Прохора Громова из "Угрюм-реки". Очень хваткий. Немного любил похвастать. По темпераменту - холерик, я бы сказал. Нашумит, нашумит - и остынет. Во время селекторных совещаний я сидел у него в кабинете. Как-то рассердился он на одного из начальников подразделений, Владимира Ивановича (вот только не помню, которого - их тогда сразу трое работало с таким именем). Схватил микрофон и разбил его об стол вдребезги. Рявкнул: "Связиста сюда!" Вбежал связист, заменил микрофон, и совещание продолжилось как ни в чем не бывало. Середа как человек был добрый. С рабочими обращался ласково, ценил, помогал чем мог. К руководящему же составу был требователен и беспощаден. Мне говорил: "Круминис, когда ты станешь "железным" Круминисом?"

Отсюда его перевели с понижением, но потом он доказал свой талант организатора и руководителя на ликвидации последствий Чернобыльской аварии. На сердце он еще здесь жаловался иногда, после особо тяжелых дней. А Чернобыля не пережил. Совсем молодой был...

Обо всех руководителях стройки, с кем пришлось работать, вспоминаю хорошее. Г.М.Середа, В.М.Багрянский, И.Ф.Павленко, Е.Н.Кокорин и др. Запомнился полковник В.П.Белокуров, командир первого полка военных строителей, а потом и первый начальник УВСО, и его заместитель К.А.Нестеренко. Виктор Павлович Белокуров поражал благородством, чувством собственного достоинства, культурой. Мне он представлялся настоящим российским интеллигентом. К сожалению, он вскоре перевелся в Сосновый Бор.

Многие уехали, многих уже и на свете нет. Из первых руководителей ЗУСа остались в городе В.С. Коломиец да я...

В 1979 году К. Захаров и И. Солдатов сманили меня со стройки в дирекцию ИАЭС заместителем директора по общим вопросам, сказали: "Ты не строитель, а энергетик".

 

Захаров Константин Игнатьевич первоый директор будущей ИАЭС (1976-1983)

 

Но и там я занимался не энергетикой, а бытом, в первую очередь - жильем.

 

 Солдатов Иван Григорьевич

 

Так и работаю с тех пор. Должность сейчас называется по-другому -заместитель генерального директора, руководитель службы обеспечения. Где бы я ни работал, могу сказать: никогда сам никуда не просился, новую работу и должность мне всегда предлагали.

Работая на ИАЭС, которой принадлежал весь жилой фонд города, я, по должности, все квартиры "распределил", а потом "приватизировал". Посчитал как-то: при оформлении висагинцами документов на приватизацию жилья мне пришлось на этих бумагах поставить свою подпись 100 тысяч раз, по 10 подписей на каждую квартиру. И никаких факсимильных штампиков, только личная подпись! Больше всех досталось.

-   Эдмундас Антанович, не жалеете, что такая часть жизни, 26 лет, отдана городу?

-  Нет, не жалею. Хотя порой думается: работали на износ, всегда ли это необходимо, ведь жизнь одна.

- Неужели наш город превратится в Диджясалис 2 ?

- Не вижу оснований для преждевременной паники. Во-первых, срок закрытия вовсе не означает прекращения работ. Мероприятия по закрытию растянутся еще лет на пятьдесят. А во-вторых, у нас совсем другие люди. В Диджясалисе собрались жители окрестных деревень, месили глину и делали из нее кирпичи. Завод закрыли, а ничего другого они делать не умеют. Наш город выживет.

 

Яндекс.Метрика